– спросил я Полибина, как только мы попали в город.
Он указал.
– Зачем вам здесь оставаться, – заволновался прапорщик, опасаясь потерять Юлию. – Поехали к нам в имение, это всего пятнадцать верст. Батюшка и матушка вам будут рады!
– Никак нельзя, – в который раз начинал ему втолковывать я. – У нас с Марией обет, а у вас с Александром отпуск. Нам время собирать камни, а вам их разбрасывать.
Однако библейская мудрость никак на него не действовала, он начинал клянчить, почти плакать, не замечая, что становится смешным. Полибин стыдился такого поведения товарища, наедине пытался его урезонивать, но все впустую.
– Мы с Аркадием тоже сегодня можем остановиться в монастырском странноприимном доме, – нашел компромисс Александр. – Я повидаюсь с теткой, а завтра мы поедем дальше.
Меня такой расклад устраивал. Последние дни от предвкушения встречи с Алей я и сам был не очень адекватен. Как только оставался один или ложился спать, сразу же налетали воспоминания, потом наползали страхи и за нее, и за прочность наших отношений. От недосыпа и нервного напряжения я начинал психовать, часто становился несдержан и раздражителен. В таком состоянии очаровать игуменью и добиться от нее помощи было весьма проблематично.
Я представлял романтическую тетушку Александра, ставшую монахиней после смерти жениха, хрупкой, с большими, трагическими, немного близорукими глазами и заранее настраивался на встречу с такого типа женщиной.
Всехсвятский женский монастырь оказался большим и с виду богатым. Нас вместе с лошадями и каретами без лишних разговоров пропустили в монастырские ворота, и пожилая черница указала, как доехать до странноприимного дома. Там к нам сразу подошли две послушницы (я пока не разбирался в одежде и статусе монахинь и верил на слово своим более опытным в таких вопросах спутникам) и проводили в помещения для гостей.
Полибин спросил одну из христовых невест о настоятельнице, и та сказала, что матушка больна и сегодня из своей кельи не выходила. Нас это не огорчило. Приближался вечер, мы целый день тряслись по ухабам провинциальной дороги и вполне заслужили отдых. Конечно никаких вопросов, которые могли привлечь ко мне внимание или вызвать подозрения, я не задавал. Косил под обычную богомолку и повторял все, что делали другие приезжие женщины.
Попрощавшись со спутниками, мы с Юлией поместились в одну тесную келью и, умывшись, легли отдыхать. Келья была совсем крохотная, так что при Желании мы, не вставая, могли коснуться друг друга пальцами.
– И что ты решила с Аркадием? – спросил я теперь уже бывшую куртизанку.
– А решать просто нечего, – ответила она, не проявляя к теме разговора никакого интереса.
– Но мне казалось, он тебе нравился, и ты собиралась за него замуж!
– Мне и без него есть за кого выйти замуж, – неожиданно ответила Юля.
– Неужели за Полибина?! – поразился я, удивляясь, как мог не заметить их романа.
– Очень нужно, – не менее пренебрежительно ответила она.
Больше, на мой взгляд, кандидатов в женихи не просматривалось, и я решил, что девушка имеет в виду какого-нибудь питерского поклонника, и вопроса о незнакомом кандидате не задал.
– Я выхожу замуж за Митю! – после нескольких минут молчания вдруг сказала она.
– За какого Митю? – не понял я.
– С нами ехал один Митя!
– За нашего, за разбойника?! – поразился я. – Но ведь он… – начал говорить я, и мог бы много что сказать по поводу такого странного брака, но в данных обстоятельствах это было явно лишним. – Ты уверена, что это стоит делать?
– Он увидел во мне Марию!
И опять я не сразу понял, что она имеет в виду, свое новое имя или Деву Марию. Подумав, решил, что все-таки мать Иисуса из Назарета.
– Ну, если так…
– Аркадий видит во мне простую женщину, – неожиданно горячо заговорила она. – Я ведь вижу, какими глазами он смотрит на меня!
На это возразить было нечего, хотя ничего плохого в том, что мы замечаем друг у друга половые признаки, я не видел. В конце концов, если я женщину заинтересовал как мужчина, то почему должен комплексовать по этому поводу?!
– Вообще-то против Дмитрия я ничего не имею, после того как он получил доской по голове, у него наблюдается явный прогресс…
– Ты можешь говорить о Мите что угодно, но я буду с ним счастлива, и теперь, когда у нас есть деньги, мы можем объединить наши капиталы…
Последние слова Юлии сразу же конкретизировали вопрос. Теперь стало яснее, что она хочет иметь.
