Матросы травили канаты и хриплыми голосами пели песни.
Дул свежий ветер, и Скассо плотнее завернулся в плащ. Он взглянул на паруса, окинул взором корабль и сказал что-то шкиперу, стоявшему у румпеля. Тот кивнул. Скассо обратился к Дени:
– Спустимся вниз и выпьем немного.
Внизу находилась большая, удобная каюта, открытые ставни впускали свет и воздух. Скассо жестом пригласил Дени сесть. Несмотря на качку, он крепко держался на ногах и ловко налил вино в два костяных кубка, стоявших на серебряном подносе.
– Надеюсь, вам это понравится, – сказал он. – Это было частью груза, который я продал Ричарду. Он сетовал, что не выносит сицилийское пойло. И на самом деле я не могу его винить. Их представление о выдержке вина, как говорится, оставляет желать лучшего. – Он фыркнул, пригубил вино и причмокнул. – Вот это совсем другое дело, – сказал он. – Мне следует отправить такое со следующим грузом в Каир. Правоверные не пьют вина, их религия, видите ли, им не позволяет. Однако достойно удивления, с какой легкостью люди находят приемлемый выход, примирив свою веру и собственные слабости.
Дени нахмурил брови.
– Боюсь, я не понимаю. Каир – это в Египте, не так ли? Вы имеете в виду, что действительно ведете торговлю с сарацинами?
– Торгую ли я с ними? Ну, конечно, мой дорогой! Почему нет? Их деньги самые надежные в мире – золото, а не серебро, и платят они незамедлительно. Более того, они никогда не пытаются увильнуть от выполнения обязательств, как некоторые господа в Европе, которых я мог бы назвать. Надуть? Да, если смогут. Поверьте мне, им известны все хитрости. Они умные. Но и я могу с ними потягаться – приходится, чтобы не разориться. – Он с самодовольным видом разгладил складки плаща. – Древесные опилки в муке, утяжеленные товары. Весь набор фокусов. Но коль уж они дали слово, оно крепче железа, можете быть уверены. Время поставок, полный расчет, любезное обхождение, никаких отказов уплатить долги. Признаюсь, вести с ними дела – одно удовольствие. Что же касается их привычки торговаться… пожалуй, это одна из тех вещей, что придает некоторую остроту жизни. Было бы слишком скучно, если бы вам стоило только назвать цену, а другой человек соглашался бы с ней без возражений.
– Но я думал, что они наши враги, – заметил Дени.
– Ах это, – сказал Скассо, пожимая плечами. – Что ж, конечно, если вам угодно… – Он снова налил себе вина и кивнул. – Охотно соглашусь, у нас были с ними определенные трудности. Однако наш подлинный соперник – Пиза. Тем не менее в будущем мы намерены заключить одну очень выгодную сделку с Ричардом, и к тому времени, когда мы доведем дело до конца, полагаю, мы уберем Пизу с дороги. Например, я убедил Ричарда нанять две тысячи генуэзских арбалетчиков. А у меня есть друг, из дома Дориа, и я предложил ему стать моим партнером. Мы поставляем древки и наконечники стрел, тетивы для луков, луки, короткие мечи и ремни по очень хорошей цене. Немного видоизменив их, мы рассчитываем продавать точно такие же ремни и мечи султану. Вы знаете, что наши клинки намного лучше тех, какие способны делать на Востоке. У нас есть мастерские, работающие день и ночь. Я бы только хотел, чтобы нам удалось убедить сарацин купить некоторое количество наших самострелов, но их это не интересует. Да что поделаешь, нельзя иметь все.
– Но… – начал Дени.
Ему пришлось остановиться и в замешательстве потереть лоб. Затем он попробовал вновь выразить свою мысль:
– Но не кажется ли вам, что торговать с обеими сторонами сразу дурно?
– Дурно? Дорогой мой, что может быть в этом дурного? – Скассо выглядел искренне озадаченным. – Не понимаю, о чем вы говорите! Торговля есть торговля. Если кто-то приходит в лавку и хочет купить пару туфель, неужели вы думаете, что башмачник станет спрашивать, какова его религия? Кроме того, торговец страшно рискует своими деньгами. Да каждый раз, когда мой корабль уходит в плавание, я должен принимать во внимание шторма, несчастные случаи, пиратов, все возможные опасности. Можно вложить в какое-нибудь предприятие свое состояние целиком и превратиться в нищего из-за непредвиденного дуновения ветра. Вы не считаете, что мы заслуживаем небольшой компенсации за риск? Приходится строгать стрелы из всякого дерева, как гласит пословица.
– Суть лишь в том, что мы ведем войну с неверными, – неуверенно промолвил Дени. – Я хочу сказать, ведь это воистину так?
Скассо развел руками.
