По гребню склона долины проходила русская линия обороны: когда-то вырытые в полный профиль траншеи давно оплыли, завалились укрепленные досками стенки пулеметных гнезд, почти выровнялись брустверы и глубокие снарядные воронки. И всюду, где так или иначе земля была вскопана человеческой рукой, росла высокая густая трава.
Но для мародеров тут была работа, и они приходили сюда не один раз, рылись в траншеях, почти целиком разрыли солдатскую землянку, выворотив потолочный бревенчатый накат. На свежей, возможно прошлого года, раскопке валялись человеческие кости, сопревшее тряпье, не подлежащие восстановлению ржавые винтовки, каски, полевой телефон с обрывками проводов. Неподалеку кострище, бутылки, банки, много раз простреленная каска: порезвились…
Почему же «драконы» вышли сюда, вторглись в «чужую зону» и куда могли исчезнуть?
Поспелов пробрался мелколесьем вдоль линии обороны, отыскал почти целый окоп и, спустившись, стал внимательно осматривать склон долины и ее гребень. Если они затаились, то рано или поздно себя обнаружат. На какой-то миг ему показалось, что за ним кто-то наблюдает, смотрит в затылок; Георгий медленно обернулся — на бруствере траншеи стоял череп без нижней челюсти. Белые зубы словно вгрызались в землю…
Через час его начало клонить в сон, слипались глаза, унылое пространство окутывалось дымкой, предметы теряли очертания. Бессонная ночь ломала его в самый неподходящий момент, когда требуется внимание и чистый разум. Он попытался взбодриться тем, что пугал себя острой и опасной ситуацией, зверски тер, массировал лицо, но бодрости хватало на несколько минут. Выход был один, давно проверенный и испытанный: сесть на свою руку и отключиться на подчаса. Дольше не проспишь — разбудит боль в затекшей ладони. Поспелов примостился в окопе на корточках, сгибом колена зажал руку у запястья, во вторую взял автомат стволом вверх. Уснул мгновенно, как только закрыл глаза.
И почти в тот же миг на него обрушилась тяжесть и резиновая упругость тренированного человеческого тела. Сапогами придавили к дну окопа, приставили ствол к затылку, наступили на руки…
На сей раз это был не призрак, не скелет, не пришелец, а, видимо, натуральный человек, гомо сапиенс, поскольку его «видела» наружная камера своим глазам Татьяна уже отказывалась верить. Она приготовила автомат, выбрала хорошую позицию у окна чердачной комнаты, откуда открывался широкий обзор прилегающей территории, и стала ждать. Ночной гость, надо сказать, передвигался умело, почти скрытно, короткими перебежками, его выдавали пестроватая спортивная одежда и рюкзак на спине. Когда он нарушил «границу», порвал проволоку армейской сигнализации и поднял в воздух три ракеты, должно быть, стал еще осторожнее, растворился в траве, замер, как мышь, но видеокамера отмечала присутствие на поле живого существа и держала на мониторе картинку — квадрат посеревшей в сумерках высокой травы. Можно было вмазать по этому квадрату весь магазин: всякий честный и нормальный человек не станет подкрадываться к чужому дому, будто какой-нибудь спецназовец. Если заблудился — подойдет открыто, покричит, попросит еды или ночлега… Конечно, это мог быть и припозднившиися оперативник, шедший на ферму для связи и охраны по сигналу «Гроза», однако он, согласно инструкции, обязан на подходе трижды выйти на связь по радио на разных частотах, трижды назвать пароль и спросить об условиях приближения к объекту. Этот же двигался с полным радиомолчанием и воровскими повадками.
Татьяна изготовилась к стрельбе, держа под прицелом место, где залег незнакомец, но забрехавшие собаки выказали его совсем в другой точке возле забора! Прополз незамеченным метров сто и оказался там, где в прошлый раз исчезли призраки-пришельцы; над высокой изгородью показалась голова и тут же скрылась. А через мгновение во двор фермы полетел перекинутый невидимой рукой рюкзак, это потом она сообразила, что рюкзак, после того как надавила гашетку и пули застучали по забору, выбивая щепу. Не зря на тренировках и занятиях по боевой подготовке всегда говорили, что женщины по своей природе напоминают ковбоев — сначала стреляют, потом думают, куда стреляли и зачем.
