– Но, похоже, он тебе уже все рассказал, не так?
– Не знаю. – Зевота пожал плечами. – Может, и все…
– Мне б самому с ним переговорить, устроишь? – подумав, неожиданно предложил Хельги.
– А чего ж? – улыбнулся Ярил.
Они встретились с волхвом следующим утром, в корчме на Подоле, близ бушующего людской толпою торжища. Людно было и в корчме – служки едва успевали наполнять кружки. Многолюдство, впрочем, беседе не мешало – большинство гостей заглядывали в корчму перед или после торгов промочить горло. Ярл в одежде купца, Ярил Зевота и волхв Войтигор сели в углу, там было уютней. Войтигор и в самом деле оказался, пользуясь Ярилиным языком, презанятный парнем, длинноносым, смешным, нескладным, с большим радужным синяком под левым глазом.
– Где ж так угораздило? – представив Хельги как своего старого друга, купца, покачал головою Ярил.
– А, колпачники, твари! – со злостью махнул рукой волхв. – Я ж чаровник, Яриле, колпачки их насквозь вижу. Знаешь, как они нас не любят, колпачники эти?
– И правильно не любят, – хохотнул ярл. – Вы ж им дураков околпачивать не даете!
– А по мне так, коли ты дурень, так играй во что хошь, – пожав плечами, заметил Ярил. – Только уж потом не маши руками, не возмущайся. Сам и виноват, не кто-нибудь.
– Да, дурней везде хватает, – приподнявшись на лавке, Хельги махнул служке и обернулся к волхву: – И среди ваших ведь тоже они не редкость?
– Бывает, попадаются, – кивнул тот. – Есть вот у меня один молодой парень, знакомец, Велимор. Тоже волхв, только молодой еще, гунявый. Так ведь повезло ему, не смотрите, что дурень, моление о дожде вымолвить толком не может, а еще облакогонителем себя считает. Короче, служит теперь у самого князя, неизвестно, за какие заслуги. Везет дуракам! – Войтигор завистливо вздохнул. – А тут бьешься, бьешься, да все без толку – ни уважения, ни богатства, ни чести.
– Бывает, – поддакнул ярл. – Неужто самому Аскольду дурень тот теперь служит?
– Не, не Аскольду, – Войтигор махнул рукой. – Другому, Диру.
– Так ведь тот, кажется, не особо силен.
– Не особо… – Волхв вдруг прикусил язык, обернулся и, завидев в дверях толстяка с костяным ожерельем и посохом, проворно юркнул под стол.
– То дружок мой, Кувор, – высунувшись, просипел он. – Старший наш, Вельвед-волхв, не любит, когда кто-то по корчмам с утра шастает. А Кувор хоть и приятель, да гад, каких мало, – ужо донесет всяко!
– Так и ты на него донеси, – наклонившись, посоветовал князь. – Скажи, прямо с утра, людей не стыдясь, хлестал волхв Кувор пиво, едва не лопнул!
Войтигор под столом озадаченно почесал затылок – видно, такая простая идея не приходила ему в голову.
– А и правда, донести? – вылезая из-под стола, вслух подумал он.
Простившись с волхвом, Хельги отправился на пристань, а Ярил – на постоялый двор Зверина проститься с Любимой. Все ж таки, как и обещал, взял парня князь в свою дружину! А в военном походе уж можно нажить серебришка. Правда, можно и голову сложить, но об этом Ярилу что-то не думалось. Над Подолом и Щековицей, над Копыревым концом, над Детинцем и пристанью светило жаркое солнце.
Глава 10
ВОЛКОДЛАК
Июнь 866 г. Днепровские пороги
Волхвы, знающие заклятья от засухи, производящие точные расчеты оптимальных сроков дождей, рассматривались народом как особые существа, умеющие превращаться в волков…
Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси
Шум падающей воды был слышен далеко над могучим Днепром, эхом отдавался в скалах, уходя, растекался по берегам, докатываясь до Великой степи, где таились в высокой траве, поджидая купеческий караван, стремительные узкоглазые всадники. На правом берегу реки, на возвышенности, рос смешанный лес, постепенно переходивший кое-где в самые настоящие заросли – бук и жимолость, дуб и липа, орешник и желтоватый дрок разрослись здесь столь буйно, что непосвященный путник вряд ли рассмотрел бы ведущие меж кручами тропы. Словно бы их и не было, хотя… Если хорошо присмотреться, можно было б увидеть и разбросанные головешки костров, и обглоданные кости, и даже полусгнившее весло, неведомо как оказавшееся здесь, на круче, ведь ладьи перетаскивали волоком по низкому левому берегу. Справа же, с высоких утесов, открывался великолепнейший вид на порог – сверкая на солнце, грозно ревела падающая с высоты в четыре сажени вода, разбиваясь внизу пенными брызгами; зазевайся чуть кормчий – и затянет ладью стремнина, разобьет в щепки об острые камни.
