– Есть несколько человек, – ответила за мужа Зинаида Ивановна. – Причем все прекрасные люди, – зачем-то уточнила она.
– Вы не сможете, предложить кому-нибудь купить у меня голландский гульден? А то я оказался совсем без денег.
Я полез в карман и вытащил золотую монету, так удачно добытую из моей пуговицы лешим. Эдуард Львович сомлел от восторга и трясущейся рукой взял раритет.
– П-простите, откуда у вас такая старинная ценность? – заикаясь, спросил он.
– Получил в наследство от бабушки, – без тени улыбки сказал я.
– Мне бы такую бабушку, – завистливо сказал он.
– А вам от предков ничего не досталось?
– Нет, у нас в роду никогда не было богатых людей. У меня, знаете ли, очень знатные предки, но богачей среди них не было.
– У вас? – удивился я. – Ну, не скажите!
– А почему вы так говорите, вы, что знаете, что-нибудь о Постниковых? – удивился он. – Откуда?
– Так ваша фамилия Постников?! Ну, надо же! – воскликнул я. – Значит, Катя все-таки вышла за Постникова замуж!
От усталости и всех сумасшедших событий этого дня у меня в голове была такая каша, что я не сразу понял какую несуразность ляпнул. Дошло это только, когда Эдуард Львович растерянно спросил, тревожно оглядываясь на жену:
– Какая Катя, за кого замуж?
За столом возникла напряженная тишина. Присутствующие уставились на меня, как на чудо заморское или, вернее будет сказать, на психа.
– Катя Кудряшова, вы о ней слышали? – спросил я, не зная, как объяснить свою горячность.
– Конечно, я видел в детстве ее фотографию, это моя какая-то прабабушка. А вы про нее откуда знаете?
– А что в этом особенного? Ну да, вы же не знаете, чем я занимаюсь! – сказал я совершенно серьезным тоном. – Я тоже в каком-то смысле историк, изучаю старинные русские фамилии. А вы не помните, в каком году родился ваш дед?
– Дед? – переспросил старик. – Простите, Алексей Григорьевич, зачем вам понадобился мой дед? Знаете, я уже ничего не понимаю…
Не понимал не только он. Зинаида Николаевна и Даша тоже смотрели на меня круглыми от удивления глазами,
Я взял себя в руки и начал разруливать ситуацию. Известие о том, что моя возлюбленная Екатерина Кудряшова вышла замуж за купца первой гильдии Постникова меня не очень поразила. У них роман начался еще в моем присутствии, но то, что этот пенсионер Эдуард Львович может быть моим правнуком, мне совсем не понравилось.
Однако, в данный момент от меня все ждали объяснений, и я принялся сочинять не очень правдоподобную историю:
– Я несколько лет изучал старинные архивы и довольно хорошо знаю историю вашей семьи, – сказал я хозяину, – Начиная от вашего предка Фрола Котомкина до вашей прабабки. А вот то, что она вышла замуж за купца Постникова, я не знал. Ваш дед их сын?
– Да, кажется, – ответил заинтригованный учитель, – Только наш род не купеческий, а дворянский, даже княжеский, Я точно знаю, что я прямой потомок Рюрика!
– Кого? – переспросил я, – Рюрика? Варяжского князя?!
– Да, мы люди не простого звания. А, что разве не так?
– Вам правда интересно узнать, кто ваши предки?
– Конечно, – без большого подъема, сказал он. – Все должны знать свои корни,
– Вы поговорите, а мы пока посмотрим сериал, – занервничала хозяйка. – Даша, вы смотрите сериалы? – обратилась она к Ордынцевой.
– Что смотрю? – переспросила та.
– Даша жила в Сибири, у них там не было электричества, – поспешил вмешаться я.
– Тогда я вам сначала расскажу, – пообещала Зинаида Николаевна, – пойдемте в ту комнату, не будем мешать мужчинам.
Даша растерянно посмотрела на меня, не понимая, что ей предстоит. Я сделал предостерегающий жест и приложил палец к губам. Она пожала плечами и вышла вслед за хозяйкой.
Оставшись с учителем, я вкратце рассказал ему историю их рода. То, что Фрол Котомкин оказался простым крепостным-оброчником, Эдуарду Львовичу очень не понравилось. Узнай он об этом при коммунистах, был бы лишний повод козырнуть дремучестью и простонародностью происхождения, но теперь, когда в моду стали входить феодальные титулы, гордиться предками крепостными крестьянами стало как-то не с руки.
Я же, достаточно насмотревшись на титулованных особ, потерял к этой категории сограждан всякое почтение и интерес.
Оказалось, что нашему хозяину, напротив, очень хочется отыскать среди своих пращуров какого-нибудь шотландского или, на худой конец, остзейского барона.
В этом я ему помочь не мог, и скоро я понял, что, вообще, зря затеял этот разговор. Оказалось, что он совсем не интересуется реальным прошлым. За час, что мы общались наедине, Эдуард Львович достал меня разговорами на злободневную для нищего пенсионера тему аристократичности своего рода.
Удивительно, как странно устроен русский человек. Так же, как и на моей встрече с элитой Троицка в 1856 году в доме его прабабки Екатерины Дмитриевны, почтенный житель Опухтина не проявил интереса к жизни своих предков. Его больше занимали собственные, совершенно несуразные амбиции. Только когда я рассердился и сказал с нескрываемой иронией, что портного Фрола Котомкина на самом деле звали Франческо Котомкини, и был он, ни много, ни мало, сыном венецианского дожа, поселившимся в России по приглашению Александра I, хозяин просиял от восторга:
– Я всегда чувствовал, что принадлежу к подлинной аристократии! А дож, это кто будет по-нашему?
– Великий князь, – совершенно серьезно ответил я. – Даже немного главнее.
Позже я случайно узнал, Эдуард Львович сочинил целую легенду о том, как с падением Венецианской республики в 1797 после захвата ее Австрией любимый сын последнего Венецианского дожа эмигрировал в Россию… ну, и прочие утешительные глупости. Меня же больше, чем родовое величие потомка портного, интересовала судьба его прабабки. Однако тут краевед-историк ничем помочь мне не мог, кроме имени и фамилии Екатерины Дмитриевны, он ничего о ней не знал. Единственно, что мне удалось выяснить, это примерное время рождения его деда. Тут уже утешился я, мы с хозяином никак не могли быть родственниками.
Покончив с предками, историк взялся за политику. Спустя десять минут я понял, почему его жена нас так спешно покинула. Эдуард Львович имел если и не оригинальные, то очень популярные взгляды на отечественное прошлое и настоящее. От принципиального пенсионера досталось всем: и «дерьмократам», и президентам, и местным властям. Его можно было понять, проработав всю жизнь он вправе был рассчитывать на бедную социалистическую старость, а не на нищую капиталистическую. И не его вина, что он всю свою трудовую деятельность сеял не очень разумное, доброе и вечное.
Когда наш разговор перешел от современных политических воров и негодяев к великим основоположникам, я совсем припух. Гимнов Ленину и Сталину от глупых старперов я наслышался предостаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81