В ней сидела девочка, которая тут же отпрянула от решетки. Она была страшно грязной и оборванной, а в глазах плескался нечеловеческий ужас.
– Итак, ударим по рукам, – объявил Авер-Фальконе. – Янт Шира, прошу, присоединяйся к нам. Колесо – это самая крутая банда Восточного берега Хасилита. Мы предлагаем тебе защиту от Петергласса в обмен на три четверти твоего дохода.
Все еще страдая от приступов тошноты, я пожал плечами и потряс головой. Обычно мне не требовалось убежище. Обычно я мог удрать от кареты, запряженной четверкой лошадей.
– Если ты откажешься, я отпущу Серии на свободу. Она принадлежит к Лучникам Петергласса и передаст ему наше сообщение, получив которое он сразу же нанесет мне визит. Здесь, в этом зале, произойдет обмен – я вручу ему тебя, а он мне стопку купюр. И я не думаю, что ты долго протянешь у него в гостях.
Светловолосая девушка, сидевшая в клетке, жадно впитывала каждое слово. Она понимала, что сейчас преимущество было не на моей стороне, и смотрела на меня с таким же любопытством, как и я на нее.
Огненная буря, бушевавшая внутри меня, начала понемногу затихать. Я был уже избит, вернее, снова избит. Я не мог драться с этими парнями. Люди говорили, что дети трущоб совершенно неуправляемы, и их слова оказались правдой.
– Ладно… – прохрипел я. – Я знаю яды и противоядия от них. Этот наркотик – лишь одно из зелий, которые я умею готовить. Если вы будете держать Петергласса подальше от меня, то я смогу приносить Колесу двести фунтов в неделю.
– А кто удержит Фелиситию подальше от тебя? – прошептал Вэнс.
Фелисития? Это был Фелисития Авер-Фальконе? Я с трудом поднялся на ноги, и странный мальчик подал мне руку. Его ногти были накрашены лаком цвета морской волны и украшены стразами. На меня снизошло озарение, и я поцеловал тонкие пальцы Фелиситии. На обратной стороне его запястья красовались дорожки уколов, покрасневшие и распухшие. Я сразу же понял, в чем дело, – у него имелись свои причины вербовать меня.
Веер раскрылся, подобно хвосту павлина, и скрыл внезапно вспыхнувший румянец на щеках главаря Колеса.
– Если бы я знал, кто ты, то сразу поклялся бы в верности, – проговорил я.
Передо мной сидел младший сын губернатора, который, сбежав из дома, стал проклятием семьи, но все равно носил родовое имя. Я знал, как важно сделать вид, будто меня впечатлил его титул.
Никто из присутствующих в баре не осмеливался дышать, и тут Фелисития наконец улыбнулся.
– Больше не упоминай об этом.
– Ты закончил? – От грубого окрика Лэйс зашевелились перья на веере. – Мы закончили с этим козлиной?
– Да. О да. Хм.
– У нас билеты в «Кддшеон» на Февверсов. Прямо сейчас. Пошли. – Окружавшие их юнцы быстро поставили свои стаканы, подхватили куртки и направились к выходу. Снаружи донесся грохот велосипедных колес.
Лэйс потянула Фелиситию за руку, но он вывернулся и снова обратился ко мне:
– Хочешь пойти с нами?
Я поперхнулся слюной. Мне еще никогда не приходилось бывать в местах, подобных «Кампеону». Я всегда опасался яркого света и больших скоплений взбудораженных людей. Если собрать воедино все звуки, которые раздаются в Дарклинге, то они все равно не смогут сравниться по громкости даже с одним ночным представлением в Хасилите. Похоже, это будет моим первым вступительным испытанием.
– Да… О да. Я бы с радостью.
– Умеешь ездить на велосипеде?
– Я встречусь с вами там.
Сзади платье Лэйс украшали перья, по последней моде изображавшие крылья авианской аристократии. Однако ее фальшивые перышки не могли тягаться с моими настоящими. Фелисития подошел поближе, за ним, переливаясь, потянулся полутораметровый шифоновый шлейф изумрудного цвета, усеянный сверкающими глазками Насекомых. Я даже не знал, стоит мне начать беспокоиться или нет. Чего он хочет? Я привык к смирению и поэтому сделал вид, что не замечаю его руку на своей заднице.
Все эти жалостливые воспоминания вызвали у меня острое чувство голода, и оно на корню пресекло желание предаваться мыслям о прошлом. Я принялся за работу над корреспонденцией Замка и трудился, пока напольные часы не пробили полночь. К тому времени я был уже настолько голоден, что не мог ни на чем сосредоточиться, и в конце концов отправился в Большой зал, где эсзаям, гостям и даже слугам круглосуточно подавали еду.
