И я знаю, мой сеньор Уильям Хотерив не откажет в помощи. Он довольно влиятельный человек. Что вы думаете об этом, Дени?
– Что он думает? – вскричал Артур. – Но ведь это же замечательная мысль. Уильям Маршал! Он один из самых достойных мужей королевства. Да всякий знает историю о том, как однажды Ричард держал судьбу Маршала в своих руках и пощадил его, когда тот был на стороне его врагов. Единственный, кто смог победить Ричарда в сражении! Вы сами рассказывали нам, что Ричард послал его в Лондон, чтобы именно он обо всем позаботился. Должно быть, он уже в Лондоне.
– Конечно, звучит вполне убедительно, – поджав губы, сказал Дени.
Мод бросила на него быстрый взгляд.
– На самом деле вы не хотите принять помощь от женщины, не так ли? Вы говорите так холодно.
Он вскинул голову.
– Моя дорогая леди, – сказал он, – дело совсем в ином. Я думал о том, что сказал вам вчера вечером. Вы решили, что я пошутил? Я ношу знак вашей милости на себе, на шее, под рубашкой. Настала моя очередь исполнять ваши повеления, служить вам. А вместо этого вы предлагаете мне помощь, за которую я никогда не смогу расплатиться тою же монетой.
Артур кашлянул.
– Я… м-м… прошу прощения, – пробормотал он. – Думаю, мне следует… следует взглянуть, как там мой конь. – Он поспешно встал и покинул их, не оглядываясь назад.
– Он забыл, что вы пришли пешком, – хихикнув, сказала Мод.
– Он – чистое золото, – сказал Дени. Он придвинулся ближе и взял ее за руку. – Бель-Вэзер, – нежно промолвил он.
Она отвернулась.
– Самое большее, о чем я бы вас попросила, – это позволить мне помочь вам, – прошептала она едва слышно. – Вы уже подарили мне гораздо больше, чем я заслуживаю… сочинив ту песнь в мою честь…
– Я сложу для вас сотню песен, – пообещал он, прижав к губам ее руку. – Какая песнь может быть достойна вас? Я приехал в Англию, полагая увидеть туманную землю, где никогда не светит солнце, а нашел саму колыбель солнца. Все, чему я когда-либо научился, познавая художество труверов, не в силах помочь мне теперь, ибо не существует слов, дабы воспеть совершенство самого солнца.
Он наклонился к ней совсем близко, обвив рукой ее гибкий стан. Его губы касались ее ушка.
– Согрей меня лучами своих глаз, – попросил он. Она повернула к нему лицо, их губы встретились.
– О Боже, – прошептала она, – никто никогда не говорил так со мной прежде. – И с восторгом упала в его объятия.
Как раз в самом разгаре страстного поцелуя Дени осенило, что он вполне может жениться на ней. Лорд поместья Фитцлерой, вассал Хотеривов, друг Уильяма Маршала… Раньше эта идея ему не приходила в голову, но сейчас она вдруг показалась вполне осуществимой.
Он отстранился. Она медленно открыла глаза и томно спросила:
– Что случилось?
– Ничего, моя возлюбленная, кроме моего изумления, что мне может быть уготовано такое счастье. – И он вновь принялся ее целовать, хотя и несколько рассеянно.
* * *
Дневник Дени из Куртбарба. Отрывок 3-й.
Мысль, пришедшая мне в голову, что я мог бы жениться на леди Мод, не давала мне покоя, хотя я и решительно отверг ее. Я уподобился некоему ростовщику, получившему в заклад драгоценный камень. Он то любуется им с величайшей осторожностью, то хочет с выгодой продать его, то вынимает, чтобы насладиться его красотой при свете дня, а то спешит убрать с глаз долой, дабы не впадать в искушение.
Так и я размышлял об ее прекрасных угодьях, тучных полях, сочных лугах, о большом стаде и многочисленных работниках, мысленно прикидывая, каков может быть годовой доход, включая налог на пользование лесом и водой, и насколько ее ленное владение обеспечивает рыцарю достойный образ жизни. Иначе же я никогда не смогу вздохнуть свободно. Но потом я спрашивал себя, неужели приличествует истинной любви думать о выгоде? Что за нужда труверу жениться, или как я могу обосноваться в этом дальнем сельском захолустье, будучи в Англии чужестранным подданным? Жениться? Да, но на моих условиях: когда я стану хозяином собственных земель, тогда и наступит время составить приличную и выгодную партию; такой брак был бы честным и уместным. Кроме того, избрал я леди Мод своею Бель-Вэзер, сиречь возлюбленной, а как наставляют Предписания любви: «Между мужем и женой истинной любви не бывает». Но вслед за тем меня вновь посещала мысль, как приятно было бы сделаться соседом Артура, мы бы стали неразлучны, как в стародавние времена Дамон и Пифиас, о которых сказано в Священном Писании или где-то еще. И вновь этот вопрос неотступно точил мой мозг, словно червь сердцевину цветка, и я спрашивал себя, действительно ли она – моя истинная любовь, или я еще раз обманулся? А если она не та, кого я ищу, то все прочие доводы не имеют смысла.