В ответ на выстрелы из-за забора неожиданно послышался сдавленный голос, перекрываемый злобным собачьим лаем:
— Не стреляйте… Не стреляйте…
Переговариваться на таком, расстоянии и выяснять, кто это, было невозможно: псы работали, как по зверю, и эхо разносилось по всему Горячему Урочищу. Татьяна приказала незнакомцу подняться на забор и сидеть на нем, пока она не спустится вниз. Тот кое-как уяснил, что от него требуется, залез на изгородь и замер, как петух на жердочке: снизу его сторожили собаки.
Все-таки это оказался оперативник, присланный Зарембой для связи и охраны, молодой и неопытный парень, вероятно, вчерашний солдат-пограничник, прошедший краткосрочные курсы. Он шел на ферму под видом заблудившегося туриста, без карты, перепутал дороги и целый день плутал по каким-то болотам. Отчего-то у него сильно разболелась голова, началась тошнота, потеря ориентации и, наконец, полностью село питание рации, почему он и не смог выйти на связь.
Оказавшись на ферме, переодевшись в сухое и доложив начальству о своем прибытии, он пил чай на кухне, начинал было хорохориться, но временами впадал в тихое ошеломление от чудес «бермудского треугольника». О «ромашках», распускающихся на сопках, он не имел представления и относил свое необычное болезненное состояние к космическому излучению в этих местах.
После таких потрясений Коля — так он представился, — не мог исполнять по всей форме обязанности охранника, и Татьяна уложила его спать в чердачной комнате.
Правда, часа два он исправно пытался приступить к службе, сидел с автоматом и развернутым аппаратом космической связи у окна, пока не сломался и не уснул, подетски выпустив ниточку слюны.
А около четырех утра сработала местная связь и принтер отстучал шифровку: агент Ромул просил сообщить последние новости. Это было вопреки всем инструкциям: агенту полагалось сидеть и ждать задания, если предыдущее было исполнено. Сидеть и ждать, а не спрашивать отчета или какой-то дополнительной информации, не связанной со служебными обязанностями — по сигналу «Гроза» все секретные сотрудники автоматически консервировались и не принимали никакого участия в ликвидации нештатной ситуации.
Татьяна тоже нарушила запрет — ответила Ромулу, что все пока без изменений, резидент не обнаружился. Она могла лишь догадываться, кто такой Ромул, но когда Ворожцов обрисовал медичку из Верхних Сволочей, одну из любовниц Поспелова, перед глазами отчего-то нарисовался образ Иры Ковтун из того же «женского батальона».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Но для мародеров тут была работа, и они приходили сюда не один раз, рылись в траншеях, почти целиком разрыли солдатскую землянку, выворотив потолочный бревенчатый накат. На свежей, возможно прошлого года, раскопке валялись человеческие кости, сопревшее тряпье, не подлежащие восстановлению ржавые винтовки, каски, полевой телефон с обрывками проводов. Неподалеку кострище, бутылки, банки, много раз простреленная каска: порезвились…
Почему же «драконы» вышли сюда, вторглись в «чужую зону» и куда могли исчезнуть?
Поспелов пробрался мелколесьем вдоль линии обороны, отыскал почти целый окоп и, спустившись, стал внимательно осматривать склон долины и ее гребень. Если они затаились, то рано или поздно себя обнаружат. На какой-то миг ему показалось, что за ним кто-то наблюдает, смотрит в затылок; Георгий медленно обернулся — на бруствере траншеи стоял череп без нижней челюсти. Белые зубы словно вгрызались в землю…
Через час его начало клонить в сон, слипались глаза, унылое пространство окутывалось дымкой, предметы теряли очертания. Бессонная ночь ломала его в самый неподходящий момент, когда требуется внимание и чистый разум. Он попытался взбодриться тем, что пугал себя острой и опасной ситуацией, зверски тер, массировал лицо, но бодрости хватало на несколько минут. Выход был один, давно проверенный и испытанный: сесть на свою руку и отключиться на подчаса. Дольше не проспишь — разбудит боль в затекшей ладони. Поспелов примостился в окопе на корточках, сгибом колена зажал руку у запястья, во вторую взял автомат стволом вверх. Уснул мгновенно, как только закрыл глаза.
