Надень перчатки, это будет хватит.
Я кивнула и начала натягивать на руки перчатки из телесного цвета лайки. Кутайсов не дожидаясь когда я буду готова, повернулся и вышел из комнаты. Просить его погодить, я не решилась, и пришлось идти за ним, надевая перчатки на ходу. Миша, не спрашивая позволения, устремился следом за мной.
Выполнив свою миссию, императорский камердинер перестал обращать на меня внимания. Он шел впереди, не удосуживаясь даже посмотреть, следую ли я за ним. Мне такое небрежение не очень понравилось, но лезть со своим уставом в чужой монастырь я не стала и безмолвно следовала за любимцем государя.
Мы спустились по лестнице на нижний этаж и довольно скоро добрались до личных покоев императора. Барон вошел в приемную. Мы с Мишей последовали за ним и оказались в обширной комнате, украшенной картинами.
Я еще никогда не видела такой красоты и застыла на месте, забыв, почему здесь оказалась. На картинах были изображены пейзажи и люди, так искусно нарисованные, что казались живыми.
– Жди здесь, – приказал мне Кутайсов, делая вид, что не замечает ни моего восторженного удивления, ни моего провожатого.
Он прошел во внутреннюю дверь, и мы остались вдвоем.
Миша только мельком взглянул на картины, драгоценную мебель и остался стоять, потупив взгляд, жестоко ревнуя меня к самодержцу. Он вполне резонно понимал, что его к императору не пригласят, и в его воображении представлялась страшная картина моего соблазнения.
Но тут на его счастье в приемную вошла темноволосая женщина, уже не молодая, лет двадцати двух, с нежной кожей и большими выразительными глазами. Она ласково посмотрела на меня и спросила, не я ли та самая госпожа Крылова, которую ждет государь. Я сделала ей книксен и ответила, что это именно я.
– А это ваш телохранитель? – поинтересовалась женщина, с удовольствием глядя на моего стройного провожатого.
Сама же в это время думала о том, какой красивый мальчик этот Преображенский поручик.
– Поручик Воронцов, – отрекомендовался Миша. – По приказанию графа Палена охраняю госпожу Крылову от злоумышленников.
– А я Анна Петровна Лопухина, – почему-то с нежной улыбкой на устах представилась женщина, как и Миша, опустив свой титул. – Вы не будете в претензии поручик подождать госпожу Крылову здесь?
– Сочту за честь, ваше сиятельство, – как мне показалось, не совсем уместно и излишне горячо воскликнул он. – Я всего лишь солдат!
Лопухина ему мило улыбнулась, и ласковым голосом пригласила меня следовать за собой. Миша сразу же успокоился по поводу меня и Павла, а вот мне такое его многозначительное знакомство с близким «другом» царя совсем не понравилось. Конечно, Лопухина была не дурна собой, но посчитать ее красавицей я бы ни за что не решилась. Обычная молодая женщина, каких много. Мне даже стало удивительно, что такого нашел в ней император!
Лопухина пошла вперед чуть боком, чтобы видеть, успеваю ли я за ней. Мы прошли несколько парадно обставленных комнат, и она без стука вошла в кабинет императора. Тот был не велик и обставлен совсем скромной мебелью. Чего здесь было много, так это книг в шкафах и бумаг, разложенным по столам аккуратными стопками. По кабинету сразу было видно, что хозяин его очень аккуратный, если не педантичный человек. Я быстро осмотрелась, пытаясь представить, откуда покажется Павел Петрович, и почти случайно увидела его за столом, склоненного над бумагами. Он был так сосредоточен, что даже не посмотрел в нашу сторону.
– Ваше Величество, госпожа Крылова, – подойдя к столу, тихо сказала Лопухина.
Павел быстро поднял голову и, увидев меня, встал и почтительно поклонился. Я ответила ему низким реверансом. Император как-то рассеяно мне улыбнулся и виновато попросил:
– Дорогие дамы, вы меня не обессудите, если вам придется несколько минут поскучать в одиночестве, мне нужно закончить важный документ. Анна, не сочтите за труд, пока я занят, развлечь нашу гостью.
Мы обе разом склонились в реверансе. У меня он получился много красивее и изящнее чем у Анны Петровны.
– Пойдемте, голубушка, – улыбнувшись, сказала Лопухина, – не будем мешать Его Величеству.
Мы ушли в конец кабинета, за китайскую ширму и сели рядом на атласный диван.
– Павел Петрович мне много рассказывал о вас, – сообщила мне фаворитка, как и прежде ласково улыбаясь.
Сама же в это время подумала, что я недурна, только простовата. Потом решила, что во мне нет настоящей породы и что цвет лица у нее лучше, чем у меня!
– Вы, кажется, еще недавно были крепостной крестьянкой? – спросила он, впрочем, безо всякого подвоха, просто ей было интересно это знать.
