Але самой хотелось сладкой боли объятий и предельной близости. Выуживая из моей головы самые рискованные и откровенные мысли, она тут же воплощала их в реальность.
Меньше чем за полчаса мы вконец измучили друг друга и устроили небольшой антракт с нежностями и ласками.
– Я так испугалась, что никогда тебя больше не увижу, – словно оправдываясь, сказала она. – Я знаю, как ты мучился все эти ночи…
Меня опять захлестнула горячая волна нежности и желания, и я сдавил ее в объятиях…
Мы проспали до возвращения хозяев из церкви. Потом долго обедали, стараясь не притушить жгучего чувства, объединившего нас. Только после того, как Алю позвала Дуня, и она ушла, я взялся рассматривать свой вчерашний трофей.
Мой школьный историк, забавный одинокий старикан, был коллекционером холодного оружия, здорово повернутым на своем хобби. У него была изрядная коллекция старого русского булата, и о ней он мог говорить часами.
Самым лучшим способом сорвать его урок было задать «умный вопрос» о каком-нибудь кавказском или индийском булате.
Он тут же терял всякий интерес к теме занятий и закатывал нам часовую лекцию. Поэтому все мальчишки нашего класса немного разбирались в саблях, шашках, палашах, ятаганах.
Минимум два раза в год мы ходили на экскурсии в оружейную палату и, по возможности, на выставки холодного оружия. Так что кое-какое представление о клинках я имел.
Однако ничего подобного я никогда еще не только не держал в руках, но и не видел. То, что это очень дорогая вещь, ясно стало уже по отделке ножен и эфеса. Они были украшены тончайшей гравировкой, чеканкой, резьбой, самоцветными камнями, литыми и кованными из серебра и золота деталями.
Однако главной ценностью, на мой взгляд, был булатный клинок. Я примерно знал принцип, по которому куются такие мечи. Это очень трудоемкое и сложное производство.
В техническом смысле, булат – это особая разновидность твердой стали, обладающая большою упругостью и вязкостью.
Булатный клинок способен получать при отточке наивысшую степень острия. Хороший булат легко перерезает подброшенный в воздух газовый платок, тогда как клинок из самой лучшей инструментальной стали в состоянии перерезать только плотные виды шелковой материи.
У азиатов булат передается как родовая драгоценность. Главный признак, которым отличается булат от обыкновенной стали, – это узор, получаемый металлом во время ковки. При оценке булата принимают во внимание: форму узора, крупность его и цвет металла, то есть грунта узора.
По форме узор различается на полосатый, когда он состоит из прямых линий, почти параллельных между собою – это признак низшего качества. При повышении качества в булате между прямыми линиями попадаются кривые, и тогда он называется струйчатым.
Если кривые линии являются господствующими, то такой булат называется волнистым. Когда прямые линии очень коротки, и пряди, извиваясь между ними, идут по всем направлениям, то булат получает название сетчатого…
И наконец, когда рисунок, проходя во всю ширину клинка, повторяется по длине его, такой булат по узору считается наиболее совершенным и называется коленчатым.
По крупности узора азиатские клинки бывают трех видов: когда узор имеет крупность нотных знаков – это признак высшего достоинства; средним называется узор, когда он не превосходит величину мелкого письма, и наконец, мелкий узор служит указанием на низшее качество; величина его, однако, такова, что он легко может быть замечен невооруженным глазом.
По грунту, то есть по цвету металла между узорами, различают три рода булатов: серые, бурые и черные. Чем грунт темнее, а узор на нем белее и выпуклее, тем и достоинство булата выше.
Но, кроме этих родовых признаков, специалисты подмечают еще индивидуальные качества клинка, различая их по отливу поверхности при косвенном падении лучей света и по звону.
Иные булаты не имеют отлива вовсе, иные отливают красноватым цветом, а иные золотистым. В Азии лучшими булатами считают табан и хорасан, средними – гынды (куш гынды), а худшими – нейрис и шам. Правда и то, что «худший» клинок стоит столько же, сколько несколько хороших «мерседесов» и без труда проткнет лучший бронежилет.
Лучший булатный клинок должен обладать следующими качествами: узор его должен быть крупный, сетчатый или коленчатый, белый, отчетливо выделяющийся на черном фоне, с золотистым отливом, и должен обладать чистым и долгим звуком.
Об изготовлении булатов в Индии упоминает еще Аристотель. Индийскую разновидность клинков, в отличие от других булатов – персидских, малайских, японских, – называют «вуц».
