– Марфа всех жалела, – откликнулся из ямы Митя, – ей без братии не жить!
Удивительно, но теперь он почему-то не выглядел таким тупым увальнем, каким показался мне в тереме.
– Она вам не навредила? – продолжил переживать Семидольный, глядя исключительно на Юлию.
– Нет, все обошлось.
– Пожалуй, хватит копать, – сказал Иван, оглядев яму.
– Пожалуй, – согласился с ним поручик.
– Где наши вещи? – спросил я вылезающего из ямы Ивана. – Мне нужно умыться и переодеться.
– Да здесь, в каретном сарае, в сундуке, – ответил он.
– Умыться можно в бане, – добавил Митя, показывая на бревенчатую баньку стоящую здесь же на задах, только в другом углу подворья.
– Я с тобой! – излишне горячо воскликнула Юля.
Я пошел в каретный сарай, оставив остальных разбираться с похоронами. Внутри довольно большого, с высоким потолком помещения стояли две дорогие кареты с застекленными дверцами и наша коляска.
Сундук оказался на своем месте, с неповрежденным замком. До него у разбойников не дошли руки. Я его открыл, и мы с Юлей взяли свежее белье и платье. Потом отправились в баню. Горячей воды там, естественно, не оказалось, мы помылись холодной и вернулись в дом.
Пока «барышни» занимались туалетом, мужчины переносили убитых в могилу. Работа была грязная и тяжелая. Особенно досталось Полибину с его вытянутыми на дыбе сухожилиями. Он казался вялым и бледным, только что не падал в обморок. Аркадий уже отошел и даже пытался помогать закапывать яму. Дело близилось к вечеру, и нужно было торопиться засветло замести следы.
Когда все было кончено, я сам сходил проверить, видны ли следы могилы. Как и предполагалось, над ямой возвышался аккуратный холмик. На ней не хватало только креста с надписью. Пришлось заставить соратников разбросать землю и утрамбовать яму. Иван только посмеивался, а остальные были готовы к тому, чтобы устроить бунт. Однако вняли уговорам и подчинились. Со всеми делами управились уже затемно. После чего все собрались в зале.
– Дом придется сжечь, – сказал я.
– Зачем? – спросил Александр.
– Чтобы не оставлять следов.
Мне никто не возразил. Настроение у нашей компании было подавленное, настало время его улучшить.
– Помоги мне, – попросил я Ивана и открыл крышку сундука.
– Что там? – удивился он.
– Наш гонорар, – непонятно для большинства, ответил я и развязал узел. Вид внушительной кучи денег поверг присутствующих в ступор.
– Здесь около сорока тысяч рублей, – сказал я. – На каждого придется больше шести с половиной тысяч.
Спутники заворожено рассматривали деньги.
– Поделим все поровну, – предложил я.
С таким решением согласились все, во всяком случае, никто не возразил.
– И еще заберем кареты и лошадей.
– А если у них есть хозяева, или их кто-нибудь опознает? – задал резонный вопрос Аркадий.
– Если ими пользовался хозяин, то вряд ли они ворованные. К тому же кареты хоть и хорошие, но не редкие.
– А когда ты, барышня, будешь делить деньги? – спросил Митя
– Можно прямо сейчас, но это займет много времени. Лучше посчитаем и поделим по дороге.
Опять мне никто не возразил. Похоже, что я окончательно захватил лидерство. Стал новоявленной атаманшей.
– Еще вопросы есть? Если нет, можно запрягать лошадей и выезжать.
– А с рухлядью что будем делать? – спросил Митя и показал на лежащую кучей старинную одежду.
– Оставим здесь.
– Ладно, пошли запрягать, – поднявшись со своего места, сказал Полибин. – А что делать с вашей коляской?
– Оставим, все равно у нас нет лишнего кучера.
Однако как ни спешили мои спутники, выехать нам удалось только в два часа ночи. Погода была нам под стать – разбойничья. Обе кареты оказались, что называется «на ходу», но мужикам пришлось долго возиться с упряжью.
Я взял на себя миссию поджигателя. Хотя вблизи разбойничьего притона и не было деревень, такой масштабный пожар могли заметить, поэтому пришлось придумывать, как обезопасить свой отъезд, чтобы его не связали с поджогом. Я применил одну простенькую схему: сделал «мину замедленного действия». Она сработала, и далекие сполохи на месте мызы мы увидели тогда, когда уже ехали в сторону Москвы по столбовой дороге.
Как ни странно это звучит, но никаких неприятностей до самой конечной точки нашего пути, Шуи, с нами больше не случилось.
Глава девятнадцатая
Даже в наши дни город Шуя с трудом может считаться крупным культурным и промышленным центром: 70 тысяч жителей несколько ткацких фабрик, пара заводов.
В старину Шуя называлась Борисоглебской слободой, как видно из грамоты Иоанна Грозного, данной в 1574 году дворянам Лазаревым. Иван Грозный отдал ее «в кормление» боярину Игнатию Васильевичу Голохвастову; а в 1566 году грозный царь присоединил ее вместе с волостями к опричным городам, то есть сделал своей личной собственностью; затем пожаловал Шуе «земли под новые дворы и животине на выпуск». В 1609 году Шуя была разорена поляками; потом вновь сильно пострадала при набеге литовцев, казаков и прочих. В 1654 году ее посетила моровая язва, от которой люди вымерли «без остатка» в 90 дворах (из 211). В 1708 года Шуя была приписана к Московской губернии, позднее сделана уездным городом Владимирского наместничества, а потом – Владимирской губернии. В середине XVIII века ее обнесли с трех сторон валом и рвом. С четвертой стороны ее защищала река Теза.
Мы въехали в город через широкие ворота, закрывающиеся только в темное время суток. Город был самый обычный, как две капли воды похож на город Троицк, с которого начались мои странствия по России. Его украшали несколько каменных и деревянных церквей, торговые ряды с лабазами, главной была центральная улица, на которой жила «чистая» публика и местный бомонд.
Оба наших офицера были связаны с этими местами, у родителей Семидольного в Шуйском уезде было небольшое именьице в шестьдесят душ крестьян, у Полибина тетка служила игуменьей местного женского Всехсвятского монастыря.
За время, проведенное в пути, отношения в компании сильно видоизменились: Полибин, после разборки с бандой, выказывал мне большое уважение, без напрягов слушался советов, но ухаживать перестал; Аркадий по-прежнему сох по Юлии, навязчиво пытался быть ей полезным, разве что перед ней не стелился, но в сближении не только не продвинулся вперед, напротив, мне казалось, она делалась с ним все холоднее.
После взрыва страсти на столе в зале сатанинской мызы, наши близкие отношения с Юлией прекратились. Даже когда нам несколько раз случалось ночевать вдвоем в одной комнате, она не давала ни малейшего повода к их возобновлению. И вообще, после нашей встречи с бандой, Юлия изменилась. Она стала задумчивой, больше молчала и смотрела вокруг каким-то отрешенным взглядом.
– Где здесь монастырь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80