– Ну, разумеется! Куда, по-вашему, отправляются все эти две тысячи арбалетчиков? И генуэзские моряки, и лучники сражались бок о бок с норманнами и франками при взятии Иерусалима в девяносто девятом. Кто-то должен воевать, а кто-то должен продолжать мирские дела. Я не воюю потому, что это не моя стезя. И я не жду, что Ричард станет торговать пряностями, лесом или оружием, поскольку это не его стезя. Все довольно просто. Каждый из нас занимается тем, что умеет лучше всего. Бог наделяет нас способностями и талантами и предопределяет положение, какое мы занимаем здесь, на земле, а стало быть, надлежит по мере сил использовать данные нам возможности. К тому же, – добавил он с обезоруживающей улыбкой, – если бы я не торговал с сарацинами, это делал бы какой-нибудь пизанец. Как добрый христианин, я ненавижу их всем сердцем, так что каждому свое. – Он вновь наполнил кубок Дени. – Поскольку мы заговорили о том, что каждому свое, и об использовании дарованных возможностей, – продолжал он, – как насчет вас?
– Что – насчет меня?
– Каковы ваши планы?
Дени подпер щеку рукой.
– У меня нет никаких планов, – ответил он, – во всяком случае, хорошо продуманных. Я отправляюсь с королем в Акру. Что бы я хотел, – добавил он задумчиво, – так это найти где-нибудь в тех краях небольшое славное поместье, кусок земли с замком… Возможно, я смогу там навсегда поселиться.
– Хм-м. Земля есть и в Италии, знаете ли. – Скассо аккуратно соединил кончики пальцев и взглянул на Дени поверх сложенных рук. – Вы производите впечатление человека решительного, равно как и умного. Я расспрашивал о вас. И услышал несколько любопытных историй. Однажды вы спасли жизнь королю Ричарду благодаря своей сообразительности, точно так же, как вы спасли и мою. Вы приняли вызов короля – сочинить песню за один вечер. Должно быть, это было нечто достойное внимания. Вы преданы – у вашего друга Артура Хастинджа нашлось много что порассказать по этому поводу.
Дени резко выпрямился.
– Артур? Вы говорили с Артуром?
Скассо кивнул.
– Я мало что оставляю на волю случая. Я имел продолжительную беседу с Хастинджем. Занятный молодой человек. Только не обижайтесь на мои слова, он заболел тем, что я называю лихорадкой Ланселота. Я имею в виду, он думает, будто живет в стародавние времена, в своего рода героической балладе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Дул свежий ветер, и Скассо плотнее завернулся в плащ. Он взглянул на паруса, окинул взором корабль и сказал что-то шкиперу, стоявшему у румпеля. Тот кивнул. Скассо обратился к Дени:
– Спустимся вниз и выпьем немного.
Внизу находилась большая, удобная каюта, открытые ставни впускали свет и воздух. Скассо жестом пригласил Дени сесть. Несмотря на качку, он крепко держался на ногах и ловко налил вино в два костяных кубка, стоявших на серебряном подносе.
– Надеюсь, вам это понравится, – сказал он. – Это было частью груза, который я продал Ричарду. Он сетовал, что не выносит сицилийское пойло. И на самом деле я не могу его винить. Их представление о выдержке вина, как говорится, оставляет желать лучшего. – Он фыркнул, пригубил вино и причмокнул. – Вот это совсем другое дело, – сказал он. – Мне следует отправить такое со следующим грузом в Каир. Правоверные не пьют вина, их религия, видите ли, им не позволяет. Однако достойно удивления, с какой легкостью люди находят приемлемый выход, примирив свою веру и собственные слабости.
Дени нахмурил брови.
– Боюсь, я не понимаю. Каир – это в Египте, не так ли? Вы имеете в виду, что действительно ведете торговлю с сарацинами?
– Торгую ли я с ними? Ну, конечно, мой дорогой! Почему нет? Их деньги самые надежные в мире – золото, а не серебро, и платят они незамедлительно. Более того, они никогда не пытаются увильнуть от выполнения обязательств, как некоторые господа в Европе, которых я мог бы назвать. Надуть? Да, если смогут. Поверьте мне, им известны все хитрости. Они умные. Но и я могу с ними потягаться – приходится, чтобы не разориться. – Он с самодовольным видом разгладил складки плаща. – Древесные опилки в муке, утяжеленные товары. Весь набор фокусов. Но коль уж они дали слово, оно крепче железа, можете быть уверены. Время поставок, полный расчет, любезное обхождение, никаких отказов уплатить долги. Признаюсь, вести с ними дела – одно удовольствие. Что же касается их привычки торговаться… пожалуй, это одна из тех вещей, что придает некоторую остроту жизни. Было бы слишком скучно, если бы вам стоило только назвать цену, а другой человек соглашался бы с ней без возражений.
– Но я думал, что они наши враги, – заметил Дени.
