В общем, у нас ничего утешительного. — Смотрит на меня, будто пытаясь понять по лицу, что же я чувствую.
— Отлично, — говорю ей. — Тогда выкладывай.
— Валяй. Я весь внимание, — присоединяется Марино.
— Не одну базу данных просмотрела: ничего на него нет. Чист как стеклышко: не возбуждалось, не заводилось, не отбывал, не состоит. Я, разумеется, и не думала, что сейчас выяснится, будто он и насильник, и от алиментов уклоняется, и объявлен в розыск, и все в том же духе. Только знаете что? Ни в ФБР, ни в ЦРУ, даже в Управлении по борьбе с контрабандой на него ни одного файла во всей системе. Зато стоило только запустить простенький поиск по недвижимости — и опа! Забили тревогу. Начнем с того, что у него в Нью-Йорке имеется квартира, куда он пускает жить некоторых избранных друзей, включая довольно крутых чинов из законодательной сферы. Квартирка стоимостью три с лишним миллиона, битком набитая антиквариатом. Кстати, в районе Центрального парка. Джей даже хвастался, что он собственник квартиры. Так вот, ничего подобного. Зарегистрировано на юридическое лицо. Некая корпорация.
— Состоятельные люди нередко оформляют собственность на различные корпорации. По соображениям секретности или чтобы защитить активы от изъятия в случае тяжбы, — замечаю я.
— Знаю. Только эта корпорация не принадлежит Джею, — отвечает Люси. — Если он не владелец корпорации авиаперевозок.
— Странновато, согласитесь, — добавляет Макговерн. — Особенно учитывая, как сильно семейство Шандонне повязано с морскими перевозками. Может, и есть какая-то связь. Пока рано говорить.
— Неудивительно, — бормочет Марино, хотя глаза у него загорелись. — Ага, то-то у меня из головы не выходит его гарвардская поступь. Богатенький Буратино. Верно, док? Помнишь, я еще удивился, что нас вдруг на «лир джет» посадили. Глазом не успели моргнуть, а мы уже на «конкорде», летим во Францию. Сразу понятно, что Интерпол за такое не стал бы платить.
— Зря он своей квартирой похвалялся, — замечает Люси. — У него, видно, та же ахиллесова пята, что и у остальных засранцев: слишком раздутое эго. — Смотрит на меня. — Хотел на тебя впечатление произвести, вот на сверхзвуковом и прокатил. Говорил, билеты халявные достал, мол, пролет у них бесплатный в Интерполе. Нет, авиалинии, конечно, временами такую штуку выкидывают. Но у нас и это уже в процессе обработки: кто заказывал билеты и под каким соусом.
— А больше всего меня интересует, — продолжает Макговерн, — не владеет ли той квартирой семейство Шандонне. Правда, до них докопаться — семь потов прольешь.
— Да они, наверное, все здание скупили и половину Манхэттена в придачу, — говорит Марино.
— А среди руководящих постов корпорации? — спрашиваю я. — Что-нибудь интересненькое выплыло?
— Списки у нас на руках, но пока ничего значимого, — отвечает Люси. — С бумажками приходится долго возиться. Берем, проверяем все и вся, что с ними связано; конца и краю не видно.
— Ну а Митч Барбоза с Россо Матосом с какого боку припеку? — спрашиваю. — Или они вообще пташки залетные? Ведь кто-то же взял ключ от моего дома и положил его в карман Барбозе. Думаете, дело рук Джея?
Марино фыркает и отхлебывает бурбон.
— Я полностью «за». И ключик подложил, и молоток свистнул. Больше никто в голову не приходит. По пальцам пересчитаю тех, кто твой порог переступал. Ну разве что Райтер еще мог, да только труслив он сверх всякой меры и к тому же чистюля, пачкаться не стал бы.
Признаюсь, и мне мысли о Джее в последнее время не дают покоя. Известно, что он был в моем доме. В его истории имеются значительные пробелы. Только если он и вправду подложил ключ или украл его из моего дома и передал кому-то, тогда, значит, Джей самым непосредственным образом повинен в гибели Барбозы и, вероятнее всего, Матоса.
— А сейчас где Джей? Случайно, не объявлялся? — всматриваюсь в лица друзей.
— Так, он был в Нью-Йорке в среду. Вчера днем мы его видели в округе Джеймс-Сити. А где наш голубчик в данную минуту — не имею представления, — отвечает Марино.