И почти в тот же миг на него обрушилась тяжесть и резиновая упругость тренированного человеческого тела. Сапогами придавили к дну окопа, приставили ствол к затылку, наступили на руки…
На сей раз это был не призрак, не скелет, не пришелец, а, видимо, натуральный человек, гомо сапиенс, поскольку его «видела» наружная камера своим глазам Татьяна уже отказывалась верить. Она приготовила автомат, выбрала хорошую позицию у окна чердачной комнаты, откуда открывался широкий обзор прилегающей территории, и стала ждать. Ночной гость, надо сказать, передвигался умело, почти скрытно, короткими перебежками, его выдавали пестроватая спортивная одежда и рюкзак на спине. Когда он нарушил «границу», порвал проволоку армейской сигнализации и поднял в воздух три ракеты, должно быть, стал еще осторожнее, растворился в траве, замер, как мышь, но видеокамера отмечала присутствие на поле живого существа и держала на мониторе картинку — квадрат посеревшей в сумерках высокой травы. Можно было вмазать по этому квадрату весь магазин: всякий честный и нормальный человек не станет подкрадываться к чужому дому, будто какой-нибудь спецназовец. Если заблудился — подойдет открыто, покричит, попросит еды или ночлега… Конечно, это мог быть и припозднившиися оперативник, шедший на ферму для связи и охраны по сигналу «Гроза», однако он, согласно инструкции, обязан на подходе трижды выйти на связь по радио на разных частотах, трижды назвать пароль и спросить об условиях приближения к объекту. Этот же двигался с полным радиомолчанием и воровскими повадками.
Татьяна изготовилась к стрельбе, держа под прицелом место, где залег незнакомец, но забрехавшие собаки выказали его совсем в другой точке возле забора! Прополз незамеченным метров сто и оказался там, где в прошлый раз исчезли призраки-пришельцы; над высокой изгородью показалась голова и тут же скрылась. А через мгновение во двор фермы полетел перекинутый невидимой рукой рюкзак, это потом она сообразила, что рюкзак, после того как надавила гашетку и пули застучали по забору, выбивая щепу. Не зря на тренировках и занятиях по боевой подготовке всегда говорили, что женщины по своей природе напоминают ковбоев — сначала стреляют, потом думают, куда стреляли и зачем.
В ответ на выстрелы из-за забора неожиданно послышался сдавленный голос, перекрываемый злобным собачьим лаем:
— Не стреляйте… Не стреляйте…
Переговариваться на таком, расстоянии и выяснять, кто это, было невозможно: псы работали, как по зверю, и эхо разносилось по всему Горячему Урочищу. Татьяна приказала незнакомцу подняться на забор и сидеть на нем, пока она не спустится вниз. Тот кое-как уяснил, что от него требуется, залез на изгородь и замер, как петух на жердочке: снизу его сторожили собаки.
Все-таки это оказался оперативник, присланный Зарембой для связи и охраны, молодой и неопытный парень, вероятно, вчерашний солдат-пограничник, прошедший краткосрочные курсы. Он шел на ферму под видом заблудившегося туриста, без карты, перепутал дороги и целый день плутал по каким-то болотам. Отчего-то у него сильно разболелась голова, началась тошнота, потеря ориентации и, наконец, полностью село питание рации, почему он и не смог выйти на связь.
Оказавшись на ферме, переодевшись в сухое и доложив начальству о своем прибытии, он пил чай на кухне, начинал было хорохориться, но временами впадал в тихое ошеломление от чудес «бермудского треугольника». О «ромашках», распускающихся на сопках, он не имел представления и относил свое необычное болезненное состояние к космическому излучению в этих местах.
После таких потрясений Коля — так он представился, — не мог исполнять по всей форме обязанности охранника, и Татьяна уложила его спать в чердачной комнате.
Правда, часа два он исправно пытался приступить к службе, сидел с автоматом и развернутым аппаратом космической связи у окна, пока не сломался и не уснул, подетски выпустив ниточку слюны.
А около четырех утра сработала местная связь и принтер отстучал шифровку: агент Ромул просил сообщить последние новости. Это было вопреки всем инструкциям: агенту полагалось сидеть и ждать задания, если предыдущее было исполнено. Сидеть и ждать, а не спрашивать отчета или какой-то дополнительной информации, не связанной со служебными обязанностями — по сигналу «Гроза» все секретные сотрудники автоматически консервировались и не принимали никакого участия в ликвидации нештатной ситуации.
Татьяна тоже нарушила запрет — ответила Ромулу, что все пока без изменений, резидент не обнаружился. Она могла лишь догадываться, кто такой Ромул, но когда Ворожцов обрисовал медичку из Верхних Сволочей, одну из любовниц Поспелова, перед глазами отчего-то нарисовался образ Иры Ковтун из того же «женского батальона».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118