Я и предположить не могла, что кто-то из них предпочтет жизнь, подобную смерти.
Это было уже слишком. Что она могла знать? Я попытался встать, но мне удалось лишь подняться на колени. Я судорожно вздохнул, мучаясь рядом с душившим меня океаном. Попытался удержаться на плаву.
– Вестник совсем плох, Молния, – пробурчала Ата. – Надеюсь, тебя не постигнет та же участь.
Провалился в пучину.
Я лежал на койке, трясясь и извиваясь. Как только меня начинало в очередной раз скручивать, я принимался скрести и царапать грубый деревянный пол. Свэллоу достался пациент не из легких, ибо, пребывая в сознании, я орал на нее на десяти разных языках.
– Прекратите этот кошмар! Мне надо быть сильным! У нас мало времени!
– Тихо, Янт.
– Осталось всего три недели!
– Ты обезумел… Он был рядом с Туманом, не так ли?
– Да. – Голос Молнии. – И это стало для него страшным открытием – то, что эсзаи тоже умирают.
– Но почему я не могу понять ни слова из того, что он говорит?
Я очнулся в тишине. В каюте было темно. Я сунул сложенные ладони между коленей, но позу менять не решился, лишь немного расправил одно из крыльев и накрыл им свое трясущееся тело. Я никак не мог сообразить, где нахожусь.
Наконец более догадливая часть моего сознания подсказала, что я застрял посреди океана, похожего на расплавленную смолу, поверхность которого почему-то отражала одновременно тысячи лиц. Целое стадо сине-серых слоников на журавлиных ногах скакали по моей подушке. Я поймал одного из них, и он начал бродить по моей руке, как маленькое Насекомое.
– Не могу поверить, что солнце опять когда-нибудь взойдет, – прозвучал голос.
Я с огромным трудом повернул голову, чувствуя корку там, где на лице запеклась рвота. Авианский солдат сидел, скрестив ноги, на полу, на его лицо падала тень. Гончий в своем длинном, навощенном плаще стоял у иллюминатора и смотрел куда-то вдаль. Он был похож на лунатика.
Солдат приделывал к стрелам оперение, видимо, ощипав перед этим не одного гуся. Стрелы были острыми, словно шило, благодаря чему легко пробивали панцири Насекомых, и, кроме того, по всей длине были усеяны толстыми шипами, чтобы нанести тварям как можно больший ущерб.
В каюте непрерывно что-то скрипело. Лампа, свисавшая на цепи с низкого потолка, раскачивалась, и ее тень металась по стенам и полу. Ее желтый свет перемешивался с кроваво-красными отблесками, словно бы исторгнутыми болезненной галлюцинацией, которые врывались в каюту через иллюминатор.
– Когда Бог вернется к нам, – проговорил Гончий, – он будет потрясен. – В его голосе прозвучал мрачный юмор.
– Если он вернется завтра, это будет спасением.
– Возможно, и так. Возможно, и так. Говорят, что он печется о Четырехземелье, несмотря ни на что. Вполне вероятно, это и есть то пришествие, которого так ждут бессмертные.
– Бог прекратил бы эту войну, даровав нам спокойствие и процветание. То, что происходит сейчас, вовсе не похоже на долгожданный мир.
Они мечтали о пришествии Бога, поскольку больше не верили в Замок. Терзаемый яростью, душевными и физическими муками, я молча теребил одеяло. Целое тысячелетие Замок сдерживал Насекомых и обеспечивал нерушимую целостность Круга. Теперь равновесие нарушено, повсюду Насекомые, и все это по моей вине.
– Я сомневаюсь, что даже император знает, как спасти Четырехземелье. Думаю, рано или поздно он тоже оставит нас.
– Черт тебя возьми, Бателер! Ты слышал, как капитан Дей и мой господин говорили, что Круг, как и раньше, крепок и силен.
Солдат посмотрел на меня. Я сделал вид, что по-прежнему пребываю в коме, благо это было проще простого. Он взглянул на Гончего, как будто собирался заметить, что если вон то неподвижное тело и есть сила эсзаев, то мы все обречены.
– Прозвучали ли из уст Молнии еще какие-нибудь откровения?
Гончий закусил губу.
– Имей уважение.
– О, я весь исполнен уважения. Молния присутствовал при сотворении мира…
– Круга.
– Да, Круга. Так что он может знать, как и когда все это закончится.
Гончий принялся перекладывать готовые стрелы в свой кожаный колчан.
– Я не являюсь доверенным лицом моего господина, – проговорил он. – При мне никогда не обсуждались тайны Замка. За все время существования Круга Насекомые никогда не продвигались от Лоуспасса так далеко на юг – Кариама Эске говорит, что они добрались даже до ее поместья. Если бессмертные не смогут остановить Насекомых у Эске и Шивела, то Замок окажется под угрозой.
– Сан не собирается отозвать эсзаев обратно?