— Еще кое-что тебе не помешало бы знать. — Это адресуется мне. — Есть одна странность, все ломаем голову, не сведем концы с концами. Проверяли его на кредитоспособность, задали в поиск. Система выдала двух Джеев Талли, живущих по разным адресам. Ну и, разумеется, разные номера страховок. Один оформлял соцстрахование в Фениксе в период 1960 — 1961 годов. Так что это не может быть наш Джей, если ему, конечно, не за сорок. Кстати, а ему сколько? Он ведь не намного старше меня, так? Тридцать с небольшим от силы, верно? Второй Джей Талли получил карточку соцстрахования в 1936 — 1937 годах. Дата рождения не указана, хотя, судя по всему, он был одним из первых, кто получил номер, сразу после того как в 1935-м был принят закон об обязательном социальном страховании. Так что одному Богу известно, сколько ему было лет на момент оформления полиса. Значит, сейчас этому Талли по меньшей мере за семьдесят. Много путешествует и никогда не указывает своего фактического адреса — неизменно пользуется абонентскими ящиками. Еще он накупил массу машин, а иногда меняет по паре автомобилей в год.
— Джей Талли, случайно, не обмолвился, откуда он родом? — спрашивает меня Марино.
— Сказал, детство его прошло по большей части в Париже, а потом всей семьей они переехали в Лос-Анджелес, — отвечаю я. — Это он мне в кафетерии поведал. Интерполовском.
— Судя по записям, ни один из этих двоих не жил в Лос-Анджелесе, — говорит Люси.
— Кстати, об Интерполе, — говорит Марино. — Джея наверняка должны были проверить, когда принимали в свои ряды?
— Конечно, что-то выясняли, да, видно, глубоко не копали, — отвечает Люси. — Он же агент. Предполагается, что чист.
— Ну а какое у него второе имя? — спрашивает Марино. — Нам оно известно?
— В личном деле АТФ такового не значится, — отвечает Макговерн с кривой усмешкой. — Как и у того Джея Талли, который получил номер соцстрахования еще до Всемирного потопа. Это уже само по себе необычно. У большинства людей есть второе имя. В его деле действительно говорится, что родился он в Париже, где и проживал до шести лет. А после этого, предположительно, переехал в Нью-Йорк вместе с отцом-французом и матерью-американкой. Никаких упоминаний о Лос-Анджелесе. В своем резюме он утверждает, что учился в Гарварде; мы и там пошарили. Так вот: никаких записей о Джее Талли; нога его в Гарвард не ступала.
— Господи, — восклицает Марино, — у нас что, эти анкетки вообще уже не проверяют? Просто верят человеку на слово: да, ходил в Гарвард, получил стипендию Родса, прыгал с шестом на олимпиаде?! И все — принят, получай значок и пистолет, так, что ли?
— Ну, во всяком случае, я не собираюсь наводить на него спецов по внутренним делам, — сообщает Макговерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
— Отлично, — говорю ей. — Тогда выкладывай.
— Валяй. Я весь внимание, — присоединяется Марино.
— Не одну базу данных просмотрела: ничего на него нет. Чист как стеклышко: не возбуждалось, не заводилось, не отбывал, не состоит. Я, разумеется, и не думала, что сейчас выяснится, будто он и насильник, и от алиментов уклоняется, и объявлен в розыск, и все в том же духе. Только знаете что? Ни в ФБР, ни в ЦРУ, даже в Управлении по борьбе с контрабандой на него ни одного файла во всей системе. Зато стоило только запустить простенький поиск по недвижимости — и опа! Забили тревогу. Начнем с того, что у него в Нью-Йорке имеется квартира, куда он пускает жить некоторых избранных друзей, включая довольно крутых чинов из законодательной сферы. Квартирка стоимостью три с лишним миллиона, битком набитая антиквариатом. Кстати, в районе Центрального парка. Джей даже хвастался, что он собственник квартиры. Так вот, ничего подобного. Зарегистрировано на юридическое лицо. Некая корпорация.
— Состоятельные люди нередко оформляют собственность на различные корпорации. По соображениям секретности или чтобы защитить активы от изъятия в случае тяжбы, — замечаю я.
— Знаю. Только эта корпорация не принадлежит Джею, — отвечает Люси. — Если он не владелец корпорации авиаперевозок.
— Странновато, согласитесь, — добавляет Макговерн. — Особенно учитывая, как сильно семейство Шандонне повязано с морскими перевозками. Может, и есть какая-то связь. Пока рано говорить.
— Неудивительно, — бормочет Марино, хотя глаза у него загорелись. — Ага, то-то у меня из головы не выходит его гарвардская поступь. Богатенький Буратино. Верно, док? Помнишь, я еще удивился, что нас вдруг на «лир джет» посадили. Глазом не успели моргнуть, а мы уже на «конкорде», летим во Францию. Сразу понятно, что Интерпол за такое не стал бы платить.
— Зря он своей квартирой похвалялся, — замечает Люси. — У него, видно, та же ахиллесова пята, что и у остальных засранцев: слишком раздутое эго. — Смотрит на меня. — Хотел на тебя впечатление произвести, вот на сверхзвуковом и прокатил. Говорил, билеты халявные достал, мол, пролет у них бесплатный в Интерполе. Нет, авиалинии, конечно, временами такую штуку выкидывают. Но у нас и это уже в процессе обработки: кто заказывал билеты и под каким соусом.