В Замке было так тихо, что казалось, будто в нем никого нет. Я чувствовал себя великолепно. Я счастлив наедине с собой, пока не услышу, как люди наслаждаются друг другом, и тогда я начинаю сравнивать себя с ними. Странно, но если бы вокруг не было других людей, я бы никогда не ощущал себя одиноким.
ГЛАВА 12
Большой зал был выложен темно-красной, цвета засохшей крови, плиткой. Несколько рядов колонн, располагавшихся в центре, поддерживали сводчатый потолок. Ночью Большой зал казался еще просторнее, поскольку основную часть столов убирали. Когда я попадал в поток лунного света, лившегося сквозь очередное высокое арочное окно, в морозном воздухе начинали серебриться облачка пара, которые я выдыхал. Внезапно раздался шум, и я остановился. Мое сердце бешено заколотилось.
Я стоял в тени красной колонны и пытался разобрать неясные голоса. Двое мужчин на другом конце зала яростно орали друг на друга. Я подобрался ближе. Вдруг что-то грохнуло, раздался треск и звон упавшей на пол металлической тарелки. Я осторожно подкрался еще ближе и уже мог разобрать слова.
– Я так и думал, что найду тебя здесь, ублюдок.
Голос резкий и глубокий, с округлыми и мягкими, как перезрелый фрукт, авианскими гласными. Молния. Другой голос, более тихий что-то глумливо ответил.
– Тронь Ату еще раз, и ты – труп, – рявкнул Молния.
– Я должен был догадаться, что она побежит к тебе. Порт. Шторм. Вот поймаю ее, тогда…
– Сначала тебе придется разбираться со мной, – заявил Лучник. – Любой знает, что она лучше тебя.
До меня донеслись звуки драки, затем что-то рухнуло. И наступила тишина.
Я не мог решить, что лучше – стоять и слушать либо же обнаружить свое присутствие. Когда нужно что-то сделать не раздумывая, мое сознание, как правило, заполняет пустота. Например, при встрече со стаями Насекомых или в процессе приготовления дури. Так, ладно, ухожу. Но вдруг контроль надо мной взяла в свои руки та часть меня, которая заставляет бросаться в атаку на Насекомых или вкалывать слишком большую дозу наркоты. Я глубоко вздохнул и, ступив в круг света от масляной лампы, сощурился, словно разбуженный днем филин.
– Ребята, – воззвал я, – давайте не будем драться.
Туман Волнорез сидел, откинувшись назад, на краю стола, упираясь ладонями в груду перевернутых тарелок. Из небольшого пореза на ноге на пол капала кровь. Над Туманом нависал Молния с только что отобранной у своего противника шпагой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Итак, ударим по рукам, – объявил Авер-Фальконе. – Янт Шира, прошу, присоединяйся к нам. Колесо – это самая крутая банда Восточного берега Хасилита. Мы предлагаем тебе защиту от Петергласса в обмен на три четверти твоего дохода.
Все еще страдая от приступов тошноты, я пожал плечами и потряс головой. Обычно мне не требовалось убежище. Обычно я мог удрать от кареты, запряженной четверкой лошадей.
– Если ты откажешься, я отпущу Серии на свободу. Она принадлежит к Лучникам Петергласса и передаст ему наше сообщение, получив которое он сразу же нанесет мне визит. Здесь, в этом зале, произойдет обмен – я вручу ему тебя, а он мне стопку купюр. И я не думаю, что ты долго протянешь у него в гостях.
Светловолосая девушка, сидевшая в клетке, жадно впитывала каждое слово. Она понимала, что сейчас преимущество было не на моей стороне, и смотрела на меня с таким же любопытством, как и я на нее.
Огненная буря, бушевавшая внутри меня, начала понемногу затихать. Я был уже избит, вернее, снова избит. Я не мог драться с этими парнями. Люди говорили, что дети трущоб совершенно неуправляемы, и их слова оказались правдой.
– Ладно… – прохрипел я. – Я знаю яды и противоядия от них. Этот наркотик – лишь одно из зелий, которые я умею готовить. Если вы будете держать Петергласса подальше от меня, то я смогу приносить Колесу двести фунтов в неделю.
– А кто удержит Фелиситию подальше от тебя? – прошептал Вэнс.
Фелисития? Это был Фелисития Авер-Фальконе? Я с трудом поднялся на ноги, и странный мальчик подал мне руку. Его ногти были накрашены лаком цвета морской волны и украшены стразами. На меня снизошло озарение, и я поцеловал тонкие пальцы Фелиситии. На обратной стороне его запястья красовались дорожки уколов, покрасневшие и распухшие. Я сразу же понял, в чем дело, – у него имелись свои причины вербовать меня.
Веер раскрылся, подобно хвосту павлина, и скрыл внезапно вспыхнувший румянец на щеках главаря Колеса.
– Если бы я знал, кто ты, то сразу поклялся бы в верности, – проговорил я.