– Была, ваше сиятельство, – ответила я. – Сначала крестьянкой, потом солдаткой, теперь вот сделалась худородной дворянкой.
Смелая девчонка, дерзка, уверена в себе, подумала княжна, и ничуть не стесняется своего скромного положения. Павел вполне может ей заинтересоваться. Нужно проследить, чтобы их отношения не упрочились.
Вслух же, она спросила:
– Я слышала, что здесь, во дворце, на вас было покушение? В какое страшное время мы живем! Нигде нельзя быть спокойной за свою жизнь и безопасность.
– Я думаю, ваша светлость, покушение было случайным. Наверное, произошла какая-то ошибка, кому нужно убивать простую женщину, которую никто не знает! – ответила я.
– О, ошибки в таком деле бывают редко, знать вы кому-то очень мешаете! – успокоила она меня. – А этот юноша, что вас охраняет, он в вас не влюблен?
– Не думаю, ваше сиятельство, он еще слишком молод для серьезного чувства. Его пока больше интересуют игры и книги.
– Не скажите, – задумчиво сказала Лопухина, – для любви возраст не препятствие. Я видела, как он смотрел на вас, когда я вас от него уводила.
– Мне кажется, – в свою очередь и я пустилась в область догадок, – это увидев вас, он был совершенно сражен.
– Вряд ли, я для него слишком стара и гожусь едва ли не в матери. Мне уже скоро двадцать… Это вы еще совсем молоды. Вам сколько теперь лет?
– Не знаю точно, ваше сиятельство, у крестьян возраста так точно не ведутся как у дворян. Думаю, лет восемнадцать, может быть чуть боле.
– Ну, тогда мы с вами почти ровесницы, – развеселилась Лопухина. – У девушек года проходят так быстро!
Врет она все, подумала я, ей никак не меньше двадцати двух лет! Тоже мне ровесница выискалась!
Тут к нам за ширму заглянул Павел Петрович и наш разговор прервался.
– Вот я и свободен! О чем, сударушки, беседуете? – весело спросил он, с удовольствием на нас глядя.
– Я расспрашивала госпожу Крылову о покушении, – улыбнулась царю Лопухина.
Павел согласно кивнул, потом вдруг отстранился от разговора и задумался. Я даже не успевала следить, что происходит у него в голове.
– Да, да, это несомненно, – горячо воскликнул он, видимо отвечая не Лопухиной, а своим мыслям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Я кивнула и начала натягивать на руки перчатки из телесного цвета лайки. Кутайсов не дожидаясь когда я буду готова, повернулся и вышел из комнаты. Просить его погодить, я не решилась, и пришлось идти за ним, надевая перчатки на ходу. Миша, не спрашивая позволения, устремился следом за мной.
Выполнив свою миссию, императорский камердинер перестал обращать на меня внимания. Он шел впереди, не удосуживаясь даже посмотреть, следую ли я за ним. Мне такое небрежение не очень понравилось, но лезть со своим уставом в чужой монастырь я не стала и безмолвно следовала за любимцем государя.
Мы спустились по лестнице на нижний этаж и довольно скоро добрались до личных покоев императора. Барон вошел в приемную. Мы с Мишей последовали за ним и оказались в обширной комнате, украшенной картинами.
Я еще никогда не видела такой красоты и застыла на месте, забыв, почему здесь оказалась. На картинах были изображены пейзажи и люди, так искусно нарисованные, что казались живыми.
– Жди здесь, – приказал мне Кутайсов, делая вид, что не замечает ни моего восторженного удивления, ни моего провожатого.
Он прошел во внутреннюю дверь, и мы остались вдвоем.
Миша только мельком взглянул на картины, драгоценную мебель и остался стоять, потупив взгляд, жестоко ревнуя меня к самодержцу. Он вполне резонно понимал, что его к императору не пригласят, и в его воображении представлялась страшная картина моего соблазнения.
Но тут на его счастье в приемную вошла темноволосая женщина, уже не молодая, лет двадцати двух, с нежной кожей и большими выразительными глазами. Она ласково посмотрела на меня и спросила, не я ли та самая госпожа Крылова, которую ждет государь. Я сделала ей книксен и ответила, что это именно я.
– А это ваш телохранитель? – поинтересовалась женщина, с удовольствием глядя на моего стройного провожатого.
Сама же в это время думала о том, какой красивый мальчик этот Преображенский поручик.
– Поручик Воронцов, – отрекомендовался Миша. – По приказанию графа Палена охраняю госпожу Крылову от злоумышленников.
– А я Анна Петровна Лопухина, – почему-то с нежной улыбкой на устах представилась женщина, как и Миша, опустив свой титул. – Вы не будете в претензии поручик подождать госпожу Крылову здесь?
