А в Киеве – Ярил то хорошо понимал – ему жизни нет, покуда Дирмунд-князь властвует. Мечислав-людин, враг Ярилин давнишний, князя – доверенное лицо, вот так-то! Мечислав мстителен, не даст заниматься никаким делом – не убьет, подослав людишек, так разорит! А про заимку-то покуда еще прознает, да, может, и не прознает вовсе. Вот бы и хорошо все устроилось – и дело верное, и рядом с Киевом, с Любимой! Надоело уже Ярилу на чужой сторонушке счастья да богатства пытать, никак не хотел он больше расставаться надолго с суженой.
– Кажется, неплохо ты придумал, Яриле, – выслушав его несколько сумбурную речь, улыбнулась девушка. – Постоялый двор… Порубор жаловался – инда б и отдохнули б охотнички-гости, да негде. Вот, будет теперь – где…
– Хорошо б близ дороги дворище поставить, – вслух рассуждала Любима. – Иль хотя бы дорожку к нему провести, чтоб купцы знали – вот и еще лишний навар, вернее, совсем не лишний. Однако… – Она вдруг смешно сморщила нос. – Однако лесных шишей-лиходеев в округе полно, чай…
– С ними договоримся, – мотнул головой парень. – Я многих с Почайны знаю, а все больше с тех краев лиходейничают. Придется и им отстегивать долю малую, иначе пожгут дворище… Ой, Любима! – Он всплеснул руками. – Ну и размечталися ж мы. Дворище! Да с амбарами, да с конюшней. Еще ведь и простой заимки нет, да и место не присмотрено даже.
– Присмотришь, – усмехнувшись, кивнула дева. – Батюшке покуда говорить не будем, а как пойдут дела – вот уж тогда поглядим, как он тебе откажет. Да еще ежели ты сватов хороших отыщешь…
– Да, – Ярил вздохнул. – Есть у меня знакомцы важные, да покуда все в Ладоге.
Любима засмеялась:
– Ничего. Дело-то наше не быстрое. Кто знает, как еще все обернется? Ты тут Порубора и пожди, в избенке его. Чай, холодно у реки-то? Зевота пожал плечами:
– Да не так холодно, люба, как сыро. Почитай, вода у самого очага плещет.
С момента приезда из Ладоги Ярил жил на пристали, в небольшой хижине, выстроенной еще летом артельными плотниками, многие из которых – да почти все – зиму проводили дома. Не только киевские были люди, но и смоленские, и изборские, и даже с ростовской земли. Народ все умелый – корабельщики. Ладью починить-сладить, причал обложить бревнами – на все руки были. Сейчас вот придет весна – тогда и потянутся заказчики – с ладьями, с починками, потом и заморские гости явятся, ромеи, в общем, до осени прожить можно. А к осени, чай, и заимка уже будет. Вот, с Порубором переговорить только. Насчет места.
– В избенке, говоришь, подождать? – Ярил поднял глаза. – А батюшка твой не разгневается?
– Да он и не прознает! А что очаг разожжен будет, так скажу – Порубор самолично просил натопить к возвращению. Ну, что сидишь? Пошли, пока батюшка не проснулся. А Порубор, может, уже и придет ближе к ночи. Эвон, снег-то хлещет, какая тут охота!
Избенка Порубора – маленькая, вкопанная в землю хижина с глинобитным полом и полукруглым очагом в углу – была выстроена на заднем дворе, за амбарами. Зверин тому не противился – парень все ж, хоть и дальний, да родич, к тому же – проводник изрядный, с богатейшими людьми знается!
– Ну, вон, – открыв дверь, кивнула Любима. – Тут и дровишки припасены, и светильник. Ты пока очаг разжигай, а я к вечеру поесть принесу.
Чмокнув парня в щеку, девушка убежала. Ярил проводил взглядом стройную фигурку в красной тунике и, сглотнув слюну, занялся очагом. За время отсутствия хозяина хижина выстыла и отсырела, не хуже той, что у пристани. Однако у этой имелось очень и очень большое преимущество – Любима была совсем рядом!
Едва повернувшись – тесновато кругом, – Ярил отыскал у очага огниво, солому и сухие куски бересты. Высек искру – занялось веселое желтое пламя, потянулся от очага легкий дымок, полез в нос, растекся по стенам. Чихнув, юноша вытащил из волокового оконца заслонку, зажег в глиняной плошке сальный светильник и уселся на лавку, вернее, на узкий сундук, положив локти на стол. И только после этого с любопытством оглядел тесное помещение. Очаг, и тут же – чуть не впритык – стол, сундук, напротив – какие-то полочки у самой крыши – вот и все Поруборово богатство. Любопытствуя, Ярил, привстав, потянулся к полке, захватив несколько кусков пергамента и выделанной бересты. На них были изображены реки, деревья, звери. Даже и подписано что-то мелкими буквицами – глаголицей. Ярил сощурил глаза – кое-что понимал в грамоте, прочел по слогам:
– По энтой дороге токмо зимою, а по весне нехорошо вельми. Сказано Велимиром-гостем.