Передо мной сидел младший сын губернатора, который, сбежав из дома, стал проклятием семьи, но все равно носил родовое имя. Я знал, как важно сделать вид, будто меня впечатлил его титул.
Никто из присутствующих в баре не осмеливался дышать, и тут Фелисития наконец улыбнулся.
– Больше не упоминай об этом.
– Ты закончил? – От грубого окрика Лэйс зашевелились перья на веере. – Мы закончили с этим козлиной?
– Да. О да. Хм.
– У нас билеты в «Кддшеон» на Февверсов. Прямо сейчас. Пошли. – Окружавшие их юнцы быстро поставили свои стаканы, подхватили куртки и направились к выходу. Снаружи донесся грохот велосипедных колес.
Лэйс потянула Фелиситию за руку, но он вывернулся и снова обратился ко мне:
– Хочешь пойти с нами?
Я поперхнулся слюной. Мне еще никогда не приходилось бывать в местах, подобных «Кампеону». Я всегда опасался яркого света и больших скоплений взбудораженных людей. Если собрать воедино все звуки, которые раздаются в Дарклинге, то они все равно не смогут сравниться по громкости даже с одним ночным представлением в Хасилите. Похоже, это будет моим первым вступительным испытанием.
– Да… О да. Я бы с радостью.
– Умеешь ездить на велосипеде?
– Я встречусь с вами там.
Сзади платье Лэйс украшали перья, по последней моде изображавшие крылья авианской аристократии. Однако ее фальшивые перышки не могли тягаться с моими настоящими. Фелисития подошел поближе, за ним, переливаясь, потянулся полутораметровый шифоновый шлейф изумрудного цвета, усеянный сверкающими глазками Насекомых. Я даже не знал, стоит мне начать беспокоиться или нет. Чего он хочет? Я привык к смирению и поэтому сделал вид, что не замечаю его руку на своей заднице.
Все эти жалостливые воспоминания вызвали у меня острое чувство голода, и оно на корню пресекло желание предаваться мыслям о прошлом. Я принялся за работу над корреспонденцией Замка и трудился, пока напольные часы не пробили полночь. К тому времени я был уже настолько голоден, что не мог ни на чем сосредоточиться, и в конце концов отправился в Большой зал, где эсзаям, гостям и даже слугам круглосуточно подавали еду.
В Замке было так тихо, что казалось, будто в нем никого нет. Я чувствовал себя великолепно. Я счастлив наедине с собой, пока не услышу, как люди наслаждаются друг другом, и тогда я начинаю сравнивать себя с ними. Странно, но если бы вокруг не было других людей, я бы никогда не ощущал себя одиноким.
ГЛАВА 12
Большой зал был выложен темно-красной, цвета засохшей крови, плиткой. Несколько рядов колонн, располагавшихся в центре, поддерживали сводчатый потолок. Ночью Большой зал казался еще просторнее, поскольку основную часть столов убирали. Когда я попадал в поток лунного света, лившегося сквозь очередное высокое арочное окно, в морозном воздухе начинали серебриться облачка пара, которые я выдыхал. Внезапно раздался шум, и я остановился. Мое сердце бешено заколотилось.
Я стоял в тени красной колонны и пытался разобрать неясные голоса. Двое мужчин на другом конце зала яростно орали друг на друга. Я подобрался ближе. Вдруг что-то грохнуло, раздался треск и звон упавшей на пол металлической тарелки. Я осторожно подкрался еще ближе и уже мог разобрать слова.
– Я так и думал, что найду тебя здесь, ублюдок.
Голос резкий и глубокий, с округлыми и мягкими, как перезрелый фрукт, авианскими гласными. Молния. Другой голос, более тихий что-то глумливо ответил.
– Тронь Ату еще раз, и ты – труп, – рявкнул Молния.
– Я должен был догадаться, что она побежит к тебе. Порт. Шторм. Вот поймаю ее, тогда…
– Сначала тебе придется разбираться со мной, – заявил Лучник. – Любой знает, что она лучше тебя.
До меня донеслись звуки драки, затем что-то рухнуло. И наступила тишина.
Я не мог решить, что лучше – стоять и слушать либо же обнаружить свое присутствие. Когда нужно что-то сделать не раздумывая, мое сознание, как правило, заполняет пустота. Например, при встрече со стаями Насекомых или в процессе приготовления дури. Так, ладно, ухожу. Но вдруг контроль надо мной взяла в свои руки та часть меня, которая заставляет бросаться в атаку на Насекомых или вкалывать слишком большую дозу наркоты. Я глубоко вздохнул и, ступив в круг света от масляной лампы, сощурился, словно разбуженный днем филин.
– Ребята, – воззвал я, – давайте не будем драться.
Туман Волнорез сидел, откинувшись назад, на краю стола, упираясь ладонями в груду перевернутых тарелок. Из небольшого пореза на ноге на пол капала кровь. Над Туманом нависал Молния с только что отобранной у своего противника шпагой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107