Но ее общество приятно, ибо она весьма красивая и любезная дама, хотя, возможно, и говорит слишком много о рыцарских подвигах и рыцарском долге. Впрочем, этот небольшой недостаток следствие того, что она забивала себе голову рыцарскими романами и, как я недавно узнал, заставляла своего секретаря едва ли не каждый вечер читать ей отрывки из книг подобного рода или читала сама, поскольку была обучена грамоте, что, честное слово, является большой редкостью для англичанки.
Так прошло около двух недель, причем я не столько предавался размышлениям, сколько участвовал в увеселениях и празднествах: мы выезжали на соколиную охоту, прогуливались среди полей, пировали и танцевали под пронзительную музыку, какую только и могли сыграть музыканты Артура или его соседей, заводили разговоры с крестьянами, работавшими на полях, – ибо именно так Артур обычно делал, по его словам, во исполнение обязанностей, возложенных на него как на их лорда, – и время от времени наносили визиты то одним знакомым, то другим. Большой компанией мы ездили в город под названием Петуорт, где семья Перси (близкие друзья леди Мод, чей сеньор, Уильям Хотерив, породнился с ними, женившись на Агнес Перси) владела прекрасным домом. Однажды Артур отвез меня и в известный монастырь ордена бенедиктинцев в Хардхеме, до которого я не добрался, сбившись с пути по дороге из Чичестера; и на стенах монастырского собора я увидел воистину дивные фрески, безыскусные, как сама жизнь, изображавшие сцены Судного дня и души грешников, которые корчились в страшных муках, повергая в трепет зрителей, а также много других восхитительных картин.
За это время я еще больше привязался к Артуру, и хотя во многом не мог с ним вполне согласиться, его здоровый дух и цельная натура внушали уважение, ибо в наши дни эти качества встречаются редко. Немало есть людей, препоясанных мечом и удостоенных рыцарского звания, кои не следуют рыцарскому кодексу чести. Он принадлежал к числу тех, кому бы вы с радостью доверили охранять свою спину в бою, тех, кто, однажды подарив вам дружбу, ни при каких обстоятельствах не откажутся от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
– Что он думает? – вскричал Артур. – Но ведь это же замечательная мысль. Уильям Маршал! Он один из самых достойных мужей королевства. Да всякий знает историю о том, как однажды Ричард держал судьбу Маршала в своих руках и пощадил его, когда тот был на стороне его врагов. Единственный, кто смог победить Ричарда в сражении! Вы сами рассказывали нам, что Ричард послал его в Лондон, чтобы именно он обо всем позаботился. Должно быть, он уже в Лондоне.
– Конечно, звучит вполне убедительно, – поджав губы, сказал Дени.
Мод бросила на него быстрый взгляд.
– На самом деле вы не хотите принять помощь от женщины, не так ли? Вы говорите так холодно.
Он вскинул голову.
– Моя дорогая леди, – сказал он, – дело совсем в ином. Я думал о том, что сказал вам вчера вечером. Вы решили, что я пошутил? Я ношу знак вашей милости на себе, на шее, под рубашкой. Настала моя очередь исполнять ваши повеления, служить вам. А вместо этого вы предлагаете мне помощь, за которую я никогда не смогу расплатиться тою же монетой.
Артур кашлянул.
– Я… м-м… прошу прощения, – пробормотал он. – Думаю, мне следует… следует взглянуть, как там мой конь. – Он поспешно встал и покинул их, не оглядываясь назад.
– Он забыл, что вы пришли пешком, – хихикнув, сказала Мод.
– Он – чистое золото, – сказал Дени. Он придвинулся ближе и взял ее за руку. – Бель-Вэзер, – нежно промолвил он.
Она отвернулась.
– Самое большее, о чем я бы вас попросила, – это позволить мне помочь вам, – прошептала она едва слышно. – Вы уже подарили мне гораздо больше, чем я заслуживаю… сочинив ту песнь в мою честь…
– Я сложу для вас сотню песен, – пообещал он, прижав к губам ее руку. – Какая песнь может быть достойна вас? Я приехал в Англию, полагая увидеть туманную землю, где никогда не светит солнце, а нашел саму колыбель солнца. Все, чему я когда-либо научился, познавая художество труверов, не в силах помочь мне теперь, ибо не существует слов, дабы воспеть совершенство самого солнца.
Он наклонился к ней совсем близко, обвив рукой ее гибкий стан. Его губы касались ее ушка.