В детстве я читал роман этого моего теперешнего современника, Вальтера Скотта про английского короля Ричарда Львиное Сердце и его встречу с самым известным курдом, султаном Египта, Салах-Ад-Дином (по-европейски Саладином), у которого была такая уникальная сабля.
Теперь похожее чудо я держал в своих собственных руках
Возможно, этим клинком какой-нибудь сарацинский царь лет пятьсот-шестьсот назад разил закованных в стальные доспехи крестоносцев…
Оружие было в идеальном состоянии. Ни одно пятнышко ржавчины не уродовало золотистое лезвие с характерным «сетчатым» рисунком.
Сабля, за счет массивного эфеса с золотыми украшениями тыла, тяжелее спортивного эспадрона, но все равно очень хорошо ложилась в руку. Удивительно, – но после вчерашних событий, на клинке не осталось следов крови.
Я не выдержал и сделал несколько атакующих выпадов. Потом подбросил в воздух новый Алин платочек и перерубил его пополам.
Это было круто. К сожалению, больше рубить было нечего, а то я непременно испытал бы клинок на более подходящих материалах.
Мои упражнения прервал Котомкин. Он вошел и смущенно остановился у порога.
– Что еще случилось? – спросил я его безо всяких околичностей.
– Барин, я насчет солдата.
– А что с ним?
– С ним-то ничего, спит в сарае. Да как бы чего не вышло. Он, поди, дезертир? Начальство прознает, по головке не погладит…
– Тебе-то чего бояться, – невинным тоном ответил я, – это мой крепостной, казачок. Будет состоять при мне.
– Оно, конечно, – усмехнулся портной, – ежели казачок, тогда понятно. Только больно он того, на солдата смахивает. И нет у него в глазах почтения. Ты бы с ним, барин, поговорил, вразумил. Мало ли что…
– Хорошо, поговорю. И когда ты все это успел заметить?
– Хозяйством нужно управлять, без этого нам никак.
– Зря вы, Фрол Исаевич, волнуетесь, – легкомысленно успокоил я портного, – кто его будет разыскивать? Да и каким образом? Думаете, могут пробить по компьютеру?
– Прибить могут, – глубокомысленно согласился он, – это у нас всегда пожалуйста. И по этому, как его, «комутору» могут дать, и просто по морде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Меньше чем за полчаса мы вконец измучили друг друга и устроили небольшой антракт с нежностями и ласками.
– Я так испугалась, что никогда тебя больше не увижу, – словно оправдываясь, сказала она. – Я знаю, как ты мучился все эти ночи…
Меня опять захлестнула горячая волна нежности и желания, и я сдавил ее в объятиях…
Мы проспали до возвращения хозяев из церкви. Потом долго обедали, стараясь не притушить жгучего чувства, объединившего нас. Только после того, как Алю позвала Дуня, и она ушла, я взялся рассматривать свой вчерашний трофей.
Мой школьный историк, забавный одинокий старикан, был коллекционером холодного оружия, здорово повернутым на своем хобби. У него была изрядная коллекция старого русского булата, и о ней он мог говорить часами.
Самым лучшим способом сорвать его урок было задать «умный вопрос» о каком-нибудь кавказском или индийском булате.
Он тут же терял всякий интерес к теме занятий и закатывал нам часовую лекцию. Поэтому все мальчишки нашего класса немного разбирались в саблях, шашках, палашах, ятаганах.
Минимум два раза в год мы ходили на экскурсии в оружейную палату и, по возможности, на выставки холодного оружия. Так что кое-какое представление о клинках я имел.
Однако ничего подобного я никогда еще не только не держал в руках, но и не видел. То, что это очень дорогая вещь, ясно стало уже по отделке ножен и эфеса. Они были украшены тончайшей гравировкой, чеканкой, резьбой, самоцветными камнями, литыми и кованными из серебра и золота деталями.
Однако главной ценностью, на мой взгляд, был булатный клинок. Я примерно знал принцип, по которому куются такие мечи. Это очень трудоемкое и сложное производство.
В техническом смысле, булат – это особая разновидность твердой стали, обладающая большою упругостью и вязкостью.
Булатный клинок способен получать при отточке наивысшую степень острия. Хороший булат легко перерезает подброшенный в воздух газовый платок, тогда как клинок из самой лучшей инструментальной стали в состоянии перерезать только плотные виды шелковой материи.
