Обычно здесь никто не обнимался, а тем более баба незнакомая с инструктором.
— Как ты, Хмуров?
— Ничего, — ответил старик. — А ты?
— И я ничего.
Они были совершенно родными, хотя понимали, что не знают друг о друге ровным счетом ничего. Когда-то он учил ее стрелять, а она научилась… Но душа Гели так и осталась для Хмурова загадкой. Вот и сейчас, обнимаясь родственниками, они искали тему для разговора, пробуя неуклюже.
— А помнишь Прокопыча? — отыскался у старшины вопрос.
— Помню.
— Прокопыч до генерала дослужился…
— Да что ты!..
— Да.
— И где он сейчас?
— А нигде… Скончался в одночасье от кровоизлияния в мозг!
— Да что ты!.. Жаль…
Они долго еще разговаривали почти ни о чем. Вспоминали красоту природы того места, в котором школа располагалась, приезд героя генерала и адъютанта Неслыхало.
— И что сейчас с этим генералом? — казалось, сам себе задал вопрос Хмуров.
— Тоже скончался.
— От инсульта?
— От грибного супа. Поганку съел.
— Всяко бывает…
Они выговорили все, что знали совместного, а потом долго смотрели в сторону горизонта, на фоне которого выделялись мишени.
— Постреляешь? — спросил Хмуров.
— Ага, — ответила Ангелина.
— Ну, пошли…
Такого изобилия оружия она никогда не видела. Половину систем не знала вовсе. От энергии, исходящей от смертоносного железа, шагнула назад.
— Сколько лет прошло, — поняла она.
— Ты тогда все хорошо сделала?
— Нормально.
— Я и не сомневался, — удовлетворенно качнул головой Хмуров. — «Токаря» хочешь?
— А есть? — вскинулась она, сразу осипнув глоткой.
Старшина выудил из кармана холщовых штанов ключик, который подошел к крайнему шкафчику. Из него он достал завернутый в промасляную тряпку агрегат. Бережно развернул и передал винтовку Ангелине.
Она приняла оружие, крепко взяв его в руки. Сощурила глаза.
— Здравствуй, «токарь»! — сказала.
А потом она стреляла.
Как же она могла столько лет прожить без этого! Столько времени потерять бездарно!..
Ангелина плавно нажимала на курок, ощущая кожей полет пули. Отдача в плечо была радостней мужской руки, выстрел — пиком страсти…
Хмуров, как и в те давние времена, пока она перезаряжалась, бегал от мишени к мишени козликом и хихикал восторженно.
— Сплошные десятки! — бубнил он в сторону горизонта. — Ну, гениальная баба!
Солдат, продолжающий подглядывать в бинокль, не верил глазам своим. Эта гражданская тетка из ста произведенных выстрелов, вогнала девяносто девять пуль в десятку. Сотой пулей она прибила серого зайца, за которым старым охотничьим псом сгонял инструктор… Такого чуда солдат не видел…
А потом Ангелина с Хмуровым ели наваристый суп из зайчатины. Они даже выпили по сто граммов за всех, кто не вернулся!..
Она вспомнила мертвого араба, убитых осликов, Костика — своего первого мужчину, который не дожил до мужского возраста, убитый пятисоткилограммовой бомбой… Перед глазами Гели, словно диафильм, прокрутили со всеми лицами ее мужчин, живущих теперь на небесах, уложенных в землю… Генералы, полковники, солдаты, муж-баптист…
Хмуров, прихлебывая алюминиевой армейской ложкой супчик, тоже что-то вспоминал свое, о чем-то думал таком, что не срослось в его жизни, подошедшей к концу…
Оба были настроены мужественно-лирично, а потому испытывали друг к другу чувство выше любви — великую эмоцию истинной дружбы!..
А потом в течение десяти дней Хмуров обучал ее новому снайперскому вооружению.
Ангелина, потрясенная движением науки, глядела в прицелы завороженно, не понимая, зачем нужны снайперы! С такой оптикой и ребенок мухе в глаз попадет…
Она стреляла и стреляла, не замечая, как с каждым днем за ее действиями наблюдает все большее количество военных…
Многие стрелки заключали пари, предполагая, что уж в следующей серии эта тетка мазанет, уж одну пулю в девятку точно запустит. Но наживалось умное меньшинство, те, кто ставил на идеальную меткость… Проигранного армянского коньяка пролились реки… А потом тотализатор закрылся сам собой, когда на стрельбище просочился слух, что эта гражданская баба — полный кавалер орденов Славы, что ее груди не хватит для всех орденов и медалей, которыми правительство отблагодарило стрелка за службу Родине.
— Гений! — шептал Хмуров, радуясь вниманию офицеров к его воспитаннице.
Несколько военных, возбужденных ее стрельбой, а также зрелыми женскими формами, пытались ухаживать за нею, но она даже руки не протягивала для пожатия, пряча ладонь за спиной. Казалось, даже пугалась чего-то…
— Замужем? — спрашивали Хмурова.