– Согрей меня лучами своих глаз, – попросил он. Она повернула к нему лицо, их губы встретились.
– О Боже, – прошептала она, – никто никогда не говорил так со мной прежде. – И с восторгом упала в его объятия.
Как раз в самом разгаре страстного поцелуя Дени осенило, что он вполне может жениться на ней. Лорд поместья Фитцлерой, вассал Хотеривов, друг Уильяма Маршала… Раньше эта идея ему не приходила в голову, но сейчас она вдруг показалась вполне осуществимой.
Он отстранился. Она медленно открыла глаза и томно спросила:
– Что случилось?
– Ничего, моя возлюбленная, кроме моего изумления, что мне может быть уготовано такое счастье. – И он вновь принялся ее целовать, хотя и несколько рассеянно.
* * *
Дневник Дени из Куртбарба. Отрывок 3-й.
Мысль, пришедшая мне в голову, что я мог бы жениться на леди Мод, не давала мне покоя, хотя я и решительно отверг ее. Я уподобился некоему ростовщику, получившему в заклад драгоценный камень. Он то любуется им с величайшей осторожностью, то хочет с выгодой продать его, то вынимает, чтобы насладиться его красотой при свете дня, а то спешит убрать с глаз долой, дабы не впадать в искушение.
Так и я размышлял об ее прекрасных угодьях, тучных полях, сочных лугах, о большом стаде и многочисленных работниках, мысленно прикидывая, каков может быть годовой доход, включая налог на пользование лесом и водой, и насколько ее ленное владение обеспечивает рыцарю достойный образ жизни. Иначе же я никогда не смогу вздохнуть свободно. Но потом я спрашивал себя, неужели приличествует истинной любви думать о выгоде? Что за нужда труверу жениться, или как я могу обосноваться в этом дальнем сельском захолустье, будучи в Англии чужестранным подданным? Жениться? Да, но на моих условиях: когда я стану хозяином собственных земель, тогда и наступит время составить приличную и выгодную партию; такой брак был бы честным и уместным. Кроме того, избрал я леди Мод своею Бель-Вэзер, сиречь возлюбленной, а как наставляют Предписания любви: «Между мужем и женой истинной любви не бывает». Но вслед за тем меня вновь посещала мысль, как приятно было бы сделаться соседом Артура, мы бы стали неразлучны, как в стародавние времена Дамон и Пифиас, о которых сказано в Священном Писании или где-то еще. И вновь этот вопрос неотступно точил мой мозг, словно червь сердцевину цветка, и я спрашивал себя, действительно ли она – моя истинная любовь, или я еще раз обманулся? А если она не та, кого я ищу, то все прочие доводы не имеют смысла.
Но ее общество приятно, ибо она весьма красивая и любезная дама, хотя, возможно, и говорит слишком много о рыцарских подвигах и рыцарском долге. Впрочем, этот небольшой недостаток следствие того, что она забивала себе голову рыцарскими романами и, как я недавно узнал, заставляла своего секретаря едва ли не каждый вечер читать ей отрывки из книг подобного рода или читала сама, поскольку была обучена грамоте, что, честное слово, является большой редкостью для англичанки.
Так прошло около двух недель, причем я не столько предавался размышлениям, сколько участвовал в увеселениях и празднествах: мы выезжали на соколиную охоту, прогуливались среди полей, пировали и танцевали под пронзительную музыку, какую только и могли сыграть музыканты Артура или его соседей, заводили разговоры с крестьянами, работавшими на полях, – ибо именно так Артур обычно делал, по его словам, во исполнение обязанностей, возложенных на него как на их лорда, – и время от времени наносили визиты то одним знакомым, то другим. Большой компанией мы ездили в город под названием Петуорт, где семья Перси (близкие друзья леди Мод, чей сеньор, Уильям Хотерив, породнился с ними, женившись на Агнес Перси) владела прекрасным домом. Однажды Артур отвез меня и в известный монастырь ордена бенедиктинцев в Хардхеме, до которого я не добрался, сбившись с пути по дороге из Чичестера; и на стенах монастырского собора я увидел воистину дивные фрески, безыскусные, как сама жизнь, изображавшие сцены Судного дня и души грешников, которые корчились в страшных муках, повергая в трепет зрителей, а также много других восхитительных картин.
За это время я еще больше привязался к Артуру, и хотя во многом не мог с ним вполне согласиться, его здоровый дух и цельная натура внушали уважение, ибо в наши дни эти качества встречаются редко. Немало есть людей, препоясанных мечом и удостоенных рыцарского звания, кои не следуют рыцарскому кодексу чести. Он принадлежал к числу тех, кому бы вы с радостью доверили охранять свою спину в бою, тех, кто, однажды подарив вам дружбу, ни при каких обстоятельствах не откажутся от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133