В каждую из них по веревочным лестницам спустились моряки и, все как один, начали вставлять весла в уключины.
Ата повернулась ко мне.
– Вестник, жди здесь.
Она уцепилась за веревочную лестницу и скрылась за бортом.
Я наблюдал, как шесть небольших суденышек, рассекая волны и оставляя белые пенные следы, несутся на выручку гибнущему фюрду.
Большинство солдат уже находились по пояс в воде. Около пятидесяти лучников стояли, одной рукой подняв свои луки над головой, а в другой сжимая обнаженные мечи. Насекомые упорно преследовали людей, они тоже залезали в воду, втягивая брюхо и щелкая челюстями.
Ата спокойно стояла на носу раскачивающейся лодки, которая благодаря невероятным усилиям гребцов словно стрела летела по волнам. Шесть суденышек одновременно достигли ондинских воинов – и это чуть не окончилось трагедией, поскольку люди едва их не перевернули в отчаянных попытках быстрее забраться на борт.
Хватаясь за весла и расталкивая друг друга, они не обращали никакого внимания на призывы Аты прекратить панику. Отбрасывая луки, они буквально штурмовали лодки. Гребцы помогали им, перегибаясь через борта и затаскивая их внутрь – за пояса, крылья, руки…
Когда суденышки приблизились к берегу, те, кто уже находился в них, принялись подцеплять еще сражавшихся солдат крюками за одежду, а затем закидывать кверху задом на борт. Перегруженные лодки скребли днищами по песку.
Молния что-то сказал Свэллоу, все еще находившейся на берегу, и она тут же скинула свои стальные поножи и поспешила к лодке – к счастью, не к той, где находилась Ата. Гончий нес Сиан. Сам Молния снял шелковую тетиву со своего огромного лука, поднял его над головой и тоже вошел в воду. Их отход прикрывали несколько последних ондинцев.
Шесть лодок были так забиты людьми – примерно по семьдесят человек в каждой, – что всем приходилось стоять. Гребцы вынули весла из уключин и теперь работали ими в гэллейнской манере. Благодаря их мастерству ни одна из лодок не перевернулась, и маленькая флотилия медленно приближалась к кораблю.
Побережье было оставлено Насекомым.
Казалось, обратный путь занял целую вечность. Я видел, как Насекомые расчленяли тела, лежавшие на песке. Один из них просунул голову под труп и перевернул его, а двое других, вцепившись жвалами в руки, разорвали тело на части.
Меня трясло.
Молния может вернуть мне шприц. У корабельного врача должно иметься немного лекарств – в смысле наркотиков, – которые остановят мою агонию. Я сказал себе: Янт, не будь таким безвольным сукиным сыном. Я прекратил бессмысленную борьбу с сотрясавшей меня дрожью, расслабился, и она полностью охватила все мое существо.
Когда Свэллоу взобралась по веревочной лестнице и неловко перегнулась через борт, я подскочил к ней и помог спуститься на палубу. Она выглядела ужасно нелепо с намотанной на шею светло-зеленой мантией и выглядывавшим из лифа платья маленьким кинжалом.
Я обнял ее.
– Что случилось с твоим поместьем? – спросил я.
– Мое поместье! – воскликнула она, из ее глаз брызнули слезы. – Оно кишит Насекомыми! Боже правый! Насекомые захватили всю империю, и теперь, чтобы спастись, нам придется вечно обитать в море!
– Рейчиз, Хасилит и Равнинные земли все еще держатся, – попробовал я ее подбодрить. – Свэллоу, ты должна быть сильной.
Обняв девушку одной рукой, я, чтобы успокоить ее, рассказал о приказе императора, и все это время мокрые солдаты один за другим поднимались на борт «Буревестника».
Молния стоял на корме и продолжал методично расстреливать оставшихся на побережье Насекомых. Никакой другой лучник не смог бы поразить цель на таком расстоянии. Он не прекращал стрелять до тех пор, пока Ата не скомандовала поднять якоря, после чего мы начали постепенно удаляться от кишащего Насекомыми берега.
Сейкер подскочил к Ате, занявшей свое место у штурвала.
– Вернись обратно, – рявкнул он.
Она ударила кулаком по компасу и выругалась, после чего искоса взглянула на Молнию.
– Побереги стрелы.
– Если я не смогу спасти Микуотер, то лучше погибну на этом берегу!
– О, заткнись. У тебя еще будет прекрасный шанс расстаться с жизнью, когда мы окажемся в Лоуспассе.
– Лоуспасс? Ата…
– Я хочу стать Атой Туманом. Восемьдесят кораблей будут ждать нас у Шелдрейк-Пойнта сегодня вечером. На борту у них солдаты, жаждущие славы под предводительством Торнадо, нашего непобедимого воина.
Молния указал на толпу позади себя.