— А больше всего меня интересует, — продолжает Макговерн, — не владеет ли той квартирой семейство Шандонне. Правда, до них докопаться — семь потов прольешь.
— Да они, наверное, все здание скупили и половину Манхэттена в придачу, — говорит Марино.
— А среди руководящих постов корпорации? — спрашиваю я. — Что-нибудь интересненькое выплыло?
— Списки у нас на руках, но пока ничего значимого, — отвечает Люси. — С бумажками приходится долго возиться. Берем, проверяем все и вся, что с ними связано; конца и краю не видно.
— Ну а Митч Барбоза с Россо Матосом с какого боку припеку? — спрашиваю. — Или они вообще пташки залетные? Ведь кто-то же взял ключ от моего дома и положил его в карман Барбозе. Думаете, дело рук Джея?
Марино фыркает и отхлебывает бурбон.
— Я полностью «за». И ключик подложил, и молоток свистнул. Больше никто в голову не приходит. По пальцам пересчитаю тех, кто твой порог переступал. Ну разве что Райтер еще мог, да только труслив он сверх всякой меры и к тому же чистюля, пачкаться не стал бы.
Признаюсь, и мне мысли о Джее в последнее время не дают покоя. Известно, что он был в моем доме. В его истории имеются значительные пробелы. Только если он и вправду подложил ключ или украл его из моего дома и передал кому-то, тогда, значит, Джей самым непосредственным образом повинен в гибели Барбозы и, вероятнее всего, Матоса.
— А сейчас где Джей? Случайно, не объявлялся? — всматриваюсь в лица друзей.
— Так, он был в Нью-Йорке в среду. Вчера днем мы его видели в округе Джеймс-Сити. А где наш голубчик в данную минуту — не имею представления, — отвечает Марино.
— Еще кое-что тебе не помешало бы знать. — Это адресуется мне. — Есть одна странность, все ломаем голову, не сведем концы с концами. Проверяли его на кредитоспособность, задали в поиск. Система выдала двух Джеев Талли, живущих по разным адресам. Ну и, разумеется, разные номера страховок. Один оформлял соцстрахование в Фениксе в период 1960 — 1961 годов. Так что это не может быть наш Джей, если ему, конечно, не за сорок. Кстати, а ему сколько? Он ведь не намного старше меня, так? Тридцать с небольшим от силы, верно? Второй Джей Талли получил карточку соцстрахования в 1936 — 1937 годах. Дата рождения не указана, хотя, судя по всему, он был одним из первых, кто получил номер, сразу после того как в 1935-м был принят закон об обязательном социальном страховании. Так что одному Богу известно, сколько ему было лет на момент оформления полиса. Значит, сейчас этому Талли по меньшей мере за семьдесят. Много путешествует и никогда не указывает своего фактического адреса — неизменно пользуется абонентскими ящиками. Еще он накупил массу машин, а иногда меняет по паре автомобилей в год.
— Джей Талли, случайно, не обмолвился, откуда он родом? — спрашивает меня Марино.
— Сказал, детство его прошло по большей части в Париже, а потом всей семьей они переехали в Лос-Анджелес, — отвечаю я. — Это он мне в кафетерии поведал. Интерполовском.
— Судя по записям, ни один из этих двоих не жил в Лос-Анджелесе, — говорит Люси.
— Кстати, об Интерполе, — говорит Марино. — Джея наверняка должны были проверить, когда принимали в свои ряды?
— Конечно, что-то выясняли, да, видно, глубоко не копали, — отвечает Люси. — Он же агент. Предполагается, что чист.
— Ну а какое у него второе имя? — спрашивает Марино. — Нам оно известно?
— В личном деле АТФ такового не значится, — отвечает Макговерн с кривой усмешкой. — Как и у того Джея Талли, который получил номер соцстрахования еще до Всемирного потопа. Это уже само по себе необычно. У большинства людей есть второе имя. В его деле действительно говорится, что родился он в Париже, где и проживал до шести лет. А после этого, предположительно, переехал в Нью-Йорк вместе с отцом-французом и матерью-американкой. Никаких упоминаний о Лос-Анджелесе. В своем резюме он утверждает, что учился в Гарварде; мы и там пошарили. Так вот: никаких записей о Джее Талли; нога его в Гарвард не ступала.
— Господи, — восклицает Марино, — у нас что, эти анкетки вообще уже не проверяют? Просто верят человеку на слово: да, ходил в Гарвард, получил стипендию Родса, прыгал с шестом на олимпиаде?! И все — принят, получай значок и пистолет, так, что ли?
— Ну, во всяком случае, я не собираюсь наводить на него спецов по внутренним делам, — сообщает Макговерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139