26. Погоня, преследование в форме полета
(Пр1.).
нагонят злодеи -- куда деваться?" Вновь следует тройное испытание тех же
персонажей, но с положительным ответом, который вызывает помощь самого
испытателя в форме спасения от погони. Речка, яблоня и дерево прячут
девушку27. Сказка кончается прибытием девочки домой.27. Вновь трижды то же
испытание (Д1), реакция героя на этот раз положительная (Л). Испытатель
предоставляет себя в распоряжение героя (79), осуществляя этим спасение от
погони (Сп4).
73-74
* Цифры в скобках -- ссылки на таблицы в приложении.
Если теперь выписать все функции этой сказки, то получится следующая схема:
Теперь представим себе, что подобным же образом проанализированы все сказки
нашего материала, и что в результате каждого анализа выписана схема. К чему это
приведет? Прежде всего следует сказать, что разложение на составные части
чрезвычайно важно для всякой науки вообще. Мы видели, что до сих пор не было
средств сделать это вполне объективно для сказки. Это первый, очень важный
вывод. Но далее: схемы можно сопоставить, и тогда решается целый ряд из тех
вопросов, которые затронуты выше, в вводной главе. К решению этих вопросов мы
теперь и приступаем.
С. Вопрос о классификации
Выше мы обрисовали ту неудачу, которая постигла классификацию сказки по сюжетам.
Воспользуемся же нашими выводами для классификации по структурным признакам.
Здесь надо выделить два вопроса: 1) Выделение класса волшебных сказок из ряда
других. 2) Классификация волшебных сказок самих по себе.
устойчивость строения волшебных сказок позволяет дать гипотетическое их
определение, которое может гласить следующим образом: волшебная сказка есть
рассказ, построенный на правильном чередовании приведенных функций в различных
видах, при отсутствии некоторых из них для каждого рассказа и при повторении
других. -- При таком определении термин волшебный теряет свой смысл, ибо легко
можно себе представить волшебную, феерическую, фантастическую сказку,
построенную совершенно иначе (ср. сказку Гете о змее и лилии, некоторые сказки
Андерсена, сказки Гаршина и т. д.). С другой стороны, и
75
некоторые немногочисленные не волшебные сказки могут быть построены по
приведенной схеме. Известное количество легенд, единичные сказки о животных и
единичные новеллы обнаруживают то же строение. Таким образом, термин волшебный
должен быть заменен другим термином. Найти такой термин очень трудно, и мы
временно оставляем за этими сказками старое название. Оно может быть изменено в
связи с изучением других классов, что даст возможность создать соответствующую
терминологию. Волшебные сказки можно бы назвать сказками, подчиненными
семиперсонажной схеме. Это термин очень точный, но очень неудобный. Если
определять этот класс сказок с точки зрения исторической, то они заслуживают
старинное, ныне отброшенное название мифических сказок.
Конечно, такое определение разряда требует предварительного анализа. Нельзя
ожидать, что анализ любого текста будет произведен очень быстро и легко. Часто
элемент, неясный в одном тексте, очень ясен в тексте параллельном или другом. Но
нет параллели -- и текст неясен. Произвести правильный анализ сказки не всегда
легко. Здесь требуется известная привычка и сноровка. Правда, очень многие
сказки в русских сборниках раскладываются легко. Но дело осложняется тем, что
чистота строения сказок свойственна только крестьянству, притом крестьянству,
мало затронутому цивилизацией. Всяческие сторонние влияния меняют, а иногда и
разлагают сказку. Как только мы выходим за грянь абсолютно подлинной сказки, так
начинаются осложнения. Сборник Афанасьева в этом отношении представляет собой
удивительно благодарный материал. Но уже сказки братьев Гримм, давая в общем ту
же схему, обнаруживают менее чистый и устойчивый вид ее. Всех деталей
предусмотреть нельзя. Следует также иметь в виду, что, подобно тому, как
ассимилируются элементы внутри сказки, ассимилируются и скрещиваются целые
жанры. Тогда создаются иногда очень сложные конгломераты, в которые составные
части нашей схемы входят, как эпизоды. Здесь хотелось бы указать еще на то, что
подобное же строение обнаруживает и ряд древнейших мифов, причем некоторые мифы
дают этот строй в удивительно чистом виде. Это, по-видимому, та область, к
которой восходит сказка. С другой стороны это же строение обнаруживают,
например, некоторые рыцарские романы. Это, вероятно, область, которая сама
восходит к сказке. Подробное сравнительное изучение -- дело будущего.
