– «А все ж таки он могуч! – подумалось вдруг Дивьяну. – Могуч и бесстрашен, как древние боги!»
– Да, тройной удар барабанов. – Выслушав запыхавшегося парня, Хельги повернулся к Хаскульду: – Ты сам подашь сигнал, князь?
Хаскульд кивнул – важный, неторопливый, в красном княжеском плаще-корзне – и медленно поднял правую руку. Хельги-ярл, новгородский и ладожский князь, с досадою закусил губы. Нет, нельзя было наступать, не дождавшись подхода сил Дирмунда! Нельзя! Не хватало сил – и это остро чувствовали все, от князя до простых ратников. Еще хотя бы треть от того, что было… Как нужны сейчас те отборные киевские сотни, что недавно вернулись из древлянской земли, где они железом и кровью усмиряли очередной мятеж! Хаскульд специально оставил захворавшего Дирмунда в Киеве дожидаться их возвращения, а потом, не медля, идти следом за основным войском. Можно было, конечно, подождать их на каком-нибудь из островов – Хортице, где принесли обильные жертвы, или Березани… Но Хаскульд-князь не хотел ждать! Вот еще! Ведь то же самое предлагал ему Хельги – выскочка, мальчишка, неведомо как сделавшийся северным князем. Разве ж дело младших чего-то там предлагать? Их дело – покорно слушать старших и исполнять, что скажут! А потому – вперед, на Царьград! Там подождем Дирмунда, а надоест ждать, так начнем и без киевских сотен, пусть подойдут к шапочному разбору – то-то потеха будет. Шесть лет назад трепетал Царьград и перед меньшим воинством, и сам патриарх Фотий напрасно возносил молитвы распятому богу…
Хельги не мог спорить с Хаскульдом. Видел, что тот будет глух к любым доводам рассудка. Как же – кто Хаскульд, и кто Хельги? Величины несопоставимые. Хаскульд, Аскольд, киевский князь, в очередной раз ведет свое войско на заносчивую и богатую Империю ромеев, а Хельги – варяжский ярл, искатель наживы, каких много в Норвегии или Дании, – лишь присутствует, взятый в поход из милости, с северной своею дружиной. Хельги-ярл остро чувствовал это – и знал, что не мог не пойти. Слишком многое было обещано новгородской дружине, боярам, купцам. А обещанное следует выполнять, каким бы трудным и невозможным то ни казалось! Потому и стоял сейчас Хельги под стенами Константинополя, и гибла его дружина, делая все, что возможно, для общей победы русов.
Троекратный гром больших барабанов раздался над Золотым Рогом! Затрубили рога, и над бухтой пронесся горячий ветер. Хельги оглянулся на ладьи и нахмурился.
– Брат мой, наш флот в опасности, – повернулся он к Хаскульду.
– Не вижу никакой опасности, – буркнул тот. – Этим самонадеянным глупцам ромеям скоро будет не до нашего флота.
– Самонадеянным глупцам… – скептически повторил Хельги, и по глазам его было видно, кого он считает на самом деле глупцом. – Кто командует ладьями, мой князь?
– Боярин Мистислав, человек преданнейший и верный.
– Ты доверил командовать флотом не викингу? – удивленно воскликнул ярл. – Но как же?
– Да, честно говоря, от Мистислава на суше толку было бы больше, – согласно кивнул Хаскульд, глядя на бегущие к стенам фигурки, и вдруг усмехнулся: – Хочешь, ты командуй флотом, ярл!
Хельги зло рассмеялся:
– Если только там еще возможно хоть что-нибудь сделать!
Потребовав коня, он вскочил в седло и помчался к бухте. Так и не получивший конкретного приказа, Дивьян пожал плечами и припустил вслед за князем. В конце концов именно там, в ладьях, и находилась большая часть младшей дружины.
Многочисленные ладьи покачивались на волнах перед бухтой. В бирюзовых водах отражалось палево-голубое небо. Низко кружились небольшие стремительные птицы.
– Жарко. – Сняв шлем, белоголовый Лашк зачерпнул воды, вылил на себя, на голову и обтянутые кольчугой плечи. Оглянувшись на Снорри, взялся за весло.
– Кажется, я слышал сигнал, – сказал Снорри. – Что-то медлит наш Мистислав-конунг… Что ж, подождем.
На крайней ладье – ладье боярина Мистислава – подняли весла. Снорри дал знак своим.
– Кто это там скачет? – Поднимая тяжелое весло, Лашк скосил глаза на берег. Посмотрев туда же, Снорри узрел одинокого всадника в темно-голубом развевающемся плаще. Всадник нахлестывал коня. Кольчуга и шлем серебрились на солнце.
– Ярл! – улыбнулся викинг. – Кажется, это наш князь, Хельги!
Все ладьи уже двинулись в бухту, выстраиваясь плотными рядами возле цепи; Снорри дал знак подождать. Ладожские суда застыли.
– Что такое? – забеспокоился боярин Мистислав. – Как они посмели не подчиниться? Ерем, выясни!
Боярин ткнул носком сапога молодого холопа, и тот, скинув рубаху, проворно нырнул в воду.
На ладье Снорри во все глаза следили за быстро приближающимся ярлом. Темно-голубой плащ уже промелькнул совсем рядом, за оливами.
– Кажется, за ярлом кто-то бежит, – Лашк всмотрелся в берег. – Ну да, бежит – и как быстро!
Ага, запнулся… Во-он как покатился с горы! Наверное, сломает шею… Нет, вроде не сломал. Шевелится… Ха! Да это ж Дивьян!
– Ничего удивительного, – усмехнулся Снорри. – Именно его я и посылал к ярлу для связи… А ну, давай к берегу!
Весла разом вспенили воду…
– Догнать, – ступив на борт судна, скомандовал Хельги и посмотрел на выдвинувшийся далеко вперед флот – маленькие юркие ладьи, даже не снеккьи, и уж тем более не драккары – гордые пенители моря.
– Дивьян, давай руку! – Перегнувшись через борт, Лашк помог приятелю забраться в ладью.
Новгородско-ладожские суда быстро догнали основные силы, распылившиеся вдоль закрывавшей гавань цепи.
– Наши суда легкие. – Снорри посмотрел на ярла. – Думаю, цепь их не очень задержит.
– Так же думают и ромеи, – в тон ему с усмешкой отозвался Хельги. – Или ты считаешь их всех глупцами?
Снорри пожал плечами, наблюдая, как тысячи небольших ладей растягиваются в несколько линий. Дул легкий бриз, поднимая небольшую волну, не способную стать препятствием для кораблей русов. А те, остановившись, замерли, словно перед прыжком.
И ведь может получиться! Сейчас крайние ладьи помогут средним, те благополучно перевалят через цепь, а в бухте длинные и мощные ромейские суда будут лишены всех своих преимуществ, юркие ладьи накинуться на них с разных сторон, словно волки на крупную дичь. И порвут! Порвут же! Но неужели этого не понимают ромеи? Выходит, это все сказки о мощи имперского флота? Да, нет, похоже, не сказки. Вон наконец зашевелились.
Из гущи ромейского флота, стоявшего недалеко от причалов, отделился десяток быстрых и мощных кораблей с двумя рядами весел. Корабли быстро приближались; большие, очень большие, куда больше обычного драккара, вот уже хорошо видны надстройки на носу, широкий, обшитый пластинами таран, наполовину погруженный в воду. Вытянутая морда корабля чем-то напоминала змеиную голову, сверху, над украшенной продолговатыми щитами надстройкой, торчала непонятная круглая труба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83