Крестьянский корень еще не оторвался и прочно сидел в земле, не давая Поспелову воспарить над человеческой суетой. Он смотрел на очередного спеца и, как профессиональный разведчик, делал умное лицо, согласно кивал, когда надо, показывал всплеск любопытства, а сам пытался представить, как этот великомудрый человек не от мира сего, например, ест, сидит и пыжится на унитазе, спит с женщиной, трется о косяк, если зачесалось между лопатками. И земные эти потребности в одночасье срывали все, даже самые искусные маски, претендующие на бытие. Ему хотелось прервать какого-нибудь душевидца в потрепанном пиджачке, специально приглашенного для инструктажа, хлопнуть его по тощему животу и сказать примерно так:
— Слушай, мужик! Кончай пороть хреновину. Давай поговорим за жизнь.
И не делал этого только потому, что в самом начале определился и как бы договорился сам с собой, что уже пошла его новая работа и вся эта дурь, которой дышит и тешится нынешнее общество, и есть предмет наблюдения, изучение обстановки, сбор развединформации.
Ближе к вечеру в тот день Поспелова неожиданно пригласил к себе Заремба, ухмыльнулся с цыганской хитроватостью:
— Что, рома, навалили тебе пищи для размышления? Навешали лапши?
— Нормально, — отмахнулся Георгий. — Через пациентов Кащенко тоже надо пройти. Для контраста ощущений.
— Ну ты кончай, — слегка обиделся полковник. — Я тоже когда-то не верил. Но все так просто…
Похоже, Цыган уже оторвался от земли. Табор его уходил в небо…
— Привыкну, — заверил Поспелов. — Специфика работы…
— Спецтехнику получил?
— Получил…
— Инструктаж по пользованию?
— Получил…
— Теперь получай жену! — весело заявил полковник. — Я слово сдержал такую женщину тебе подобрал! Такое яблочко, такой персик — сам бы ел. Да зубов уж нет укусить! Младший оперуполномоченный, старший лейтенант Курдюкова. Сейчас придет!
— Из «женского батальона»? — сразу угадал Георгий, не вкладывая никаких эмоций, но Заремба что-то сразу заподозрил.
— А что? Девушки там как в Голливуде! Глаза разбегаются. Так что подбирал по деловым качествам, как положено. «Женский батальон» занимался оперативной работой чуть ли не во всех отделах и по многим направлениям. Оперуполномоченные девушки работали секретаршами у крупных начальников и банкиров, горничными в гостиницах, официантками, валютными и просто панельными «ночными бабочками». Деловые качества могли быть самыми разными, в зависимости от того, где претендентка на роль жены служила раньше, какие задачи выполняла. Поспелов сильно сомневался, что кто-нибудь из «батальона» был приставлен доить коров, давать скотине сено и управлять колесным или гусеничным трактором. И, напротив, ни секунды — в том, что все остальное девушки делали мастерски и с профессиональным блеском. «Жена» явилась через несколько минут, и Поспелов невольно оценил вкусы нового начальника. Разве что в этом «прикиде» и макияже она годилась больше в жены «новому русскому», чем начинающему фермеру, уже замордованному падежом скота и дождями-сеногноями.
— Татьяна, — представилась она без всякого жеманства, однако с едва уловимым смешком.
— Посмотри, Георгий! — ликовал и приплясывал «цыганский барон». Какая стать!
Как голову держит! Ну-ка, Танюша, пройди, пройди, покажи товар лицом!
Она игранула манекенщицу, вильнула бедрами, повела полуприкрытым взором.
— Н-ну, муж? — спросила. — Нравлюсь я тебе?
С такой бы на Канары закатиться или в кругосветку на теплоходе…
— Ты на антураж не смотри, — заметил полковник. — Она во что хочешь обрядится, платочек повяжет и под корову сядет.
— Посмотрим, — сдержанно ответил Поспелов.
— Что ты, Георгий! — воскликнул Заремба. — Товарищу по службе в зубы не глядят! Вот комплект ваших документов, получайте. И сридетельство о браке, между прочим. От прошлого оставили только имена, привыкайте, приспосабливайтесь друг к другу. Время есть, целых три дня!
— Александр Васильевич, — усмехнулась Татьяна. — Мой муж… Он по легенде такой хмурый или по жизни?
— Не обращай внимания, — отмахнулся тот. — С женой недавно разошелся. У него слишком необъективные ассоциации с женитьбой. Придется тебе восстановить его тонус.
— Постараюсь, товарищ полковник! — она взяла под руку Поспелова. — Ну что, инструктажи на сегодня кончились? Пойдем приспосабливаться? Ко мне или к тебе?