У азиатов булат передается как родовая драгоценность. Главный признак, которым отличается булат от обыкновенной стали, – это узор, получаемый металлом во время ковки. При оценке булата принимают во внимание: форму узора, крупность его и цвет металла, то есть грунта узора.
По форме узор различается на полосатый, когда он состоит из прямых линий, почти параллельных между собою – это признак низшего качества. При повышении качества в булате между прямыми линиями попадаются кривые, и тогда он называется струйчатым.
Если кривые линии являются господствующими, то такой булат называется волнистым. Когда прямые линии очень коротки, и пряди, извиваясь между ними, идут по всем направлениям, то булат получает название сетчатого…
И наконец, когда рисунок, проходя во всю ширину клинка, повторяется по длине его, такой булат по узору считается наиболее совершенным и называется коленчатым.
По крупности узора азиатские клинки бывают трех видов: когда узор имеет крупность нотных знаков – это признак высшего достоинства; средним называется узор, когда он не превосходит величину мелкого письма, и наконец, мелкий узор служит указанием на низшее качество; величина его, однако, такова, что он легко может быть замечен невооруженным глазом.
По грунту, то есть по цвету металла между узорами, различают три рода булатов: серые, бурые и черные. Чем грунт темнее, а узор на нем белее и выпуклее, тем и достоинство булата выше.
Но, кроме этих родовых признаков, специалисты подмечают еще индивидуальные качества клинка, различая их по отливу поверхности при косвенном падении лучей света и по звону.
Иные булаты не имеют отлива вовсе, иные отливают красноватым цветом, а иные золотистым. В Азии лучшими булатами считают табан и хорасан, средними – гынды (куш гынды), а худшими – нейрис и шам. Правда и то, что «худший» клинок стоит столько же, сколько несколько хороших «мерседесов» и без труда проткнет лучший бронежилет.
Лучший булатный клинок должен обладать следующими качествами: узор его должен быть крупный, сетчатый или коленчатый, белый, отчетливо выделяющийся на черном фоне, с золотистым отливом, и должен обладать чистым и долгим звуком.
Об изготовлении булатов в Индии упоминает еще Аристотель. Индийскую разновидность клинков, в отличие от других булатов – персидских, малайских, японских, – называют «вуц».
В детстве я читал роман этого моего теперешнего современника, Вальтера Скотта про английского короля Ричарда Львиное Сердце и его встречу с самым известным курдом, султаном Египта, Салах-Ад-Дином (по-европейски Саладином), у которого была такая уникальная сабля.
Теперь похожее чудо я держал в своих собственных руках
Возможно, этим клинком какой-нибудь сарацинский царь лет пятьсот-шестьсот назад разил закованных в стальные доспехи крестоносцев…
Оружие было в идеальном состоянии. Ни одно пятнышко ржавчины не уродовало золотистое лезвие с характерным «сетчатым» рисунком.
Сабля, за счет массивного эфеса с золотыми украшениями тыла, тяжелее спортивного эспадрона, но все равно очень хорошо ложилась в руку. Удивительно, – но после вчерашних событий, на клинке не осталось следов крови.
Я не выдержал и сделал несколько атакующих выпадов. Потом подбросил в воздух новый Алин платочек и перерубил его пополам.
Это было круто. К сожалению, больше рубить было нечего, а то я непременно испытал бы клинок на более подходящих материалах.
Мои упражнения прервал Котомкин. Он вошел и смущенно остановился у порога.
– Что еще случилось? – спросил я его безо всяких околичностей.
– Барин, я насчет солдата.
– А что с ним?
– С ним-то ничего, спит в сарае. Да как бы чего не вышло. Он, поди, дезертир? Начальство прознает, по головке не погладит…
– Тебе-то чего бояться, – невинным тоном ответил я, – это мой крепостной, казачок. Будет состоять при мне.
– Оно, конечно, – усмехнулся портной, – ежели казачок, тогда понятно. Только больно он того, на солдата смахивает. И нет у него в глазах почтения. Ты бы с ним, барин, поговорил, вразумил. Мало ли что…
– Хорошо, поговорю. И когда ты все это успел заметить?
– Хозяйством нужно управлять, без этого нам никак.
– Зря вы, Фрол Исаевич, волнуетесь, – легкомысленно успокоил я портного, – кто его будет разыскивать? Да и каким образом? Думаете, могут пробить по компьютеру?
– Прибить могут, – глубокомысленно согласился он, – это у нас всегда пожалуйста. И по этому, как его, «комутору» могут дать, и просто по морде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76