— Сами разбирайтесь, — отмахивался инструктор. Через две недели Ангелину Лебеду вызвали в КГБ. Национал улыбался ее приходу, совершенно не сдерживаясь.
— Слышал, слышал! — проговорил он, приглашая ее к чашкам с горячим чаем и конфетам «Мишка на Севере» в хрустальной конфетнице. — Ни одной девятки за три тысячи выстрелов!..
Она не смущалась и отвечала правду:
— Ни одной, Тимур Ашрапович!
— Молодец!
— Рада стараться!
— Перестань, ты не на службе!
— Нет?!! — вздрогнула она всем телом.
Национал тотчас стал серьезным. Улыбка соскользнула с его лица, глаза почти закрылись, превратившись в щелочки.
— Уверена? — спросил киргиз.
— Совершенно.
— Наград не будет, статей в газетах тоже!
— Продолжайте!..
Волею судеб ей предстояло лететь в ту же арабскую страну, с которой она начинала свою снайперскую деятельность. Об этом ей сообщил генерал, уверенный, что такую женщину можно использовать в открытую.
— У нас всегда там свои интересы! — пояснил киргиз. — Ты хоть помнишь?..
Она-то не помнила?..
«Наверное, я и закончу песками, — подумала Ангелина, стараясь отключиться от шума самолетных двигателей. — Вероятно, такова моя судьба…»
Она размышляла о том, что судьба — это предназначение, смысла которого не существует. Вся жизнь человеческая — лишь кусочек какого-то огромного смысла или, наоборот, бессмыслия. Человеку не дано осознать весь бытийный замысел, оттого и прекрасно жить на белом свете стеклянным осколком, не зная, какой такой фигуры осколок ты!..
В этот раз сопровождающим летел молодой словоохотливый парень с холодными глазами, которому было, вероятно, обидно сопровождать какую-то бабу, вот он и трепался без остановки, стараясь скрыть неудобство.
Она почти не слушала комплексующего парня, продолжая думать о своем, а потом неожиданно встала с металлической скамьи, развязала рюкзак, скинула с себя одежду, оставшись в одних трусах.
Болтун будто ежа сглотнул… Он тупо глядел, как она натягивает на себя маскхалат, как взвизгнула молния, скрыв фантастическую грудь… Он никогда бы не подумал, что у этой тетки такие великолепные формы… Ее безразличность к нему как к мужчине, ее ослепительная нагота еще больнее стукнули парня по самолюбию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Как ты, Хмуров?
— Ничего, — ответил старик. — А ты?
— И я ничего.
Они были совершенно родными, хотя понимали, что не знают друг о друге ровным счетом ничего. Когда-то он учил ее стрелять, а она научилась… Но душа Гели так и осталась для Хмурова загадкой. Вот и сейчас, обнимаясь родственниками, они искали тему для разговора, пробуя неуклюже.
— А помнишь Прокопыча? — отыскался у старшины вопрос.
— Помню.
— Прокопыч до генерала дослужился…
— Да что ты!..
— Да.
— И где он сейчас?
— А нигде… Скончался в одночасье от кровоизлияния в мозг!
— Да что ты!.. Жаль…
Они долго еще разговаривали почти ни о чем. Вспоминали красоту природы того места, в котором школа располагалась, приезд героя генерала и адъютанта Неслыхало.
— И что сейчас с этим генералом? — казалось, сам себе задал вопрос Хмуров.
— Тоже скончался.
— От инсульта?
— От грибного супа. Поганку съел.
— Всяко бывает…
Они выговорили все, что знали совместного, а потом долго смотрели в сторону горизонта, на фоне которого выделялись мишени.
— Постреляешь? — спросил Хмуров.
— Ага, — ответила Ангелина.
— Ну, пошли…
Такого изобилия оружия она никогда не видела. Половину систем не знала вовсе. От энергии, исходящей от смертоносного железа, шагнула назад.
— Сколько лет прошло, — поняла она.
— Ты тогда все хорошо сделала?
— Нормально.
— Я и не сомневался, — удовлетворенно качнул головой Хмуров. — «Токаря» хочешь?
— А есть? — вскинулась она, сразу осипнув глоткой.
Старшина выудил из кармана холщовых штанов ключик, который подошел к крайнему шкафчику. Из него он достал завернутый в промасляную тряпку агрегат. Бережно развернул и передал винтовку Ангелине.
Она приняла оружие, крепко взяв его в руки. Сощурила глаза.
— Здравствуй, «токарь»! — сказала.
А потом она стреляла.
Как же она могла столько лет прожить без этого! Столько времени потерять бездарно!..
Ангелина плавно нажимала на курок, ощущая кожей полет пули. Отдача в плечо была радостней мужской руки, выстрел — пиком страсти…
Хмуров, как и в те давние времена, пока она перезаряжалась, бегал от мишени к мишени козликом и хихикал восторженно.