Пятеро любовались падающей с кручи водой. Жизнерадостный широколицый толстяк с узкой черною бородою, приятно-смуглявый грек с горбом на спине и трое совсем юных парней – один белокожий, с легким румянцем на лице и длинными черными волосами, в ярко-желтой, подпоясанной синим пояском рубахе, в узких варяжских штанах, заправленных в легкие башмаки лошадиной кожи; двое других – смуглявые, как и горбатый грек, – одеты попроще, в серые туники.
– Что, Евстафий, – обернулся к греку толстяк. – Чай, немало тут кораблей погибло! Одно слово – Ненасытец.
Грек согласно кивнул, красивое лицо его на миг стало печальным. Но – только на миг. Никто и моргнуть не успел, как на губах его вновь заиграла лукавая улыбка.
– А не выпить ли нам вина, друже Харинтий? – заранее потирая руки, осведомился он.
– Охотно! – расхохотался толстяк и обернулся к смуглявым слугам: – Эй, ребята, а ну сбегайте на корабль да принесите нам амфору доброго сурожского винца!
– И чего-нибудь поесть не забудьте, – вдогонку им крикнул грек. – Сладких лепешек, маслин, и того зайца, что мы подстрелили вчера.
Кивнув, слуги скрылись из виду.
– Хорошо, что мы все-таки решили идти кораблем, а не трястись на лошадях, как предлагал Порубор. – Грек бросил взгляд на темноволосого отрока в желтой рубахе, скромно присевшего чуть в стороне на большой плоский камень.
– Ваше дело, – хлопнув ресницами, пожал плечами тот. – На корабле, может, и лучше, да только вот не слишком ли далеко мы забрались? Можно было бы и куда как ближе дичи найти – и косуль, и зайцев, и даже кабанов-вепрей.
– Ничего, Порубор, друже, – подойдя к камню, толстяк Харинтий обнял парня за плечи. – Это последнее наше место, завтра с утра вертаем обратно!
Порубор едва скрыл радость. Хоть и платили неплохо, а все ж не на месте было сердце – уж больно далеко отплыли от дома. Зря он согласился на корабль, конно бы так далеко не уехали, однако ж, как говорится, хозяин-барин. Слава богам, вроде бы закончится скоро их путешествие. А ведь не так и много дичи запромыслили наниматели, да и не дичь им была нужна – то Порубор давно уж понял – известный киевский купец и работорговец Харинтий Гусь и его сурожский компаньон Евстафий Догорол искали не косуль и зайцев, а место, пригодное для тайного склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Не знаю. – Зевота пожал плечами. – Может, и все…
– Мне б самому с ним переговорить, устроишь? – подумав, неожиданно предложил Хельги.
– А чего ж? – улыбнулся Ярил.
Они встретились с волхвом следующим утром, в корчме на Подоле, близ бушующего людской толпою торжища. Людно было и в корчме – служки едва успевали наполнять кружки. Многолюдство, впрочем, беседе не мешало – большинство гостей заглядывали в корчму перед или после торгов промочить горло. Ярл в одежде купца, Ярил Зевота и волхв Войтигор сели в углу, там было уютней. Войтигор и в самом деле оказался, пользуясь Ярилиным языком, презанятный парнем, длинноносым, смешным, нескладным, с большим радужным синяком под левым глазом.
– Где ж так угораздило? – представив Хельги как своего старого друга, купца, покачал головою Ярил.
– А, колпачники, твари! – со злостью махнул рукой волхв. – Я ж чаровник, Яриле, колпачки их насквозь вижу. Знаешь, как они нас не любят, колпачники эти?
– И правильно не любят, – хохотнул ярл. – Вы ж им дураков околпачивать не даете!
– А по мне так, коли ты дурень, так играй во что хошь, – пожав плечами, заметил Ярил. – Только уж потом не маши руками, не возмущайся. Сам и виноват, не кто-нибудь.
– Да, дурней везде хватает, – приподнявшись на лавке, Хельги махнул служке и обернулся к волхву: – И среди ваших ведь тоже они не редкость?
– Бывает, попадаются, – кивнул тот. – Есть вот у меня один молодой парень, знакомец, Велимор. Тоже волхв, только молодой еще, гунявый. Так ведь повезло ему, не смотрите, что дурень, моление о дожде вымолвить толком не может, а еще облакогонителем себя считает. Короче, служит теперь у самого князя, неизвестно, за какие заслуги. Везет дуракам! – Войтигор завистливо вздохнул. – А тут бьешься, бьешься, да все без толку – ни уважения, ни богатства, ни чести.
– Бывает, – поддакнул ярл. – Неужто самому Аскольду дурень тот теперь служит?
– Не, не Аскольду, – Войтигор махнул рукой. – Другому, Диру.
– Так ведь тот, кажется, не особо силен.
– Не особо… – Волхв вдруг прикусил язык, обернулся и, завидев в дверях толстяка с костяным ожерельем и посохом, проворно юркнул под стол.