Заремба спрятал улыбку, распорядился деловито:
— Ты, Танюша, подожди его в коридоре. У нас еще один разговорчик остался, чисто мужской.
Старший лейтенант Курдюкова послушно вышла из кабинета. Полковник плюхнулся в свое кресло, бесцельно поводил взглядом.
— Значит так, Георгий. У Татьяны есть сынишка, четыре года. Живет с бабушкой. Так что ты особенно-то губу не раскатывай: она не шлюха, а человек семейный. Чтоб все у вас там было… по совести, что ли. Не обижай ее… Что так глядишь? Совсем не нравится?
Поспелов сунул руки в карманы, сел на край стула: перед глазами стояла черная дыра окна с силуэтом Нины…
— Да нет, ничего… Только я прихожу в восторг всего лишь от одной женщины — от бывшей жены.
— От восторга и разошелся?
— Тяжелый случай…
— Ладно, твои заморочки, — проворчал Заремба. — С Татьяной найди общий язык… Ну нет другой в «женском батальоне»! Чтоб с тобой на ферме смогла жить. Кроме нее, конечно… И предупреждаю: чтоб без всяких там драм и трагедий.
— Это вы о чем, товарищ полковник? — насторожился Георгий.
— Да все о том же! Ты в семейных парах не работал и не знаешь… Когда живешь неделю — ничего, в удовольствие. А месяц-два — вот тут и начинается. Природа-то берет свое, обычно «жены» влюбляются, голову теряют. И плевать им на операцию, на службу. Конфликты, рапорта на увольнение… Вплоть до самоубийства. Ты мужик, береги ее, держи в руках и повода не давай. Конечно, это бесчеловечно… Но мой тебе совет: постоянно ворчи на нее, нуди, брюзжи. Женщины в нудных не влюбляются. Впрочем, и это не панацея. Они же в этом «батальоне» после трех лет службы спят и видят себя настоящими женами и матерями. У них для любви душа всегда нараспашку.
Георгий слушал его и почему-то примерял все не на товарища по службе, а на бывшую свою жену, некогда купавшуюся во всеобщей любви и теперь обделенную…
Бывший хозяин Горячего Урочища выстроил дом по финскому проекту, с претензией на полную автономность и отчасти — европейскую культуру. Но русский характер проявился и тут: английский камин оказался удачно спаренным с русской печью, средневековая кладка из дикого камня первого этажа соседствовала с деревенскими лавками, и вдобавок ко всему скотный двор был прирублен непосредственно к самому дому, как будто к крестьянской избе.
Полковник Заремба не обманул: место действительно напоминало уголок Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Слушай, мужик! Кончай пороть хреновину. Давай поговорим за жизнь.
И не делал этого только потому, что в самом начале определился и как бы договорился сам с собой, что уже пошла его новая работа и вся эта дурь, которой дышит и тешится нынешнее общество, и есть предмет наблюдения, изучение обстановки, сбор развединформации.
Ближе к вечеру в тот день Поспелова неожиданно пригласил к себе Заремба, ухмыльнулся с цыганской хитроватостью:
— Что, рома, навалили тебе пищи для размышления? Навешали лапши?
— Нормально, — отмахнулся Георгий. — Через пациентов Кащенко тоже надо пройти. Для контраста ощущений.
— Ну ты кончай, — слегка обиделся полковник. — Я тоже когда-то не верил. Но все так просто…
Похоже, Цыган уже оторвался от земли. Табор его уходил в небо…
— Привыкну, — заверил Поспелов. — Специфика работы…
— Спецтехнику получил?
— Получил…
— Инструктаж по пользованию?
— Получил…
— Теперь получай жену! — весело заявил полковник. — Я слово сдержал такую женщину тебе подобрал! Такое яблочко, такой персик — сам бы ел. Да зубов уж нет укусить! Младший оперуполномоченный, старший лейтенант Курдюкова. Сейчас придет!
— Из «женского батальона»? — сразу угадал Георгий, не вкладывая никаких эмоций, но Заремба что-то сразу заподозрил.
