— Что ты рот разинул? Пиши! — поторопил Поспелов. — Тебе еще много бумаг придется писать, до самого утра.
Ворожцов потряс головой, скинул коробку с колен.
— — Нет, не буду! Я тебе… Я вам такой подписки не дам. Я думал, ты… думал, вы из банды. А вы…
— Значит, будь я из банды, ты бы согласился на сотрудничество?.
Георгий невозмутимо поставил ему на колени коробку, положил бумагу.
— Они… Они банду не трогают!
— Кто, — они?
— Ну эти, пришельцы. Если я буду работать на тебя, на КГБ, они сразу узнают!
Нет, я лучше буду комбикорм жрать!
— Не будешь. Я его свиньям скормлю. Пиши!
— Да ты не знаешь, какие это звери!Они же нелюди! — в глазах Ворожцова появился болезненный блеск — точно такой же, как был у Татьяны. — Против них не пойду! Они вот сейчас могут нас подслушивать! Запросто! Они мысли читают!.. Нас ведь считают за животных и потому делают что хотят. Сам видел, как трех мужиков живьем камнями завалили и улетели.
— На чем улетели? — между прочим спросил Поспелов.
— На вертолете! Мужиков этих вытащили и под осыпь, — он перещел на шепот. — Одного я узнал, егерь из Нижних Сволочей. Он тут берлогу нашел, рядом с фермой, летел за медведем… Потом этот вертолет искали — не нашли.
— Как же ты там оказался?
— Березу искал, карельскую… Смотрю, на сопку вертолет садится. Думал, лесники меня выследили. Спрятался в снег.
— Место на карте покажешь?
Ворожцов огляделся, зашептал:
— Покажу, если про меня никому!.. Я один свидетель, потому меня сразу… Они же не первый раз сюда прилетают!
— Куда — сюда?
— На Землю!.. В войну тут такое было!
Матушка рассказывала. Думаешь, откуда взялась Долина Смерти? Там наши стояли и немцы. А они прилетели на своём корабле и зависли в воздухе. Наши подумали, немецкий самолет, а немцы — что наш. И с двух сторон по нему как ударили! Ну тогда и пришельцы чем-то ударили. То ли газом, то ли еще чем. Кто как стоял, так и умер. Без звука! До весны трупы стояли.
— Эти сказки я уже слышал, — Георгий вложил ручку в его вспотевшую руку. — Давай, Михаил Константинович, пиши бумагу. И не шепчи, говори громко. Здесь есть микрофон, только мой. И все, что ты уже рассказал, записано на пленку. Могу дать послушать. А не напишешь бумагу, я случайно эту пленочку потеряю. И пусть ее пришельцы послушают.
Ворожцов ссутулился и сквозь мучную пыль на лице проступила тяжелая багровость.
— Н-ну ты… тоже, как пришелец.
— С кем поведешься, от того и наберешься.
— А какое мне будет поручение? За ними следить?
— Что ты наследишь? Уже сейчас в штаны навалил… На днях мне надо уезжать отсюда, а я никак не могу найти Васеню.
— Его и искать нечего! — слегка воепрял Ворожцов. — Он в Нижних Сволочах живет…
— Жил, — поправил Георгий. — Да позавчера зарезал одного приезжего и сбежал. А этот приезжий был… в общем, нашим человеком.
— Васеню я найду! — он обтер руку о штаны и примерился ручкой к бумаге. Я его, урода, из-под земли достану.
— Достань. И привези мне живого. Он обязательно спросит, как ты с моей женой тут поразвлекался, скажи, плохо дело. Потому что это не фермеры, а сотрудники службы безопасности. И в самый неподходящий момент явился один из них, молодой парень.
Тебе пришлось стрелять по нему из автомата и бежать. Ты не знаешь, убил или нет, но тебя теперь ищут.
— Он поверит?..
— Сначала поверит. Сразу же проси помощи, чтобы спрятал тебя в надежное место на неделю-две. Дескать, знаешь, что КГБ скоро отсюда уедет: моя жена проговорилась.
И надо пересидеть это время. — Поспелов толкнул руку Ворожцова. — Ты пиши. Слушай и пиши… Потом Васеня оставит тебя одного или под чьим-то присмотром и уедет или уйдет. А когда вернется, скорее всего, скажет, что нашел место, где можно спрятаться, и поведет тебя. В этот момент его и нужно взять. Не знаю, как хочешь, но чтобы доставил его мне живого. Сделаешь все как я сказал, — он продиктовал последние строчки и забрал расписку, положил в карман. — Не сделаешь — пришельцы тебя спрячут под камни, как тех мужиков с вертолета. Я даже рук марать не стану.
Георгий достал еще один лист бумаги, положил на коробку — Ворожцов глянул на него с тоскливым страданием.
— Ничего, потрудись еще. Сейчас уже будет легче. Напишешь все о себе, о Васене и его окружении. Подробно и мелким почерком. Бумаги мало. А под утро я тебя отпущу.
Он не стал даже запирать темницу, притворил дверь и поднялся наверх. В коридоре и на кухне почему-то горел свет, а дверь в спальню «жены» распахнута настежь. И никого не видать. Нигде!Поспелов заглянул в свою комнату — Рем спала, свернувшись калачиком под простыней, ветер сквозь открытую форточку вздувал легкую занавеску…
— Георгий? — вдруг послышался голос Татьяны с чердачной лестницы. О, Господи…
Я так напугалась… Везде свет горит, а тебя нет.
Дверь черного хода тоже была открыта настежь и сквозняком выдувало на улицу марлевую занавесь, повешенную от комаров…
В тот же вечер, когда Заремба вернулся из Карелии и, не заглянув в контору, уехал домой, в одиннадцатом часу внезапно позвонил физик Меркулов, чего никогда не позволял себе. И звонил по спецсвязи — значит, сидел еще в конторе и, видимо, ждал возвращения начальника. Всегда вежливый и несколько самоуглубленный физик говорил возбужденно и не просил, а требовал, чтобы Заремба приехал сейчас на работу. Полковник не отказывался, не выяснял сути дела, только спросил, нельзя ли встречу отложить до утра, и получил ответ, еще более настораживающий:
— Утром, Александр Васильевич, нужно принять решение.
Если Меркулов заволновался, значит неспроста, и Заремба, уже хорошо полечивший язву пивом, уселся за руль своей «девятки» и покатил в контору.
Ученые-физики у Зарембы появились, когда грянул гром Чернобыльской АЭС.
Подбирали их из числа сотрудников многочисленных тогда НИИ и КБ оборонной промышленности, производящей ядерное оружие. Это были отличные специалисты, кандидаты и доктора, ученые-практики с аналитическим мышлением, но в большинстве своем очень далекие от оперативной работы. Они делали основательные экспертизы и заключения, умели излагать их популярным языком и становились совершенно беспомощными, когда дело касалось конкретного оперативного действия. Переучить их оказалось невозможно, и потому военные звания к ним так и не пристали; они остались просто физиками. Кстати сказать, и звания им давали только низшие, не то что комсомольцам и партийцам, переведенным в службу безопасности: как был Меркулов старшим лейтенантом запаса, так и пришел в контору. Седовласый доктор наук едва выслужился до майора.
С Зарембой его сближала некая схожесть судьбы. Разве что полковник пришел служить в двадцать пять лет, успел переучиться в спецшколе, однако тоже до этого работал в оборонном НИИ, защитил кандидатскую и впоследствии докторскую диссертации по технологической безопасности производства химического ибактерологического оружия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118