– То дружок мой, Кувор, – высунувшись, просипел он. – Старший наш, Вельвед-волхв, не любит, когда кто-то по корчмам с утра шастает. А Кувор хоть и приятель, да гад, каких мало, – ужо донесет всяко!
– Так и ты на него донеси, – наклонившись, посоветовал князь. – Скажи, прямо с утра, людей не стыдясь, хлестал волхв Кувор пиво, едва не лопнул!
Войтигор под столом озадаченно почесал затылок – видно, такая простая идея не приходила ему в голову.
– А и правда, донести? – вылезая из-под стола, вслух подумал он.
Простившись с волхвом, Хельги отправился на пристань, а Ярил – на постоялый двор Зверина проститься с Любимой. Все ж таки, как и обещал, взял парня князь в свою дружину! А в военном походе уж можно нажить серебришка. Правда, можно и голову сложить, но об этом Ярилу что-то не думалось. Над Подолом и Щековицей, над Копыревым концом, над Детинцем и пристанью светило жаркое солнце.
Глава 10
ВОЛКОДЛАК
Июнь 866 г. Днепровские пороги
Волхвы, знающие заклятья от засухи, производящие точные расчеты оптимальных сроков дождей, рассматривались народом как особые существа, умеющие превращаться в волков…
Б. А. Рыбаков. Язычество Древней Руси
Шум падающей воды был слышен далеко над могучим Днепром, эхом отдавался в скалах, уходя, растекался по берегам, докатываясь до Великой степи, где таились в высокой траве, поджидая купеческий караван, стремительные узкоглазые всадники. На правом берегу реки, на возвышенности, рос смешанный лес, постепенно переходивший кое-где в самые настоящие заросли – бук и жимолость, дуб и липа, орешник и желтоватый дрок разрослись здесь столь буйно, что непосвященный путник вряд ли рассмотрел бы ведущие меж кручами тропы. Словно бы их и не было, хотя… Если хорошо присмотреться, можно было б увидеть и разбросанные головешки костров, и обглоданные кости, и даже полусгнившее весло, неведомо как оказавшееся здесь, на круче, ведь ладьи перетаскивали волоком по низкому левому берегу. Справа же, с высоких утесов, открывался великолепнейший вид на порог – сверкая на солнце, грозно ревела падающая с высоты в четыре сажени вода, разбиваясь внизу пенными брызгами; зазевайся чуть кормчий – и затянет ладью стремнина, разобьет в щепки об острые камни.
Пятеро любовались падающей с кручи водой. Жизнерадостный широколицый толстяк с узкой черною бородою, приятно-смуглявый грек с горбом на спине и трое совсем юных парней – один белокожий, с легким румянцем на лице и длинными черными волосами, в ярко-желтой, подпоясанной синим пояском рубахе, в узких варяжских штанах, заправленных в легкие башмаки лошадиной кожи; двое других – смуглявые, как и горбатый грек, – одеты попроще, в серые туники.
– Что, Евстафий, – обернулся к греку толстяк. – Чай, немало тут кораблей погибло! Одно слово – Ненасытец.
Грек согласно кивнул, красивое лицо его на миг стало печальным. Но – только на миг. Никто и моргнуть не успел, как на губах его вновь заиграла лукавая улыбка.
– А не выпить ли нам вина, друже Харинтий? – заранее потирая руки, осведомился он.
– Охотно! – расхохотался толстяк и обернулся к смуглявым слугам: – Эй, ребята, а ну сбегайте на корабль да принесите нам амфору доброго сурожского винца!
– И чего-нибудь поесть не забудьте, – вдогонку им крикнул грек. – Сладких лепешек, маслин, и того зайца, что мы подстрелили вчера.
Кивнув, слуги скрылись из виду.
– Хорошо, что мы все-таки решили идти кораблем, а не трястись на лошадях, как предлагал Порубор. – Грек бросил взгляд на темноволосого отрока в желтой рубахе, скромно присевшего чуть в стороне на большой плоский камень.
– Ваше дело, – хлопнув ресницами, пожал плечами тот. – На корабле, может, и лучше, да только вот не слишком ли далеко мы забрались? Можно было бы и куда как ближе дичи найти – и косуль, и зайцев, и даже кабанов-вепрей.
– Ничего, Порубор, друже, – подойдя к камню, толстяк Харинтий обнял парня за плечи. – Это последнее наше место, завтра с утра вертаем обратно!
Порубор едва скрыл радость. Хоть и платили неплохо, а все ж не на месте было сердце – уж больно далеко отплыли от дома. Зря он согласился на корабль, конно бы так далеко не уехали, однако ж, как говорится, хозяин-барин. Слава богам, вроде бы закончится скоро их путешествие. А ведь не так и много дичи запромыслили наниматели, да и не дичь им была нужна – то Порубор давно уж понял – известный киевский купец и работорговец Харинтий Гусь и его сурожский компаньон Евстафий Догорол искали не косуль и зайцев, а место, пригодное для тайного склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83