– Сочту за честь, ваше сиятельство, – как мне показалось, не совсем уместно и излишне горячо воскликнул он. – Я всего лишь солдат!
Лопухина ему мило улыбнулась, и ласковым голосом пригласила меня следовать за собой. Миша сразу же успокоился по поводу меня и Павла, а вот мне такое его многозначительное знакомство с близким «другом» царя совсем не понравилось. Конечно, Лопухина была не дурна собой, но посчитать ее красавицей я бы ни за что не решилась. Обычная молодая женщина, каких много. Мне даже стало удивительно, что такого нашел в ней император!
Лопухина пошла вперед чуть боком, чтобы видеть, успеваю ли я за ней. Мы прошли несколько парадно обставленных комнат, и она без стука вошла в кабинет императора. Тот был не велик и обставлен совсем скромной мебелью. Чего здесь было много, так это книг в шкафах и бумаг, разложенным по столам аккуратными стопками. По кабинету сразу было видно, что хозяин его очень аккуратный, если не педантичный человек. Я быстро осмотрелась, пытаясь представить, откуда покажется Павел Петрович, и почти случайно увидела его за столом, склоненного над бумагами. Он был так сосредоточен, что даже не посмотрел в нашу сторону.
– Ваше Величество, госпожа Крылова, – подойдя к столу, тихо сказала Лопухина.
Павел быстро поднял голову и, увидев меня, встал и почтительно поклонился. Я ответила ему низким реверансом. Император как-то рассеяно мне улыбнулся и виновато попросил:
– Дорогие дамы, вы меня не обессудите, если вам придется несколько минут поскучать в одиночестве, мне нужно закончить важный документ. Анна, не сочтите за труд, пока я занят, развлечь нашу гостью.
Мы обе разом склонились в реверансе. У меня он получился много красивее и изящнее чем у Анны Петровны.
– Пойдемте, голубушка, – улыбнувшись, сказала Лопухина, – не будем мешать Его Величеству.
Мы ушли в конец кабинета, за китайскую ширму и сели рядом на атласный диван.
– Павел Петрович мне много рассказывал о вас, – сообщила мне фаворитка, как и прежде ласково улыбаясь.
Сама же в это время подумала, что я недурна, только простовата. Потом решила, что во мне нет настоящей породы и что цвет лица у нее лучше, чем у меня!
– Вы, кажется, еще недавно были крепостной крестьянкой? – спросила он, впрочем, безо всякого подвоха, просто ей было интересно это знать.
– Была, ваше сиятельство, – ответила я. – Сначала крестьянкой, потом солдаткой, теперь вот сделалась худородной дворянкой.
Смелая девчонка, дерзка, уверена в себе, подумала княжна, и ничуть не стесняется своего скромного положения. Павел вполне может ей заинтересоваться. Нужно проследить, чтобы их отношения не упрочились.
Вслух же, она спросила:
– Я слышала, что здесь, во дворце, на вас было покушение? В какое страшное время мы живем! Нигде нельзя быть спокойной за свою жизнь и безопасность.
– Я думаю, ваша светлость, покушение было случайным. Наверное, произошла какая-то ошибка, кому нужно убивать простую женщину, которую никто не знает! – ответила я.
– О, ошибки в таком деле бывают редко, знать вы кому-то очень мешаете! – успокоила она меня. – А этот юноша, что вас охраняет, он в вас не влюблен?
– Не думаю, ваше сиятельство, он еще слишком молод для серьезного чувства. Его пока больше интересуют игры и книги.
– Не скажите, – задумчиво сказала Лопухина, – для любви возраст не препятствие. Я видела, как он смотрел на вас, когда я вас от него уводила.
– Мне кажется, – в свою очередь и я пустилась в область догадок, – это увидев вас, он был совершенно сражен.
– Вряд ли, я для него слишком стара и гожусь едва ли не в матери. Мне уже скоро двадцать… Это вы еще совсем молоды. Вам сколько теперь лет?
– Не знаю точно, ваше сиятельство, у крестьян возраста так точно не ведутся как у дворян. Думаю, лет восемнадцать, может быть чуть боле.
– Ну, тогда мы с вами почти ровесницы, – развеселилась Лопухина. – У девушек года проходят так быстро!
Врет она все, подумала я, ей никак не меньше двадцати двух лет! Тоже мне ровесница выискалась!
Тут к нам за ширму заглянул Павел Петрович и наш разговор прервался.
– Вот я и свободен! О чем, сударушки, беседуете? – весело спросил он, с удовольствием на нас глядя.
– Я расспрашивала госпожу Крылову о покушении, – улыбнулась царю Лопухина.
Павел согласно кивнул, потом вдруг отстранился от разговора и задумался. Я даже не успевала следить, что происходит у него в голове.
– Да, да, это несомненно, – горячо воскликнул он, видимо отвечая не Лопухиной, а своим мыслям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79