– Перед тобой тринадцатая дивизия Ондинского фюрда. Это отборная пехота, хотя и сильно потрепанная. Надеюсь, ты взяла моих лучников, которых я посылал тебе на помощь? Их достаточно, чтобы поддержать хасилитских стрелков? А то у них не их арбалеты, а сущее наказание, которое годится только для ближнего боя.
– Твои лучники на кораблях основной эскадры, а кроме того, в моем распоряжении десять тысяч солдат из Моренции плюс те, кто самостоятельно добрался до моего острова. Они напрасно сочли его подходящим убежищем…
– Понятно.
– Сейкер Молния, ты у меня в долгу.
Он взглянул на Ату с нескрываемой ненавистью, но потом взял себя в руки и подчеркнуто официально поклонился.
– Да, – мрачно изрек Молния. – Это так.
Сиан не отходила от Свэллоу – замерзшая и напуганная, она вцепилась в нее своими худенькими ручонками и не говорила ни слова. Свэллоу сидела рядом со мной на палубе, вытирая слезы намокшими красно-коричневыми крыльями. Когда она погладила меня по руке, я выдавил из себя улыбку и сжал ее ладонь.
– Что с тобой такое? – спросила она.
Она привыкла видеть меня изможденным, но не настолько разбитым.
– Его тошнит, – вместо меня ответила Ата. – Слушай, когда твои уроды в доспехах наконец уберутся от этого чертова компаса?
– Его укусили?
– Да кому он нужен, миледи?
Я отвернулся. Если бы не эта отвратительная слабость, я пошел бы и вмазался. Круг больше не рвался, значит, все остальные эсзаи живы, и Фехтовальщик продолжает удерживать Хасилит. Я подумал об аллее Роул, Нидл-Парке, доках Восточного берега – и обо всей прекрасной, качественной дури, которую там продают в любое время дня и ночи подростки, у каждого из которых есть за пазухой острый нож. Низкие голоса заскаев, темные силуэты на перекрестках или открытый с помощью отмычки ящик в полевом госпитале, полный пузырьков с лекарствами. Что-нибудь, только бы облегчить эти муки.
– Его ломает, – невозмутимо сообщила Ата. Лучник демонстративно изучал пенный след за кормой. Ата посмотрела на меня с таким выражением, будто я являл собой существо, недостойное даже презрения, которому для полной моральной деградации не хватает лишь стать объектом для всеобщих насмешек.
– Я думала, – продолжала она, словно бы размышляя вслух, – что смерть – худшее зло, потому как, будь иначе, эсзаи бы умирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Ата повернулась ко мне.
– Вестник, жди здесь.
Она уцепилась за веревочную лестницу и скрылась за бортом.
Я наблюдал, как шесть небольших суденышек, рассекая волны и оставляя белые пенные следы, несутся на выручку гибнущему фюрду.
Большинство солдат уже находились по пояс в воде. Около пятидесяти лучников стояли, одной рукой подняв свои луки над головой, а в другой сжимая обнаженные мечи. Насекомые упорно преследовали людей, они тоже залезали в воду, втягивая брюхо и щелкая челюстями.
Ата спокойно стояла на носу раскачивающейся лодки, которая благодаря невероятным усилиям гребцов словно стрела летела по волнам. Шесть суденышек одновременно достигли ондинских воинов – и это чуть не окончилось трагедией, поскольку люди едва их не перевернули в отчаянных попытках быстрее забраться на борт.
Хватаясь за весла и расталкивая друг друга, они не обращали никакого внимания на призывы Аты прекратить панику. Отбрасывая луки, они буквально штурмовали лодки. Гребцы помогали им, перегибаясь через борта и затаскивая их внутрь – за пояса, крылья, руки…
Когда суденышки приблизились к берегу, те, кто уже находился в них, принялись подцеплять еще сражавшихся солдат крюками за одежду, а затем закидывать кверху задом на борт. Перегруженные лодки скребли днищами по песку.
Молния что-то сказал Свэллоу, все еще находившейся на берегу, и она тут же скинула свои стальные поножи и поспешила к лодке – к счастью, не к той, где находилась Ата. Гончий нес Сиан. Сам Молния снял шелковую тетиву со своего огромного лука, поднял его над головой и тоже вошел в воду. Их отход прикрывали несколько последних ондинцев.
Шесть лодок были так забиты людьми – примерно по семьдесят человек в каждой, – что всем приходилось стоять. Гребцы вынули весла из уключин и теперь работали ими в гэллейнской манере. Благодаря их мастерству ни одна из лодок не перевернулась, и маленькая флотилия медленно приближалась к кораблю.
Побережье было оставлено Насекомым.
Казалось, обратный путь занял целую вечность. Я видел, как Насекомые расчленяли тела, лежавшие на песке. Один из них просунул голову под труп и перевернул его, а двое других, вцепившись жвалами в руки, разорвали тело на части.
Меня трясло.
