– Никак, тебе понравилось? Ну нынешние потаскухи… Это надо же! Да я в твои годы…
– Грязь ко мне не пристает, - уверила ее Настя.

5
Когда Петр Харитонович был молодой, была молода и Еленушка. Они бегали по травке босиком в Сокольническом парке, и Елочка смеялась до колик от его юных выкрутасов. Годы не разъединили их, сблизили. Теперь-то она спит в земле, ее косточки промозглые пожелтели, и ей на все наплевать. Он ее не винит, но отдуваться за сына приходится одному. Так же в одиночестве приходится горевать о погибающей, разоренной стране. Сын стал взрослым, опасным, чужим человеком, а страну ухайдакали суетливые, велеречивые говоруны с загребущими руками. После долгих раздумий Петр Харитонович пришел к однозначному, унизительному выводу: второй раз за век Россию провели на мякине и она угодила в одну и ту же ловушку. Бедная, несчастная страдалица! Но что же думать о народе, который не сопротивляется уничтожению? Ему подсовывают нищету, толкуя, что это реформы, и народ верит. Повальный грабеж называют рынком, и народ признательно выскребает на прилавок последние гроши.
Москву опустошили два жирных пингвина Попов и Лужков, которые то и дело на глазах изумленной публики бросаются в прорубь, чтобы остудить разгоряченные, сытые брюшки. Бессмысленное молодечество негодяев. Сиятельные ворюги очумели от своей полной безнаказанности. На экранах телевизоров то и дело появляются зловещие лики вкрадчивых уродцев, которые доверительно упреждают зрителя об нависшей над обществом красно-коричневой чуме и о жуткой опасности заново вернуться в коммунистический кошмар, куда всякими ловкими приемчиками заманивают народ недобитые партаппаратчики. Однако подпольные козни аппаратчиков никак невозможно увязать с тем, что как раз большинство из них выбились в президенты и в предприниматели, называют себя демократами и вытворяют такое, до чего не мог додуматься даже сам покойный отец народов. Одним махом выудили из карманов граждан десятилетиями копленные скудные сбережения, а недовольных разбоем окрестили быдлом и совками. Стращая народ возвращением коммуняк, они искусно подрезали ему становую жилу и теперь с маниакальным любопытством дожидались: окочурится ли он сегодня или дотянет до завтра. Они сами безумны, как безумны все их затеи. Похоже, в нынешней правительственной упряжке нет ни одного психически нормального человека. Иногда приходило на ум: не снится ли ему, как и миллионам других его злополучных сограждан, всего лишь провидческий сон о гибели великого государства. Ведь многое, что происходит, не укладывается в сознании и потому не может быть явью. К примеру, история с Горбачевым. Человек, одурманивший целую страну шаманскими пассами, вдруг, протянув за собой кровавые следы, отступил в тень и лишь призрачно улыбается из далекого зарубежья, уже чуть слышно шевеля плотоядным ртом, но по-прежнему вещая о бессчетных радостях, которые ожидают каждого, кто предаст отца. Может ли быть все это чем-либо иным, как не следствием мозговой горячки, внезапно охватившей нацию? Не приведи Господи увидеть свою Родину, выклянчивающую банку консервов у богатого соседа и промышляющую продажей своих детей: Россия прошла и через это.
На митингах, куда Петр Харитонович взял обыкновение заглядывать, было видно, что если кто и успел поумнеть, то вылилось это запоздалое поумнение не в благое деяние, не в сокровенное слово, а только в обыкновенную русскую злобу на распоясавшихся везунов.
В Бога Петр Харитонович никогда не верил, он был материалистом и солдатом, но отныне готов был молиться хоть чурке с глазами, лишь бы она избавила его от тягостного, безнадежного душевного наваждения. Однако спасения ждать было неоткуда, ибо в самом себе он ощущал невероятную свинцовую пустоту, в которой глухо замирал любой обнадеживающий звук. Сидя поздней ночью перед блестящим оком телевизора, где бесстыдно кривлялись полуголые девахи, он со смутным вожделением взирал лишь на свой полковничий мундир, аккуратно распятый на вешалке. Эту черную, с металлическими ободками вешалку купила ему Елочка. Будь она жива, он спрятал бы голову у нее под крылышком. Мужчине трудно справиться с малодушием в одиночку. Мужчина обретает силу дважды: в любви и в бою. Кто не воюет и не любит, тот тонет в трясине мучительных вопросов. Когда Петр Харитонович понял это, то вдруг вознамерился позвонить бедной Лизе, которую когда-то с таким упорством домогался. По телефону он сразу признал ее тощий, меланхоличный голосок, в котором не было и следа упования на лучшую долю. Петр Харитонович чуть было сразу не повесил трубку, но Лиза обрадовалась, его узнав. Не стала спрашивать, как заведено, о его нынешних делах, не задавала глупых, дежурных вопросов, а только приветливо прошелестела:
– Как давно ты не объявлялся, милый друг!
Он сразу воодушевился и церемонно пригласил ее на чашку чаю. Потом некстати добавил:
– Ко мне сын вернулся, но сейчас он в командировке. Вечером Лиза к нему приехала. Вместо изящной девушки он увидел располневшую, дородную даму лет тридцати, с красивым, ухоженным лицом. Это была и не она. Сквозь новый облик статной покорительницы сердец волшебно пробивались - прежним, задумчивым голосом, мимолетной грустной усмешкой - загадочные черты застенчивой, рассудительной девочки. Петр Харитонович прямо с первых минут желанного свидания был ошарашен. Дикое вожделение, как встарь, обуяло его. Он с порога, едва поздоровавшись, схватил Лизу в охапку и потащил куда-то. Но тащить ее, десятипудовую, было тяжело, хотя Лиза поначалу не слишком упиралась. Она явно сочувствовала его любовному порыву. Все же когда он, сбив дыхание до хрипа, добуксовал ее до спальни, она деликатно охладила его нелепый пыл.
– Дорогой Петр Харитонович, не нужно бы этого ничего, - мягко сказала она.
– Почему? - строго поинтересовался полковник, присев отдышаться на стул.
– Тому много причин.
– Ты же видишь, что происходит светопреставление. Неужто мы не имеем право позволить себе маленькую радость? - горячо укорил он.
Она заговорила с ним, как с несмышленышем. По-матерински объяснила ему, что грубые, скотские совокупления это не маленькая радость, а большой грех. Если он хочет найти в ней внимательного, доброго друга, она к его услугам, но не более того. Постельные утехи не для нее. Она презирает тех, чья духовность сосредоточена в гениталиях. Такие люди ей отвратительны. Они не готовы для грядущих перевоплощений. За последней чертой их ожидает безмолвие. Шутливо она заметила, что немного удивлена козлиной прытью Петра Харитоновича. Разве за столько лет ему не приелась вся эта пошлятина, и разве он не понимает, что именно омерзительная склонность к прелюбодеянию вернее всего уводит человека от заглавной христианской добродетели - творить добро ближнему своему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122