Чтобы показать, что и некоторые из сказок о животных строятся подобным же
образом, рассмотрим сказку о волке и козлятах (53). Эта сказка дает нам
начальную ситуацию (коза и козлята), отлучку старшего, запрет, обманный уговор
антагониста (волка), нарушение запрета, похищение члена семьи, сообщение
76
беды, поиски, убиение врага. Убиение волка одновременно является его наказанием.
Следует обратная добыча похищенных и возвращение. Сказка дает схему:
б1е1А1В4С{П4Л5}
Таким образом, пользуясь структурными признаками, данный класс можно выделить из
других абсолютно точно и объективно.
Далее мы должны уже разделить сказки по существу. Чтобы предостеречь себя от
логических ошибок, заметим себе, что правильная классификация может
производиться трояким образом:
1) по разновидностям одного признака (деревья лиственные и хвойные); 2) по
отсутствию и наличности одного и того же признака (позвоночные и
беспозвоночные); 3) по исключающим друг друга признакам (парнокопытные и грызуны
среди млекопитающих). В пределах одной классификации приемы могут меняться лишь
по родам, видам и разновидностям или другим степеням градации, но каждая степень
градации требует выдержанности, единообразия приема.
Если теперь взглянуть на наши схемы (см. приложение III), то можно спросить
себя, нельзя ли произвести классификацию по исключающим друг друга признакам? На
первый взгляд кажется, что этого нельзя, ибо ни одна функция не исключает
другой. Но, всматриваясь внимательнее, мы видим, что есть две такие пары
функций, которые встречаются в одном ходе очень редко, настолько редко, что
исключаемость может быть сосчитана закономерной, а соединение -- нарушением
закона, (что, однако, как мы увидим ниже, не противоречит нашему утверждению об
однотипности сказок). Эти две пары -- борьба с антагонистом-вредителем и победа
над ним (Б--П) и трудная задача и ее решение (З--Р). Первая пара на 100 сказок
встречается 41 раз, вторая 33 раза, совмещаются они в одном ходе три раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
(Пр1.).
нагонят злодеи -- куда деваться?" Вновь следует тройное испытание тех же
персонажей, но с положительным ответом, который вызывает помощь самого
испытателя в форме спасения от погони. Речка, яблоня и дерево прячут
девушку27. Сказка кончается прибытием девочки домой.27. Вновь трижды то же
испытание (Д1), реакция героя на этот раз положительная (Л). Испытатель
предоставляет себя в распоряжение героя (79), осуществляя этим спасение от
погони (Сп4).
73-74
* Цифры в скобках -- ссылки на таблицы в приложении.
Если теперь выписать все функции этой сказки, то получится следующая схема:
Теперь представим себе, что подобным же образом проанализированы все сказки
нашего материала, и что в результате каждого анализа выписана схема. К чему это
приведет? Прежде всего следует сказать, что разложение на составные части
чрезвычайно важно для всякой науки вообще. Мы видели, что до сих пор не было
средств сделать это вполне объективно для сказки. Это первый, очень важный
вывод. Но далее: схемы можно сопоставить, и тогда решается целый ряд из тех
вопросов, которые затронуты выше, в вводной главе. К решению этих вопросов мы
теперь и приступаем.
С. Вопрос о классификации
Выше мы обрисовали ту неудачу, которая постигла классификацию сказки по сюжетам.
Воспользуемся же нашими выводами для классификации по структурным признакам.
Здесь надо выделить два вопроса: 1) Выделение класса волшебных сказок из ряда
других. 2) Классификация волшебных сказок самих по себе.