Рядом были нарисованы деревья и звери – бобер, лось, кабан.
– Молодец, отроче! – поглядев грамотки, восхитился Ярил. – Все свои угодья метит, да не только те, что сам ведает, а и с иных слов.
Вообще же, Зевота сильно уважал Порубора, дальнего Любимина родича. Несмотря на младой возраст – парню не было еще и шестнадцати, – Порубор уже снискал себе популярность в кругах средней руки купцов и ремесленников, иногда желавших развлечься охотою, – все звериные тропы отрок знал. Такое впечатление, с детства, и знания свои умножал, справедливо полагая, что именно они его и кормят. Значительную часть доходов отрок тратил на одежку, Ярил даже подшучивал– «ровно девица». Порубор не обижался, говаривал мягко:
– Нет, не прав ты, Яриле. В моем деле одежка не меньше звериных угодий стоит. Не один я места окрестные ведаю – и многие так же. И кого же люди важные в проводники возьмут? Думаешь, первого попавшегося? Мурло нечесаное в рубище? Этакой заведет… Нет, по одежке сперва встречают! Красива на мне рубаха, да плащ аглицкий алый, оно и видно – человече изрядный, не шпынь какой-нибудь.
Наблюдая, как пляшет в очаге огонь, Ярил разлегся на сундуке. Да, хороший парень Порубор, да и нужный. И его в долю взять – а как же?
Во дворе послышались чьи-то шаги. Порубор? А больше – кому? Ну, наконец-то! Вскочив с сундука, Ярил бросился к двери…
– Вятша? – Он недоумевающе взглянул на хмурого русоголового парня. – А где же…
– Не пришел еще Поруборе, – усмехнулся Вятша. – Я вот решил его навестить, а Любима сюда послала, с лепешками да кашей… – Он поставил на стол большое деревянное блюдо. – Квасу, сказала, попозжей сама принесет.
– Ну, поедим, что делать. – Ярил потер руки. – Ты чего такой смурной, парень?
– Девчонка моя пропала, Лобзя, – отрок вздохнул. – Третьего дня по хозяйкиному велению в Киев послана. До сих пор нет. Заходил к Мечиславу-людину, тот сказал – сразу и ушла дева, сукна штуку забрав – затем ее и посылала хозяйка.
Зевота покачал головой:
– Так, может, в лесах где-нибудь заплутала? Мало ли…
– Вот потому Порубор мне и нужен, – кивнул Вятша. – Коли что – всяко сыскать поможет.
– А давно ты с усадьбы?
– Да с утра ушел, раненько…
– Так, может, и дома уже твоя девица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Кажется, неплохо ты придумал, Яриле, – выслушав его несколько сумбурную речь, улыбнулась девушка. – Постоялый двор… Порубор жаловался – инда б и отдохнули б охотнички-гости, да негде. Вот, будет теперь – где…
– Хорошо б близ дороги дворище поставить, – вслух рассуждала Любима. – Иль хотя бы дорожку к нему провести, чтоб купцы знали – вот и еще лишний навар, вернее, совсем не лишний. Однако… – Она вдруг смешно сморщила нос. – Однако лесных шишей-лиходеев в округе полно, чай…
– С ними договоримся, – мотнул головой парень. – Я многих с Почайны знаю, а все больше с тех краев лиходейничают. Придется и им отстегивать долю малую, иначе пожгут дворище… Ой, Любима! – Он всплеснул руками. – Ну и размечталися ж мы. Дворище! Да с амбарами, да с конюшней. Еще ведь и простой заимки нет, да и место не присмотрено даже.
– Присмотришь, – усмехнувшись, кивнула дева. – Батюшке покуда говорить не будем, а как пойдут дела – вот уж тогда поглядим, как он тебе откажет. Да еще ежели ты сватов хороших отыщешь…
– Да, – Ярил вздохнул. – Есть у меня знакомцы важные, да покуда все в Ладоге.
Любима засмеялась:
– Ничего. Дело-то наше не быстрое. Кто знает, как еще все обернется? Ты тут Порубора и пожди, в избенке его. Чай, холодно у реки-то? Зевота пожал плечами:
– Да не так холодно, люба, как сыро. Почитай, вода у самого очага плещет.
С момента приезда из Ладоги Ярил жил на пристали, в небольшой хижине, выстроенной еще летом артельными плотниками, многие из которых – да почти все – зиму проводили дома. Не только киевские были люди, но и смоленские, и изборские, и даже с ростовской земли. Народ все умелый – корабельщики. Ладью починить-сладить, причал обложить бревнами – на все руки были. Сейчас вот придет весна – тогда и потянутся заказчики – с ладьями, с починками, потом и заморские гости явятся, ромеи, в общем, до осени прожить можно. А к осени, чай, и заимка уже будет. Вот, с Порубором переговорить только. Насчет места.