— А что? Девушки там как в Голливуде! Глаза разбегаются. Так что подбирал по деловым качествам, как положено. «Женский батальон» занимался оперативной работой чуть ли не во всех отделах и по многим направлениям. Оперуполномоченные девушки работали секретаршами у крупных начальников и банкиров, горничными в гостиницах, официантками, валютными и просто панельными «ночными бабочками». Деловые качества могли быть самыми разными, в зависимости от того, где претендентка на роль жены служила раньше, какие задачи выполняла. Поспелов сильно сомневался, что кто-нибудь из «батальона» был приставлен доить коров, давать скотине сено и управлять колесным или гусеничным трактором. И, напротив, ни секунды — в том, что все остальное девушки делали мастерски и с профессиональным блеском. «Жена» явилась через несколько минут, и Поспелов невольно оценил вкусы нового начальника. Разве что в этом «прикиде» и макияже она годилась больше в жены «новому русскому», чем начинающему фермеру, уже замордованному падежом скота и дождями-сеногноями.
— Татьяна, — представилась она без всякого жеманства, однако с едва уловимым смешком.
— Посмотри, Георгий! — ликовал и приплясывал «цыганский барон». Какая стать!
Как голову держит! Ну-ка, Танюша, пройди, пройди, покажи товар лицом!
Она игранула манекенщицу, вильнула бедрами, повела полуприкрытым взором.
— Н-ну, муж? — спросила. — Нравлюсь я тебе?
С такой бы на Канары закатиться или в кругосветку на теплоходе…
— Ты на антураж не смотри, — заметил полковник. — Она во что хочешь обрядится, платочек повяжет и под корову сядет.
— Посмотрим, — сдержанно ответил Поспелов.
— Что ты, Георгий! — воскликнул Заремба. — Товарищу по службе в зубы не глядят! Вот комплект ваших документов, получайте. И сридетельство о браке, между прочим. От прошлого оставили только имена, привыкайте, приспосабливайтесь друг к другу. Время есть, целых три дня!
— Александр Васильевич, — усмехнулась Татьяна. — Мой муж… Он по легенде такой хмурый или по жизни?
— Не обращай внимания, — отмахнулся тот. — С женой недавно разошелся. У него слишком необъективные ассоциации с женитьбой. Придется тебе восстановить его тонус.
— Постараюсь, товарищ полковник! — она взяла под руку Поспелова. — Ну что, инструктажи на сегодня кончились? Пойдем приспосабливаться? Ко мне или к тебе?
Заремба спрятал улыбку, распорядился деловито:
— Ты, Танюша, подожди его в коридоре. У нас еще один разговорчик остался, чисто мужской.
Старший лейтенант Курдюкова послушно вышла из кабинета. Полковник плюхнулся в свое кресло, бесцельно поводил взглядом.
— Значит так, Георгий. У Татьяны есть сынишка, четыре года. Живет с бабушкой. Так что ты особенно-то губу не раскатывай: она не шлюха, а человек семейный. Чтоб все у вас там было… по совести, что ли. Не обижай ее… Что так глядишь? Совсем не нравится?
Поспелов сунул руки в карманы, сел на край стула: перед глазами стояла черная дыра окна с силуэтом Нины…
— Да нет, ничего… Только я прихожу в восторг всего лишь от одной женщины — от бывшей жены.
— От восторга и разошелся?
— Тяжелый случай…
— Ладно, твои заморочки, — проворчал Заремба. — С Татьяной найди общий язык… Ну нет другой в «женском батальоне»! Чтоб с тобой на ферме смогла жить. Кроме нее, конечно… И предупреждаю: чтоб без всяких там драм и трагедий.
— Это вы о чем, товарищ полковник? — насторожился Георгий.
— Да все о том же! Ты в семейных парах не работал и не знаешь… Когда живешь неделю — ничего, в удовольствие. А месяц-два — вот тут и начинается. Природа-то берет свое, обычно «жены» влюбляются, голову теряют. И плевать им на операцию, на службу. Конфликты, рапорта на увольнение… Вплоть до самоубийства. Ты мужик, береги ее, держи в руках и повода не давай. Конечно, это бесчеловечно… Но мой тебе совет: постоянно ворчи на нее, нуди, брюзжи. Женщины в нудных не влюбляются. Впрочем, и это не панацея. Они же в этом «батальоне» после трех лет службы спят и видят себя настоящими женами и матерями. У них для любви душа всегда нараспашку.
Георгий слушал его и почему-то примерял все не на товарища по службе, а на бывшую свою жену, некогда купавшуюся во всеобщей любви и теперь обделенную…
Бывший хозяин Горячего Урочища выстроил дом по финскому проекту, с претензией на полную автономность и отчасти — европейскую культуру. Но русский характер проявился и тут: английский камин оказался удачно спаренным с русской печью, средневековая кладка из дикого камня первого этажа соседствовала с деревенскими лавками, и вдобавок ко всему скотный двор был прирублен непосредственно к самому дому, как будто к крестьянской избе.
Полковник Заремба не обманул: место действительно напоминало уголок Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118