– Я хотела с тобой поговорить о карете и лошадях, – продолжила она. – Ты не будешь против, если мы с Митей оставим их себе? Я думаю начать торговлю зерном, и нам на первых порах понадобится много денег. Второй экипаж нам тоже мог бы пригодиться, но я не знаю, как на это посмотрят Аркадий и Александр. В конце концов, почему им должна достаться чужая карета?
– Вероятно потому, что они принимали участие… – я не смог подобрать нужные слова и закончить фразу. Сказал по-другому: – Потому, что они добыли ее в бою.
– Они молоды, богаты, – не слушая меня, продолжала говорить Юлия, – к тому же скоро идут на войну, их там могут убить. Тогда наша карета и лошади вообще отойдут чужим людям!
Такой прыти от нежного, легкомысленного создания я никак не ожидал. К тому же пока не знал, понадобится ли мне самому экипаж. Если получится выкрасть Алю из монастыря, то для побега будут нужны хорошие лошади.
– Давай оставим этот разговор. Утро вечера мудренее. К тому же, если говорить откровенно, то вы с Митей меньше всех заслужили приз.
Юлия ничего на это не ответила, потом, как будто подчиняясь стихийному порыву, протянула мне руку:
– Ты не соскучился без меня? Хочешь…
– Нет, единственное, что я хочу – это спать, – грубо ответил я и задул свечу.
Юлия такой прямолинейной простотой меня удивила, но голова моя была занята другим, я думал о предстоящей встрече с женой. Когда мы увиделись с ней в Зимнем дворце я узнал, что она беременна, сейчас срок был еще невелик, около трех месяцев, но каково ей в монастыре будет носить ребенка, рожать! Этого я совсем не представлял.
Если император предполагает, что она имеет какое-то отношение к роду Романовых и может гипотетически претендовать на престол, ребенок, особенно если у нас родится мальчик, неминуемо навлечет на Алю новые беды.
Я не специалист по русской истории, но имена императоров помню и могу поклясться, что ни о каких претендентах на престол, за исключением потомков Павла, я никогда не слышал.
К тому же малорослый император за время вынужденного сидения в Гатчине наклепал от двух жен столько детей, что никаких вопросов с нехваткой Великих князей не стоит до сих пор. Однако это знал я, но не знал сам Павел и, пользуясь неограниченной властью, мог делать со своими подданными, что ему заблагорассудится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Он указал.
– Зачем вам здесь оставаться, – заволновался прапорщик, опасаясь потерять Юлию. – Поехали к нам в имение, это всего пятнадцать верст. Батюшка и матушка вам будут рады!
– Никак нельзя, – в который раз начинал ему втолковывать я. – У нас с Марией обет, а у вас с Александром отпуск. Нам время собирать камни, а вам их разбрасывать.
Однако библейская мудрость никак на него не действовала, он начинал клянчить, почти плакать, не замечая, что становится смешным. Полибин стыдился такого поведения товарища, наедине пытался его урезонивать, но все впустую.
– Мы с Аркадием тоже сегодня можем остановиться в монастырском странноприимном доме, – нашел компромисс Александр. – Я повидаюсь с теткой, а завтра мы поедем дальше.
Меня такой расклад устраивал. Последние дни от предвкушения встречи с Алей я и сам был не очень адекватен. Как только оставался один или ложился спать, сразу же налетали воспоминания, потом наползали страхи и за нее, и за прочность наших отношений. От недосыпа и нервного напряжения я начинал психовать, часто становился несдержан и раздражителен. В таком состоянии очаровать игуменью и добиться от нее помощи было весьма проблематично.
Я представлял романтическую тетушку Александра, ставшую монахиней после смерти жениха, хрупкой, с большими, трагическими, немного близорукими глазами и заранее настраивался на встречу с такого типа женщиной.
Всехсвятский женский монастырь оказался большим и с виду богатым. Нас вместе с лошадями и каретами без лишних разговоров пропустили в монастырские ворота, и пожилая черница указала, как доехать до странноприимного дома. Там к нам сразу подошли две послушницы (я пока не разбирался в одежде и статусе монахинь и верил на слово своим более опытным в таких вопросах спутникам) и проводили в помещения для гостей.
Полибин спросил одну из христовых невест о настоятельнице, и та сказала, что матушка больна и сегодня из своей кельи не выходила. Нас это не огорчило. Приближался вечер, мы целый день тряслись по ухабам провинциальной дороги и вполне заслужили отдых. Конечно никаких вопросов, которые могли привлечь ко мне внимание или вызвать подозрения, я не задавал. Косил под обычную богомолку и повторял все, что делали другие приезжие женщины.