Молния может вернуть мне шприц. У корабельного врача должно иметься немного лекарств – в смысле наркотиков, – которые остановят мою агонию. Я сказал себе: Янт, не будь таким безвольным сукиным сыном. Я прекратил бессмысленную борьбу с сотрясавшей меня дрожью, расслабился, и она полностью охватила все мое существо.
Когда Свэллоу взобралась по веревочной лестнице и неловко перегнулась через борт, я подскочил к ней и помог спуститься на палубу. Она выглядела ужасно нелепо с намотанной на шею светло-зеленой мантией и выглядывавшим из лифа платья маленьким кинжалом.
Я обнял ее.
– Что случилось с твоим поместьем? – спросил я.
– Мое поместье! – воскликнула она, из ее глаз брызнули слезы. – Оно кишит Насекомыми! Боже правый! Насекомые захватили всю империю, и теперь, чтобы спастись, нам придется вечно обитать в море!
– Рейчиз, Хасилит и Равнинные земли все еще держатся, – попробовал я ее подбодрить. – Свэллоу, ты должна быть сильной.
Обняв девушку одной рукой, я, чтобы успокоить ее, рассказал о приказе императора, и все это время мокрые солдаты один за другим поднимались на борт «Буревестника».
Молния стоял на корме и продолжал методично расстреливать оставшихся на побережье Насекомых. Никакой другой лучник не смог бы поразить цель на таком расстоянии. Он не прекращал стрелять до тех пор, пока Ата не скомандовала поднять якоря, после чего мы начали постепенно удаляться от кишащего Насекомыми берега.
Сейкер подскочил к Ате, занявшей свое место у штурвала.
– Вернись обратно, – рявкнул он.
Она ударила кулаком по компасу и выругалась, после чего искоса взглянула на Молнию.
– Побереги стрелы.
– Если я не смогу спасти Микуотер, то лучше погибну на этом берегу!
– О, заткнись. У тебя еще будет прекрасный шанс расстаться с жизнью, когда мы окажемся в Лоуспассе.
– Лоуспасс? Ата…
– Я хочу стать Атой Туманом. Восемьдесят кораблей будут ждать нас у Шелдрейк-Пойнта сегодня вечером. На борту у них солдаты, жаждущие славы под предводительством Торнадо, нашего непобедимого воина.
Молния указал на толпу позади себя.
– Перед тобой тринадцатая дивизия Ондинского фюрда. Это отборная пехота, хотя и сильно потрепанная. Надеюсь, ты взяла моих лучников, которых я посылал тебе на помощь? Их достаточно, чтобы поддержать хасилитских стрелков? А то у них не их арбалеты, а сущее наказание, которое годится только для ближнего боя.
– Твои лучники на кораблях основной эскадры, а кроме того, в моем распоряжении десять тысяч солдат из Моренции плюс те, кто самостоятельно добрался до моего острова. Они напрасно сочли его подходящим убежищем…
– Понятно.
– Сейкер Молния, ты у меня в долгу.
Он взглянул на Ату с нескрываемой ненавистью, но потом взял себя в руки и подчеркнуто официально поклонился.
– Да, – мрачно изрек Молния. – Это так.
Сиан не отходила от Свэллоу – замерзшая и напуганная, она вцепилась в нее своими худенькими ручонками и не говорила ни слова. Свэллоу сидела рядом со мной на палубе, вытирая слезы намокшими красно-коричневыми крыльями. Когда она погладила меня по руке, я выдавил из себя улыбку и сжал ее ладонь.
– Что с тобой такое? – спросила она.
Она привыкла видеть меня изможденным, но не настолько разбитым.
– Его тошнит, – вместо меня ответила Ата. – Слушай, когда твои уроды в доспехах наконец уберутся от этого чертова компаса?
– Его укусили?
– Да кому он нужен, миледи?
Я отвернулся. Если бы не эта отвратительная слабость, я пошел бы и вмазался. Круг больше не рвался, значит, все остальные эсзаи живы, и Фехтовальщик продолжает удерживать Хасилит. Я подумал об аллее Роул, Нидл-Парке, доках Восточного берега – и обо всей прекрасной, качественной дури, которую там продают в любое время дня и ночи подростки, у каждого из которых есть за пазухой острый нож. Низкие голоса заскаев, темные силуэты на перекрестках или открытый с помощью отмычки ящик в полевом госпитале, полный пузырьков с лекарствами. Что-нибудь, только бы облегчить эти муки.
– Его ломает, – невозмутимо сообщила Ата. Лучник демонстративно изучал пенный след за кормой. Ата посмотрела на меня с таким выражением, будто я являл собой существо, недостойное даже презрения, которому для полной моральной деградации не хватает лишь стать объектом для всеобщих насмешек.
– Я думала, – продолжала она, словно бы размышляя вслух, – что смерть – худшее зло, потому как, будь иначе, эсзаи бы умирали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107