– А как же геральдики? Там ведь все прописано.
– У нас на Руси сроду порядка не было, – высказал я зрелую для своего юного возраста мысль. – Тем паче в каждой губернии своя особая геральдическая управа. Пока в них разберутся, я сто раз жениться успею. Да и приписаться к какому-нибудь роду можно. Великое дело, одним князем больше, одним меньше!
– Да-с, хорошая у нас молодежь растет, – уважительно сказал Михайло Михалыч. – Такое не каждому старику в голову придет. Этак каждый захотел, и враз князем стал!
– Вы подумайте, может быть, у вас найдется чиновничек знакомый, что в таких делах понимает. Я и его, и вас не обижу.
– Подумать можно. Есть у меня один приятель из этого департамента. Сам с виду, тьфу, а не человек, а в голове много понятий имеет. Поговорю. А пока может барышню прислать, али сразу двух?
– Барышни от нас никуда не денутся. Я и так всю ночь с их сестрами прокувыркался, сейчас отдохнуть самое время.
– Ну, отдыхайте, отдыхайте, ваше княжеское сиятельство, – засмеялся Михайло Михалыч. – Очень лестно было познакомиться с таким здравомыслящим юношей!
Однако отдыхать мне пока было некогда. Нужно было начинать поиски Ивана и доставать документы. Закинув по этому поводу удочку домохозяину, я отправился в Трактир вблизи Сенного рынка поужинать, и заодно познакомиться с ходатаями по делам, предтечами будущих адвокатов, которых там толклось великое множество.
Трактиром заведение называлось, потрафляя национальному чувству посетителей, на самом деле это был приличный, даже по петербургским меркам ресторан с двумя залами и отдельными кабинетам. Народу здесь было много, но особого веселья не чувствовалось. Посетители больше занимались делами, чем развлекались.
Не успел я сделать заказ, как около моего столика возник колоритный господин в визитке – однобортном коротком сюртуке с закругленными полами, и лорнетом в правой руке. У него были бритые щеки, длинное лицо и пронзительные глаза.
– Позвольте отрекомендоваться, молодой человек, Остерман Генрих Васильевич, ходатай по делам. Вы, как я вижу, здесь пока чужой, и никого не знаете?
То, что в течение двух часов два совершенно разных человека уверено принимали меня за провинциального лоха, мне не понравилось. Вероятно, я где-то сильно напутал со своей новой одеждой.
– Очень приятно, – вежливо ответил я. – Действительно, у меня здесь нет знакомых, я только сегодня приехал в Петербург.
– О, это легко исправить, – покровительственно сказал Остерман, – у вас теперь есть и знакомый, и друг, и покровитель!
– Один во всех трех лицах? Надеюсь это вы, Генрих Васильевич?
Моя легкая ирония новому знакомцу почему-то не понравилась, он ожидал вопроса, кто эти мои названные благодетели, и не придумал, как сразу ответить. Однако он не ушел и даже попросил разрешения составить мне компанию.
– Конечно, садитесь, буду рад, – пригласил я его к столу. – По каким делам изволите ходатайствовать?
– Что? – сначала не понял он, потом ответил: – Исключительно по всем!
– Жаль.
– Почему жаль? Я вас не понимаю, молодой человек!
– Значит, вы все знаете понемногу и ничего толком.
Генрих Васильевич обдумал мои слова и обиделся.
– Вы, молодой человек, не тот, за кого себя выдаете! – сказал он, отирая бледный лоб. – Вы действительно только сегодня приехали в Санкт-Петербург?
– А за кого я себя выдаю? – поинтересовался я, не отвечая на его вопрос.
– Давайте не будем пикироваться, – подумав, сказал новый знакомый, – у вас есть нужда в судебной помощи?
– Нет, я пришел просто поужинать.
– Тогда я, кажется, попал не по адресу, мне показалось, что вам нужен наставник.
– Наставник нужен каждому человеку, и коли вы свободны, то я приглашаю вас отужинать со мной, – миролюбиво сказал я, решив не гнать этого колоритного афериста.
– Сочту за удовольствие, – совсем другим тоном сказал Остерман. – Позвольте узнать, с кем имею честь.
Я собрался было опять назваться Рогожиным, но в последний момент передумал и сыграл на восточный мотив:
– Князь Абашидзе. – Надеюсь бывший президент Аджарии простит мне такое самозванство.
– Так вы князь! – уважительно сказал Генрих Васильевич.
– Наш род существует с седьмого века. А вы, вероятно, граф? – поинтересовался я совершенно серьезным тоном.
– Почему граф? – удивился новый знакомый.
– Разве Остерманы не графский род?
– Вы в этом смысле? Возможно, мы с графами Остерманами и в родстве. Правда, я об этом ничего не знаю.
То, что мой гость не примазался к титулованным однофамильцам, говорило в его пользу. Мужик оказался без снобистских понтов.
– Что будем пить? – спросил я его.
– Я больше русскую водку предпочитаю, – усмехнувшись, ответил он. – Квасной, знаете ли, патриотизм.
– Давайте водку. Вы как завсегдатай знаете здешнюю кухню?
– Да я вижу, князь, вы и вправду не просты. Паричок на Большой Морской покупали?
– Там, – засмеялся я, – не стоило?
– Первый признак провинциала: дорого и в глаза бросается. А с едой нам Селиван поможет, – обернулся он к ждущему приказаний половому. – Принеси-ка нам, братец Селиван, самого, что ни на есть лучшего, но не дорогого. Ты сам разберешься.
– Слушаюсь, ваша милость, – поклонился половой, – можете не сумлеваться, предоставлю в лучшем виде!
– Итак, чем, князь, вас привлекла наша столица?
– Кое-какие личные дела, – небрежно ответил я, не рискуя с первых минут знакомства заводить разговор о фальшивых документах. – Дела о наследстве.
– О, здесь я вам смогу пригодиться, я в таких вопросах собаку съел.
– Большая была собака?
– Вы все шутите, князь! А вот и наш Селиван возвращается. Чем ты нас, братец, побалуешь?
– Извольте-с, гласированная семга, во рту тает! Уточка с солеными сливами, да икорка – только сегодня с Астрахани, рыбец, фаршированный сельдереем, а на десерт «девичий крем».
Я после беготни и треволнений последних дней, когда некогда было нормально пообедать, готов был съесть что угодно, не то что семгу и нежнейшую утку. Однако Остерман, уписывая, впрочем, ужин за обе щеки, еще успевал кочевряжиться:
– Недурственно, однако утку у Демута готовят много вкуснее, а гласированная семга у Юрге не в пример здешней!
– Это кто такие? – задал я наивный для жителя столицы вопрос.
– Наипервейшие ресторации. Здешний трактир тьфу, по сравнению с ними. Ежели буду при деньгах – приглашу.
– Здесь что, в основном стряпчие собираются? – спросил я, когда от еды остались одни объедки.
– Стряпчие, ходатаи по делам, полиция. Кухня здесь неплохая, цены божеские, а музыка – пальчики оближешь!
Музыки, впрочем, еще не было, а пьяных – предостаточно.
– Так что у вас с наследством? – спросил порозовевший от выпитой водки ходатай по делам.
– Это долгий разговор, – ушел я от прямого ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80