– В избенке, говоришь, подождать? – Ярил поднял глаза. – А батюшка твой не разгневается?
– Да он и не прознает! А что очаг разожжен будет, так скажу – Порубор самолично просил натопить к возвращению. Ну, что сидишь? Пошли, пока батюшка не проснулся. А Порубор, может, уже и придет ближе к ночи. Эвон, снег-то хлещет, какая тут охота!
Избенка Порубора – маленькая, вкопанная в землю хижина с глинобитным полом и полукруглым очагом в углу – была выстроена на заднем дворе, за амбарами. Зверин тому не противился – парень все ж, хоть и дальний, да родич, к тому же – проводник изрядный, с богатейшими людьми знается!
– Ну, вон, – открыв дверь, кивнула Любима. – Тут и дровишки припасены, и светильник. Ты пока очаг разжигай, а я к вечеру поесть принесу.
Чмокнув парня в щеку, девушка убежала. Ярил проводил взглядом стройную фигурку в красной тунике и, сглотнув слюну, занялся очагом. За время отсутствия хозяина хижина выстыла и отсырела, не хуже той, что у пристани. Однако у этой имелось очень и очень большое преимущество – Любима была совсем рядом!
Едва повернувшись – тесновато кругом, – Ярил отыскал у очага огниво, солому и сухие куски бересты. Высек искру – занялось веселое желтое пламя, потянулся от очага легкий дымок, полез в нос, растекся по стенам. Чихнув, юноша вытащил из волокового оконца заслонку, зажег в глиняной плошке сальный светильник и уселся на лавку, вернее, на узкий сундук, положив локти на стол. И только после этого с любопытством оглядел тесное помещение. Очаг, и тут же – чуть не впритык – стол, сундук, напротив – какие-то полочки у самой крыши – вот и все Поруборово богатство. Любопытствуя, Ярил, привстав, потянулся к полке, захватив несколько кусков пергамента и выделанной бересты. На них были изображены реки, деревья, звери. Даже и подписано что-то мелкими буквицами – глаголицей. Ярил сощурил глаза – кое-что понимал в грамоте, прочел по слогам:
– По энтой дороге токмо зимою, а по весне нехорошо вельми. Сказано Велимиром-гостем.
Рядом были нарисованы деревья и звери – бобер, лось, кабан.
– Молодец, отроче! – поглядев грамотки, восхитился Ярил. – Все свои угодья метит, да не только те, что сам ведает, а и с иных слов.
Вообще же, Зевота сильно уважал Порубора, дальнего Любимина родича. Несмотря на младой возраст – парню не было еще и шестнадцати, – Порубор уже снискал себе популярность в кругах средней руки купцов и ремесленников, иногда желавших развлечься охотою, – все звериные тропы отрок знал. Такое впечатление, с детства, и знания свои умножал, справедливо полагая, что именно они его и кормят. Значительную часть доходов отрок тратил на одежку, Ярил даже подшучивал– «ровно девица». Порубор не обижался, говаривал мягко:
– Нет, не прав ты, Яриле. В моем деле одежка не меньше звериных угодий стоит. Не один я места окрестные ведаю – и многие так же. И кого же люди важные в проводники возьмут? Думаешь, первого попавшегося? Мурло нечесаное в рубище? Этакой заведет… Нет, по одежке сперва встречают! Красива на мне рубаха, да плащ аглицкий алый, оно и видно – человече изрядный, не шпынь какой-нибудь.
Наблюдая, как пляшет в очаге огонь, Ярил разлегся на сундуке. Да, хороший парень Порубор, да и нужный. И его в долю взять – а как же?
Во дворе послышались чьи-то шаги. Порубор? А больше – кому? Ну, наконец-то! Вскочив с сундука, Ярил бросился к двери…
– Вятша? – Он недоумевающе взглянул на хмурого русоголового парня. – А где же…
– Не пришел еще Поруборе, – усмехнулся Вятша. – Я вот решил его навестить, а Любима сюда послала, с лепешками да кашей… – Он поставил на стол большое деревянное блюдо. – Квасу, сказала, попозжей сама принесет.
– Ну, поедим, что делать. – Ярил потер руки. – Ты чего такой смурной, парень?
– Девчонка моя пропала, Лобзя, – отрок вздохнул. – Третьего дня по хозяйкиному велению в Киев послана. До сих пор нет. Заходил к Мечиславу-людину, тот сказал – сразу и ушла дева, сукна штуку забрав – затем ее и посылала хозяйка.
Зевота покачал головой:
– Так, может, в лесах где-нибудь заплутала? Мало ли…
– Вот потому Порубор мне и нужен, – кивнул Вятша. – Коли что – всяко сыскать поможет.
– А давно ты с усадьбы?
– Да с утра ушел, раненько…
– Так, может, и дома уже твоя девица?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83