— Мягкотелая ты!
— А ты — грубиян! — в сердцах сказала она громко. Продела в ключ цепочку и одела его на шею, как давно хотела. — Так нельзя с людьми по-хамски!
Слоновая Катя, сильно переживавшая соседкину беременность, часто слышала, как та разговаривает сама с со бой, размышляла о том, что столкновение чужеродных плотей вот какие вещи выделывает, мозги бекренит, не завидовала Юльке, а сопереживала…
Как-то Катька намазала на свежий черный хлеб масла, слегка посолила бутерброды и постучалась в Юлькину дверь.
Она открыла удивленная, стояла, поддерживая руками пузо, и смотрела на соседку по-детски, как на Юрия Никулина в цирке.
— На-ка, поешь! — протянула Слоновая Катя тарелку с хлебом. — Тебе есть надо, в масле витамины, а то неделями на кухне не появляешься!..
— Бери-бери! — подбодрил плод. Пошевелил всеми конечностями, уточняя: — Есть надо больше! Сколько влезет! Мне все на пользу!
Юлька проглотила все бутерброды на счет раз, и с этого дня до родов каждый вечер Слоновая Катя стучалась в дверь соседки, принося свой скромный дар будущему материнству — намасленный черный хлебушек…
Перед самыми родами Юлька все чаще забегала к Равиковичу узнать, не пора ли, не настал ли срок. Он успокаивал ее, говоря, что по первому случаю она всегда успеет в роддом, часов десять по первопутку женщины рожают.
— И вещички соберете, и такси вызовете, — умиротворял гинеколог. — И мне позвоните для успокоения!..
— А вы что же, на родах не будете?
— Я, милая, гинеколог… А акушер — профессия другая…
Равикович загодя познакомил Юльку с акушеркой — простой русской женщиной в вязаном берете, но задорной, сообщившей, что за свою жизнь детишек перевытаскивала почти тысячу!
— Даже медальку мне дали! — сообщила, улыбнувшись. — Та вы не боитесь! Все в лучшем виде случится!
Как водичка отойдет, вот тута в дорожку и собирайтесь. У нас в Грауэрмана на вас карточка лежит…
И она успокоилась. Решила две недели до родов вовсе ничего не делать, лежать на спине да телик смотреть.
С ним она разговаривала уже за полночь, когда все программы заканчивались.
— Скоро увидимся, дорогой…
— Мне и здесь неплохо.
— А я соскучилась.
— Странная… Я никогда не буду ближе к тебе, чем сейчас.
— Мне обнять тебя хочется!.. Интересно, какие у тебя глазки?
— У меня что, зеркало, что ли, здесь?
— А волосики?.. Или ты лысенький?..
— Ага… Черные патлы до плеч!
— И пальчики, наверное, длинные…
— В ушах ковыряться! Ха!
— Ты подрастешь, и я тебе по попе надаю!
— Как же! Когда я подрасту, сам баб по заднице шлепать стану! Любите вы это!
В такие минуты она была уверена, что сама выдумывает диалоги с будущим ребенком. Ну, не может же он, в самом деле, быть таким охальником, еще не явленный на этот свет! Что же будет, когда он подрастет?..
— Нам не дано предугадать! — ответствовал он на такие отвлеченные размышления матери.
И то верно. Человек предполагает…
Никаких двух недель природа ей не дала.
Воды отошли в воскресенье утром, хотя Равикович по опыту обещал начало родовой деятельности к вечеру: «Рожают почти всегда ночами…»
Минут десять она стояла в нерешительности, думая, что просто не выдержал мочевой пузырь, только потом дошло, когда сын сообщил по-телеграфному кратко:
— Воды.
Она принялась собираться, совершенно не готовая, что сегодня станет матерью.
А где же еще десять дней, обещанные доктором?
Попихала в сумочку пижаму да пару нижнего, пытаясь сфокусироваться, но этого как раз и не получалось.
Он помог ей.
— Позвони Равиковичу!
Она выбралась в коридор, доплелась, оставляя за собой мокрый след, до телефона.
Номер не отвечал, хотя она ждала долго, а потом перезванивала… Воскресенье…
— Катя! — призвала Юлька на помощь соседку. — Катя-я!
Но Слоновая Катя в это время торговала на рынке петрушку, кляня на чем свет стоит красавца грузина, уступающего с белозубой улыбкой молоденьким по гривеннику, а ей и пятака не спустил.
— Иды, бабка, иды! — спроваживал красавец ее беззлобно. — Мешаешь наблудать!
— Блудить ты сюда приехал! — вышла из себя Слоновая Катя, готовая к бою. — Ишь, «наблудать»! Я тебе наблюду!..
— И что ты злая такая! — обиделся красавец. — Одинокая, наверное! Возми зэлень, сколько хочэшь! Бесплатно!..
Она, конечно, отказываться не стала. Набрала полный мешочек. Хотела было мясистый помидор ухватить, но грузин шикнул, и старуха отчалила, довольная собой в крайней степени…
Испуганная Юлька обернулась в другую сторону и попросила:
— Сергей Сергеич!
Но и горняк в это время отсутствовал. На кафедре его познакомили с очкастой аспиранткой, и с раннего утра сия ученая пара каталась на лыжах по Сокольническому парку. Кушали беляши и целовались жирными губами.
Она вспомнила про Ксанку и набрала ее номер.
Юльке повезло.
Трубку взял Чармен, сообщивший, что жена на целый день нырнула в мир женской красоты. Это означало, что Ксанка у маникюрши, потом — педикюрша, бритье ног по французской методе, а в конце — парикмахер Владик, носящий для маскировки моржовые усищи, так как боялся загреметь в тюрьму по статье за гомосексуализм. Мастер был отменный, а потому ему сообразили фиктивную жену с экзотическим именем Крыся, для маскировки… С таким именем только с гомосексуалистом и жить, шутили за глаза…
— Рожаю, — почти пропищала она.
— Еду, — тотчас отозвался Чармен.
Он приехал очень скоро. Но к этому моменту она с трудом держала себя в руках. Почему-то страх овладел всем ее существом, руки и ноги были холодны, как у мертвой. Или зима виновата?..
Воскресенье — день чудесный. Выходной, а потому машин на дорогах — самая малость! Они домчались до Грауэрмана минут за десять. Она дольше шла от проезжей части до входа. Чармен улыбался, крепко держал Юльку за руку, ведя к дому, где детей на свет производят.
— Нету на вас карточки! — сообщили в регистратуре.
— Как нет? — удивилась она, ощущая, как мальчишечка толкается в ее тяжеленном брюхе. — Нам доктор Равикович обещал!
— Какой Равикович?!. И доктора такого здесь нет!
— А акушерка?.. Как ее?..
Она не знала по имени, вспомнила только вязаный берет. Не понимала, что говорить дальше…
— Женщина рожает! — вступился Чармен. — Какая разница, где ее карточка! Потом найдете!
— Паспорт! — потребовала регистраторша. Она дала.
— Не наш район!
— Как это не наш район! — возмутилась Юлька. — Доктор Равикович…
— Не наш доктор!
— Да вы что! — тихо, но страшно проговорил Чар-мен. — Вы советский роддом или!.. Клятва Гиппократа вам — ничто!
— Не имею права! — оправдалась регистраторша. — Да вы… Ее роддом неподалеку… На Никитском, возле улицы Станиславского… Три минуты… А у нас сейчас трое родов и один молодой акушер!..
Они поехали на Никитский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84