– Император Сан – это не Станиэль Рейчизуотер! Проклятье!
Искренне расстроенный Гончий потер переносицу и покачал головой.
Корпевший над стрелами солдат по имени Бателер продолжил:
– Император создал Круг и разделил данное ему Богом бессмертие, когда Насекомые уничтожили его легионы, состоявшие из смертных. Я теряюсь в догадках. – что он предпримет, если Круг падет?
– Думай что хочешь.
– Спроси у Молнии.
– Я не могу задавать моему господину подобные вопросы!
Я с трудом сел и прислонился к стене.
– Спроси у меня.
Глаза Бателера округлились, он словно окаменел.
– Я спустился с небес на землю во имя империи и ваших жизней, – произнес я слабым голосом, – а вы сидите и строите предположения. Я умираю от усталости, а вы только богохульствуете.
– Прости меня!
– – Император, как и прежде, находится в Замке, и, значит, все будет хорошо. Сан учит нас, что никто не знает, когда Бог вернется, но могу уверить тебя – к такому событию нельзя подготовиться.
– Мы не это имели в виду, Вестник!
Я вызывающе взглянул на него.
– Я увижу тебя среди лучников?
– Конечно!
– Прекрасно. Тогда налей мне немного воды и убирайся отсюда!
В комнате отвратительно воняло блевотиной. Кроме черной испачканной рубахи, расстегнутой на груди, мою наготу прикрывали джинсы. Ноги были босы. Я положил оба крыла на койку, хрустнул суставами и вытер пот со шрама-символа Колеса на плече.
Тени на одежде и лице Гончего напоминали синяки, с тем только отличием, что их перемещения никак не были связаны с его мимикой. Эту иллюзию создавал жуткий красный свет, который, многократно преломляясь в капельках воды, вливался в каюту сквозь иллюминатор.
Я все еще дрожал. Вдруг тело пронзила кошмарная боль, и я застонал. Ныла каждая мышца. Неужели на меня накатывает новая волна? Мне нужна передышка!
– Молния рассказал мне об истинной причине твоего состояния, – проинформировал меня Гончий.
– Это истинная правда – я завязал, к сожалению, слишком резко.
– Не беспокойся, я сохраню твой секрет.
– Ты видел Круг изнутри, – пробурчал я. – Я почти пришел в себя.
– Да, так ты сможешь принести больше пользы.
Трясущейся рукой я поднял тост в его честь и осторожно отхлебнул из стакана, прислушиваясь к тому, как мои внутренности размышляют, принять этот глоток или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Это было уже слишком. Что она могла знать? Я попытался встать, но мне удалось лишь подняться на колени. Я судорожно вздохнул, мучаясь рядом с душившим меня океаном. Попытался удержаться на плаву.
– Вестник совсем плох, Молния, – пробурчала Ата. – Надеюсь, тебя не постигнет та же участь.
Провалился в пучину.
Я лежал на койке, трясясь и извиваясь. Как только меня начинало в очередной раз скручивать, я принимался скрести и царапать грубый деревянный пол. Свэллоу достался пациент не из легких, ибо, пребывая в сознании, я орал на нее на десяти разных языках.
– Прекратите этот кошмар! Мне надо быть сильным! У нас мало времени!
– Тихо, Янт.
– Осталось всего три недели!
– Ты обезумел… Он был рядом с Туманом, не так ли?
– Да. – Голос Молнии. – И это стало для него страшным открытием – то, что эсзаи тоже умирают.
– Но почему я не могу понять ни слова из того, что он говорит?
Я очнулся в тишине. В каюте было темно. Я сунул сложенные ладони между коленей, но позу менять не решился, лишь немного расправил одно из крыльев и накрыл им свое трясущееся тело. Я никак не мог сообразить, где нахожусь.
Наконец более догадливая часть моего сознания подсказала, что я застрял посреди океана, похожего на расплавленную смолу, поверхность которого почему-то отражала одновременно тысячи лиц. Целое стадо сине-серых слоников на журавлиных ногах скакали по моей подушке. Я поймал одного из них, и он начал бродить по моей руке, как маленькое Насекомое.
– Не могу поверить, что солнце опять когда-нибудь взойдет, – прозвучал голос.
Я с огромным трудом повернул голову, чувствуя корку там, где на лице запеклась рвота. Авианский солдат сидел, скрестив ноги, на полу, на его лицо падала тень. Гончий в своем длинном, навощенном плаще стоял у иллюминатора и смотрел куда-то вдаль. Он был похож на лунатика.
Солдат приделывал к стрелам оперение, видимо, ощипав перед этим не одного гуся. Стрелы были острыми, словно шило, благодаря чему легко пробивали панцири Насекомых, и, кроме того, по всей длине были усеяны толстыми шипами, чтобы нанести тварям как можно больший ущерб.