Попрощавшись со спутниками, мы с Юлией поместились в одну тесную келью и, умывшись, легли отдыхать. Келья была совсем крохотная, так что при Желании мы, не вставая, могли коснуться друг друга пальцами.
– И что ты решила с Аркадием? – спросил я теперь уже бывшую куртизанку.
– А решать просто нечего, – ответила она, не проявляя к теме разговора никакого интереса.
– Но мне казалось, он тебе нравился, и ты собиралась за него замуж!
– Мне и без него есть за кого выйти замуж, – неожиданно ответила Юля.
– Неужели за Полибина?! – поразился я, удивляясь, как мог не заметить их романа.
– Очень нужно, – не менее пренебрежительно ответила она.
Больше, на мой взгляд, кандидатов в женихи не просматривалось, и я решил, что девушка имеет в виду какого-нибудь питерского поклонника, и вопроса о незнакомом кандидате не задал.
– Я выхожу замуж за Митю! – после нескольких минут молчания вдруг сказала она.
– За какого Митю? – не понял я.
– С нами ехал один Митя!
– За нашего, за разбойника?! – поразился я. – Но ведь он… – начал говорить я, и мог бы много что сказать по поводу такого странного брака, но в данных обстоятельствах это было явно лишним. – Ты уверена, что это стоит делать?
– Он увидел во мне Марию!
И опять я не сразу понял, что она имеет в виду, свое новое имя или Деву Марию. Подумав, решил, что все-таки мать Иисуса из Назарета.
– Ну, если так…
– Аркадий видит во мне простую женщину, – неожиданно горячо заговорила она. – Я ведь вижу, какими глазами он смотрит на меня!
На это возразить было нечего, хотя ничего плохого в том, что мы замечаем друг у друга половые признаки, я не видел. В конце концов, если я женщину заинтересовал как мужчина, то почему должен комплексовать по этому поводу?!
– Вообще-то против Дмитрия я ничего не имею, после того как он получил доской по голове, у него наблюдается явный прогресс…
– Ты можешь говорить о Мите что угодно, но я буду с ним счастлива, и теперь, когда у нас есть деньги, мы можем объединить наши капиталы…
Последние слова Юлии сразу же конкретизировали вопрос. Теперь стало яснее, что она хочет иметь.
– Я хотела с тобой поговорить о карете и лошадях, – продолжила она. – Ты не будешь против, если мы с Митей оставим их себе? Я думаю начать торговлю зерном, и нам на первых порах понадобится много денег. Второй экипаж нам тоже мог бы пригодиться, но я не знаю, как на это посмотрят Аркадий и Александр. В конце концов, почему им должна достаться чужая карета?
– Вероятно потому, что они принимали участие… – я не смог подобрать нужные слова и закончить фразу. Сказал по-другому: – Потому, что они добыли ее в бою.
– Они молоды, богаты, – не слушая меня, продолжала говорить Юлия, – к тому же скоро идут на войну, их там могут убить. Тогда наша карета и лошади вообще отойдут чужим людям!
Такой прыти от нежного, легкомысленного создания я никак не ожидал. К тому же пока не знал, понадобится ли мне самому экипаж. Если получится выкрасть Алю из монастыря, то для побега будут нужны хорошие лошади.
– Давай оставим этот разговор. Утро вечера мудренее. К тому же, если говорить откровенно, то вы с Митей меньше всех заслужили приз.
Юлия ничего на это не ответила, потом, как будто подчиняясь стихийному порыву, протянула мне руку:
– Ты не соскучился без меня? Хочешь…
– Нет, единственное, что я хочу – это спать, – грубо ответил я и задул свечу.
Юлия такой прямолинейной простотой меня удивила, но голова моя была занята другим, я думал о предстоящей встрече с женой. Когда мы увиделись с ней в Зимнем дворце я узнал, что она беременна, сейчас срок был еще невелик, около трех месяцев, но каково ей в монастыре будет носить ребенка, рожать! Этого я совсем не представлял.
Если император предполагает, что она имеет какое-то отношение к роду Романовых и может гипотетически претендовать на престол, ребенок, особенно если у нас родится мальчик, неминуемо навлечет на Алю новые беды.
Я не специалист по русской истории, но имена императоров помню и могу поклясться, что ни о каких претендентах на престол, за исключением потомков Павла, я никогда не слышал.
К тому же малорослый император за время вынужденного сидения в Гатчине наклепал от двух жен столько детей, что никаких вопросов с нехваткой Великих князей не стоит до сих пор. Однако это знал я, но не знал сам Павел и, пользуясь неограниченной властью, мог делать со своими подданными, что ему заблагорассудится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80