– Ах это, – сказал Скассо, пожимая плечами. – Что ж, конечно, если вам угодно… – Он снова налил себе вина и кивнул. – Охотно соглашусь, у нас были с ними определенные трудности. Однако наш подлинный соперник – Пиза. Тем не менее в будущем мы намерены заключить одну очень выгодную сделку с Ричардом, и к тому времени, когда мы доведем дело до конца, полагаю, мы уберем Пизу с дороги. Например, я убедил Ричарда нанять две тысячи генуэзских арбалетчиков. А у меня есть друг, из дома Дориа, и я предложил ему стать моим партнером. Мы поставляем древки и наконечники стрел, тетивы для луков, луки, короткие мечи и ремни по очень хорошей цене. Немного видоизменив их, мы рассчитываем продавать точно такие же ремни и мечи султану. Вы знаете, что наши клинки намного лучше тех, какие способны делать на Востоке. У нас есть мастерские, работающие день и ночь. Я бы только хотел, чтобы нам удалось убедить сарацин купить некоторое количество наших самострелов, но их это не интересует. Да что поделаешь, нельзя иметь все.
– Но… – начал Дени.
Ему пришлось остановиться и в замешательстве потереть лоб. Затем он попробовал вновь выразить свою мысль:
– Но не кажется ли вам, что торговать с обеими сторонами сразу дурно?
– Дурно? Дорогой мой, что может быть в этом дурного? – Скассо выглядел искренне озадаченным. – Не понимаю, о чем вы говорите! Торговля есть торговля. Если кто-то приходит в лавку и хочет купить пару туфель, неужели вы думаете, что башмачник станет спрашивать, какова его религия? Кроме того, торговец страшно рискует своими деньгами. Да каждый раз, когда мой корабль уходит в плавание, я должен принимать во внимание шторма, несчастные случаи, пиратов, все возможные опасности. Можно вложить в какое-нибудь предприятие свое состояние целиком и превратиться в нищего из-за непредвиденного дуновения ветра. Вы не считаете, что мы заслуживаем небольшой компенсации за риск? Приходится строгать стрелы из всякого дерева, как гласит пословица.
– Суть лишь в том, что мы ведем войну с неверными, – неуверенно промолвил Дени. – Я хочу сказать, ведь это воистину так?
Скассо развел руками.
– Ну, разумеется! Куда, по-вашему, отправляются все эти две тысячи арбалетчиков? И генуэзские моряки, и лучники сражались бок о бок с норманнами и франками при взятии Иерусалима в девяносто девятом. Кто-то должен воевать, а кто-то должен продолжать мирские дела. Я не воюю потому, что это не моя стезя. И я не жду, что Ричард станет торговать пряностями, лесом или оружием, поскольку это не его стезя. Все довольно просто. Каждый из нас занимается тем, что умеет лучше всего. Бог наделяет нас способностями и талантами и предопределяет положение, какое мы занимаем здесь, на земле, а стало быть, надлежит по мере сил использовать данные нам возможности. К тому же, – добавил он с обезоруживающей улыбкой, – если бы я не торговал с сарацинами, это делал бы какой-нибудь пизанец. Как добрый христианин, я ненавижу их всем сердцем, так что каждому свое. – Он вновь наполнил кубок Дени. – Поскольку мы заговорили о том, что каждому свое, и об использовании дарованных возможностей, – продолжал он, – как насчет вас?
– Что – насчет меня?
– Каковы ваши планы?
Дени подпер щеку рукой.
– У меня нет никаких планов, – ответил он, – во всяком случае, хорошо продуманных. Я отправляюсь с королем в Акру. Что бы я хотел, – добавил он задумчиво, – так это найти где-нибудь в тех краях небольшое славное поместье, кусок земли с замком… Возможно, я смогу там навсегда поселиться.
– Хм-м. Земля есть и в Италии, знаете ли. – Скассо аккуратно соединил кончики пальцев и взглянул на Дени поверх сложенных рук. – Вы производите впечатление человека решительного, равно как и умного. Я расспрашивал о вас. И услышал несколько любопытных историй. Однажды вы спасли жизнь королю Ричарду благодаря своей сообразительности, точно так же, как вы спасли и мою. Вы приняли вызов короля – сочинить песню за один вечер. Должно быть, это было нечто достойное внимания. Вы преданы – у вашего друга Артура Хастинджа нашлось много что порассказать по этому поводу.
Дени резко выпрямился.
– Артур? Вы говорили с Артуром?
Скассо кивнул.
– Я мало что оставляю на волю случая. Я имел продолжительную беседу с Хастинджем. Занятный молодой человек. Только не обижайтесь на мои слова, он заболел тем, что я называю лихорадкой Ланселота. Я имею в виду, он думает, будто живет в стародавние времена, в своего рода героической балладе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133