В каюте непрерывно что-то скрипело. Лампа, свисавшая на цепи с низкого потолка, раскачивалась, и ее тень металась по стенам и полу. Ее желтый свет перемешивался с кроваво-красными отблесками, словно бы исторгнутыми болезненной галлюцинацией, которые врывались в каюту через иллюминатор.
– Когда Бог вернется к нам, – проговорил Гончий, – он будет потрясен. – В его голосе прозвучал мрачный юмор.
– Если он вернется завтра, это будет спасением.
– Возможно, и так. Возможно, и так. Говорят, что он печется о Четырехземелье, несмотря ни на что. Вполне вероятно, это и есть то пришествие, которого так ждут бессмертные.
– Бог прекратил бы эту войну, даровав нам спокойствие и процветание. То, что происходит сейчас, вовсе не похоже на долгожданный мир.
Они мечтали о пришествии Бога, поскольку больше не верили в Замок. Терзаемый яростью, душевными и физическими муками, я молча теребил одеяло. Целое тысячелетие Замок сдерживал Насекомых и обеспечивал нерушимую целостность Круга. Теперь равновесие нарушено, повсюду Насекомые, и все это по моей вине.
– Я сомневаюсь, что даже император знает, как спасти Четырехземелье. Думаю, рано или поздно он тоже оставит нас.
– Черт тебя возьми, Бателер! Ты слышал, как капитан Дей и мой господин говорили, что Круг, как и раньше, крепок и силен.
Солдат посмотрел на меня. Я сделал вид, что по-прежнему пребываю в коме, благо это было проще простого. Он взглянул на Гончего, как будто собирался заметить, что если вон то неподвижное тело и есть сила эсзаев, то мы все обречены.
– Прозвучали ли из уст Молнии еще какие-нибудь откровения?
Гончий закусил губу.
– Имей уважение.
– О, я весь исполнен уважения. Молния присутствовал при сотворении мира…
– Круга.
– Да, Круга. Так что он может знать, как и когда все это закончится.
Гончий принялся перекладывать готовые стрелы в свой кожаный колчан.
– Я не являюсь доверенным лицом моего господина, – проговорил он. – При мне никогда не обсуждались тайны Замка. За все время существования Круга Насекомые никогда не продвигались от Лоуспасса так далеко на юг – Кариама Эске говорит, что они добрались даже до ее поместья. Если бессмертные не смогут остановить Насекомых у Эске и Шивела, то Замок окажется под угрозой.
– Сан не собирается отозвать эсзаев обратно?
– Император Сан – это не Станиэль Рейчизуотер! Проклятье!
Искренне расстроенный Гончий потер переносицу и покачал головой.
Корпевший над стрелами солдат по имени Бателер продолжил:
– Император создал Круг и разделил данное ему Богом бессмертие, когда Насекомые уничтожили его легионы, состоявшие из смертных. Я теряюсь в догадках. – что он предпримет, если Круг падет?
– Думай что хочешь.
– Спроси у Молнии.
– Я не могу задавать моему господину подобные вопросы!
Я с трудом сел и прислонился к стене.
– Спроси у меня.
Глаза Бателера округлились, он словно окаменел.
– Я спустился с небес на землю во имя империи и ваших жизней, – произнес я слабым голосом, – а вы сидите и строите предположения. Я умираю от усталости, а вы только богохульствуете.
– Прости меня!
– – Император, как и прежде, находится в Замке, и, значит, все будет хорошо. Сан учит нас, что никто не знает, когда Бог вернется, но могу уверить тебя – к такому событию нельзя подготовиться.
– Мы не это имели в виду, Вестник!
Я вызывающе взглянул на него.
– Я увижу тебя среди лучников?
– Конечно!
– Прекрасно. Тогда налей мне немного воды и убирайся отсюда!
В комнате отвратительно воняло блевотиной. Кроме черной испачканной рубахи, расстегнутой на груди, мою наготу прикрывали джинсы. Ноги были босы. Я положил оба крыла на койку, хрустнул суставами и вытер пот со шрама-символа Колеса на плече.
Тени на одежде и лице Гончего напоминали синяки, с тем только отличием, что их перемещения никак не были связаны с его мимикой. Эту иллюзию создавал жуткий красный свет, который, многократно преломляясь в капельках воды, вливался в каюту сквозь иллюминатор.
Я все еще дрожал. Вдруг тело пронзила кошмарная боль, и я застонал. Ныла каждая мышца. Неужели на меня накатывает новая волна? Мне нужна передышка!
– Молния рассказал мне об истинной причине твоего состояния, – проинформировал меня Гончий.
– Это истинная правда – я завязал, к сожалению, слишком резко.
– Не беспокойся, я сохраню твой секрет.
– Ты видел Круг изнутри, – пробурчал я. – Я почти пришел в себя.
– Да, так ты сможешь принести больше пользы.
Трясущейся рукой я поднял тост в его честь и осторожно отхлебнул из стакана, прислушиваясь к тому, как мои внутренности размышляют, принять этот глоток или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107