устойчивость строения волшебных сказок позволяет дать гипотетическое их
определение, которое может гласить следующим образом: волшебная сказка есть
рассказ, построенный на правильном чередовании приведенных функций в различных
видах, при отсутствии некоторых из них для каждого рассказа и при повторении
других. -- При таком определении термин волшебный теряет свой смысл, ибо легко
можно себе представить волшебную, феерическую, фантастическую сказку,
построенную совершенно иначе (ср. сказку Гете о змее и лилии, некоторые сказки
Андерсена, сказки Гаршина и т. д.). С другой стороны, и
75
некоторые немногочисленные не волшебные сказки могут быть построены по
приведенной схеме. Известное количество легенд, единичные сказки о животных и
единичные новеллы обнаруживают то же строение. Таким образом, термин волшебный
должен быть заменен другим термином. Найти такой термин очень трудно, и мы
временно оставляем за этими сказками старое название. Оно может быть изменено в
связи с изучением других классов, что даст возможность создать соответствующую
терминологию. Волшебные сказки можно бы назвать сказками, подчиненными
семиперсонажной схеме. Это термин очень точный, но очень неудобный. Если
определять этот класс сказок с точки зрения исторической, то они заслуживают
старинное, ныне отброшенное название мифических сказок.
Конечно, такое определение разряда требует предварительного анализа. Нельзя
ожидать, что анализ любого текста будет произведен очень быстро и легко. Часто
элемент, неясный в одном тексте, очень ясен в тексте параллельном или другом. Но
нет параллели -- и текст неясен. Произвести правильный анализ сказки не всегда
легко. Здесь требуется известная привычка и сноровка. Правда, очень многие
сказки в русских сборниках раскладываются легко. Но дело осложняется тем, что
чистота строения сказок свойственна только крестьянству, притом крестьянству,
мало затронутому цивилизацией. Всяческие сторонние влияния меняют, а иногда и
разлагают сказку. Как только мы выходим за грянь абсолютно подлинной сказки, так
начинаются осложнения. Сборник Афанасьева в этом отношении представляет собой
удивительно благодарный материал. Но уже сказки братьев Гримм, давая в общем ту
же схему, обнаруживают менее чистый и устойчивый вид ее. Всех деталей
предусмотреть нельзя. Следует также иметь в виду, что, подобно тому, как
ассимилируются элементы внутри сказки, ассимилируются и скрещиваются целые
жанры. Тогда создаются иногда очень сложные конгломераты, в которые составные
части нашей схемы входят, как эпизоды. Здесь хотелось бы указать еще на то, что
подобное же строение обнаруживает и ряд древнейших мифов, причем некоторые мифы
дают этот строй в удивительно чистом виде. Это, по-видимому, та область, к
которой восходит сказка. С другой стороны это же строение обнаруживают,
например, некоторые рыцарские романы. Это, вероятно, область, которая сама
восходит к сказке. Подробное сравнительное изучение -- дело будущего.
Чтобы показать, что и некоторые из сказок о животных строятся подобным же
образом, рассмотрим сказку о волке и козлятах (53). Эта сказка дает нам
начальную ситуацию (коза и козлята), отлучку старшего, запрет, обманный уговор
антагониста (волка), нарушение запрета, похищение члена семьи, сообщение
76
беды, поиски, убиение врага. Убиение волка одновременно является его наказанием.
Следует обратная добыча похищенных и возвращение. Сказка дает схему:
б1е1А1В4С{П4Л5}
Таким образом, пользуясь структурными признаками, данный класс можно выделить из
других абсолютно точно и объективно.
Далее мы должны уже разделить сказки по существу. Чтобы предостеречь себя от
логических ошибок, заметим себе, что правильная классификация может
производиться трояким образом:
1) по разновидностям одного признака (деревья лиственные и хвойные); 2) по
отсутствию и наличности одного и того же признака (позвоночные и
беспозвоночные); 3) по исключающим друг друга признакам (парнокопытные и грызуны
среди млекопитающих). В пределах одной классификации приемы могут меняться лишь
по родам, видам и разновидностям или другим степеням градации, но каждая степень
градации требует выдержанности, единообразия приема.
Если теперь взглянуть на наши схемы (см. приложение III), то можно спросить
себя, нельзя ли произвести классификацию по исключающим друг друга признакам? На
первый взгляд кажется, что этого нельзя, ибо ни одна функция не исключает
другой. Но, всматриваясь внимательнее, мы видим, что есть две такие пары
функций, которые встречаются в одном ходе очень редко, настолько редко, что
исключаемость может быть сосчитана закономерной, а соединение -- нарушением
закона, (что, однако, как мы увидим ниже, не противоречит нашему утверждению об
однотипности сказок). Эти две пары -- борьба с антагонистом-вредителем и победа
над ним (Б--П) и трудная задача и ее решение (З--Р). Первая пара на 100 сказок
встречается 41 раз, вторая 33 раза, совмещаются они в одном ходе три раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39