— Сплошные десятки! — бубнил он в сторону горизонта. — Ну, гениальная баба!
Солдат, продолжающий подглядывать в бинокль, не верил глазам своим. Эта гражданская тетка из ста произведенных выстрелов, вогнала девяносто девять пуль в десятку. Сотой пулей она прибила серого зайца, за которым старым охотничьим псом сгонял инструктор… Такого чуда солдат не видел…
А потом Ангелина с Хмуровым ели наваристый суп из зайчатины. Они даже выпили по сто граммов за всех, кто не вернулся!..
Она вспомнила мертвого араба, убитых осликов, Костика — своего первого мужчину, который не дожил до мужского возраста, убитый пятисоткилограммовой бомбой… Перед глазами Гели, словно диафильм, прокрутили со всеми лицами ее мужчин, живущих теперь на небесах, уложенных в землю… Генералы, полковники, солдаты, муж-баптист…
Хмуров, прихлебывая алюминиевой армейской ложкой супчик, тоже что-то вспоминал свое, о чем-то думал таком, что не срослось в его жизни, подошедшей к концу…
Оба были настроены мужественно-лирично, а потому испытывали друг к другу чувство выше любви — великую эмоцию истинной дружбы!..
А потом в течение десяти дней Хмуров обучал ее новому снайперскому вооружению.
Ангелина, потрясенная движением науки, глядела в прицелы завороженно, не понимая, зачем нужны снайперы! С такой оптикой и ребенок мухе в глаз попадет…
Она стреляла и стреляла, не замечая, как с каждым днем за ее действиями наблюдает все большее количество военных…
Многие стрелки заключали пари, предполагая, что уж в следующей серии эта тетка мазанет, уж одну пулю в девятку точно запустит. Но наживалось умное меньшинство, те, кто ставил на идеальную меткость… Проигранного армянского коньяка пролились реки… А потом тотализатор закрылся сам собой, когда на стрельбище просочился слух, что эта гражданская баба — полный кавалер орденов Славы, что ее груди не хватит для всех орденов и медалей, которыми правительство отблагодарило стрелка за службу Родине.
— Гений! — шептал Хмуров, радуясь вниманию офицеров к его воспитаннице.
Несколько военных, возбужденных ее стрельбой, а также зрелыми женскими формами, пытались ухаживать за нею, но она даже руки не протягивала для пожатия, пряча ладонь за спиной. Казалось, даже пугалась чего-то…
— Замужем? — спрашивали Хмурова.
— Сами разбирайтесь, — отмахивался инструктор. Через две недели Ангелину Лебеду вызвали в КГБ. Национал улыбался ее приходу, совершенно не сдерживаясь.
— Слышал, слышал! — проговорил он, приглашая ее к чашкам с горячим чаем и конфетам «Мишка на Севере» в хрустальной конфетнице. — Ни одной девятки за три тысячи выстрелов!..
Она не смущалась и отвечала правду:
— Ни одной, Тимур Ашрапович!
— Молодец!
— Рада стараться!
— Перестань, ты не на службе!
— Нет?!! — вздрогнула она всем телом.
Национал тотчас стал серьезным. Улыбка соскользнула с его лица, глаза почти закрылись, превратившись в щелочки.
— Уверена? — спросил киргиз.
— Совершенно.
— Наград не будет, статей в газетах тоже!
— Продолжайте!..
Волею судеб ей предстояло лететь в ту же арабскую страну, с которой она начинала свою снайперскую деятельность. Об этом ей сообщил генерал, уверенный, что такую женщину можно использовать в открытую.
— У нас всегда там свои интересы! — пояснил киргиз. — Ты хоть помнишь?..
Она-то не помнила?..
«Наверное, я и закончу песками, — подумала Ангелина, стараясь отключиться от шума самолетных двигателей. — Вероятно, такова моя судьба…»
Она размышляла о том, что судьба — это предназначение, смысла которого не существует. Вся жизнь человеческая — лишь кусочек какого-то огромного смысла или, наоборот, бессмыслия. Человеку не дано осознать весь бытийный замысел, оттого и прекрасно жить на белом свете стеклянным осколком, не зная, какой такой фигуры осколок ты!..
В этот раз сопровождающим летел молодой словоохотливый парень с холодными глазами, которому было, вероятно, обидно сопровождать какую-то бабу, вот он и трепался без остановки, стараясь скрыть неудобство.
Она почти не слушала комплексующего парня, продолжая думать о своем, а потом неожиданно встала с металлической скамьи, развязала рюкзак, скинула с себя одежду, оставшись в одних трусах.
Болтун будто ежа сглотнул… Он тупо глядел, как она натягивает на себя маскхалат, как взвизгнула молния, скрыв фантастическую грудь… Он никогда бы не подумал, что у этой тетки такие великолепные формы… Ее безразличность к нему как к мужчине, ее ослепительная нагота еще больнее стукнули парня по самолюбию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84