Изумлению Рурка не было предела, когда он увидел блестящие, словно соболий мех, волосы и любимое лицо, о котором так мечтал все долгие недели войны.
– Дженни!
Выбравшись из толпы, она стремглав бросилась к нему. Рурк перехватил ее на полдороге и, заключив в объятия, раскачивал из стороны в сторону в золотистом вечернем свете. Он боялся спросить, что делает здесь Женевьева, опасаясь вспугнуть этот волшебный сон.
Словно в доказательство того, что все происходит наяву, Женевьева крепко поцеловала его в губы и прошептала:
– Рурк! Ох, Рурк! – дотронувшись до окровавленной повязки на голове мужа, она нахмурилась: – Ты ранен!
– Ерунда! Совсем ерунда! – он снова с жадностью приник к ее губам.
– Ты выиграл свою войну, – проговорила Женевьева, когда их объятия наконец разомкнулись.
– Кажется, это действительно так, любовь моя, – согласился Рурк, с силой сжимая ее плечи.
Глаза Женевьевы в последний раз скользнули по веселящейся шумной толпе.
– Значит, нам пора домой, Рурк. Поехали.
ГЛАВА 13
– Да благословит вас Господь, – прошептала Мимси Гринлиф. – Вас обоих, – склонившись над Калвином, она дотронулась до его лица, затем снова посмотрела на Рурка и Женевьеву полными слез глазам: – Вы привезли мне моего мальчика.
Калвина уже вносили в дом, когда Джошуа и все остальные прибежали с поля. Юноша стонал от боли и немного бредил, но, к облегчению Женевьевы, узнал мать и даже улыбнулся ей.
Женевьева коротко рассказала Гринлифам о подвигах сына и о том, как он получил ранение. Растроганные до глубины души, Мимси и Джошуа принялись горячо благодарить девушку за то, что она все время, даже во время битвы, находилась рядом с их мальчиком.
После этого Женевьева отправилась к себе домой – принять с дороги ванну и переодеться. Рурк немного задержался, чтобы переброситься несколькими словами с Джошуа и Куртисом, и только после этого присоединился к жене.
– Извини, у меня есть в деревне одно дело, – сказал он ей, улыбаясь одновременно обворожительно и таинственно. – Джошуа привезет тебя чуть позже.
Женевьева недоумевала, почему Рурк не может подождать, пока она приведет себя в порядок, но не стала приставать с расспросами, а лишь молча поцеловала его.
– Увидимся позже, миссис Эдер, – многозначительно проговорил Рурк.
Она восторженно рассмеялась, услышав свой новый титул, и заявила, что не намерена ждать слишком долго.
Последние дни в Дэнсез Медоу только и говорили о значительной победе Вашингтона в Йорктауне. Деревушка была взбаламучена праздником. Ее жители радостно приветствовали возвращение Рурка и восторженно отнеслись к его планам относительно Женевьевы. Хэнс также был счастлив увидеть отца живым и невредимым, хотя и заартачился, когда тот заявил, что мальчик должен вместе с Мими Лайтфут отправляться в церковь и там ждать их с Женевьевой.
Рурк стоял, облокотившись на забор напротив пристани. Наконец Джошуа и Куртис привезли в повозке Женевьеву. Она выглядела настолько восхитительно, что у Рурка на миг перехватило дыхание. На. Женевьеве было зеленое, украшенное лентами платье; чистые, красиво уложенные волосы блестели подобно темному нимбу вокруг ее маленького, в форме сердечка, личика. Полуденное солнце сияло в ее волосах и золотым светом отражалось в изумрудных глазах. Она улыбнулась, и Рурку показалось, что прохладный ноябрьский день сразу потеплел.
Они радостно пожали друг другу руки.
– Странно, – недоуменно произнесла Женевьева. – Такое впечатление, что в деревне никого нет. Я думала, что люди вовсю празднуют победу.
Рурк пожал плечами и повел жену через улицу.
– Пойдем со мной, Дженни.
Она поправила выбившийся локон:
– Куда ты меня ведешь, Рурк?
– В церковь, милая.
– Нет, Рурк, – запротестовала Женевьева. – Мне там будет не по себе.
– Ну, пожалуйста, Дженни. Я знаю, люди были не слишком добры к тебе, но дай им еще один шанс, – он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке. – Пожалуйста.
Женевьева чувствовала, что сегодня не может отказать Рурку.
– Надеюсь, все пройдет благополучно, – сдаваясь, согласилась она. – Вряд ли в субботний день кому-нибудь захочется оскорблять меня.
– Конечно же, нет, – хмыкнул Рурк, а потом широко улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд.
Когда они подошли к церкви, Женевьева начала явно нервничать. Дэнсез Медоу по-прежнему оставалась безлюдной. Даже Элк Харпер, вездесущий пьяница и певец, почему-то покинул свое обычное место возле таверны.
Но Рурк не оставил Женевьеве время для сомнений. Распахнув двери церкви, он подтолкнул девушку внутрь.
У Женевьевы на миг перехватило дыхание: множество улыбающихся лиц повернулись, чтобы приветствовать ее. Здесь находились практически все жители деревни. Лютер Квейд даже шутливо отсалютовал новобрачным. Оставив Женевьеву у дверей, Рурк направился по проходу к алтарю, где над кафедрой виднелось сияющее лицо мистера Карстерса.
Женевьева чувствовала себя ужасно, хотя не заметила ни одного неодобрительного взгляда. Она уже внутренне приготовилась к побегу, но тут рядом с ней оказался Джошуа Гринлиф и крепко взял ее за локоть.
– Ну-ну, – успокаивающе прошептал он. – Вы же не собираетесь бросить своего жениха прямо у алтаря, не правда ли, леди?
– Моего жениха? Но…
– Рурк не принял всерьез то, что произошло в Йорке. Он решил, что ты тоже захочешь начать замужнюю жизнь с настоящей свадьбы. Обычно девушку провожает к алтарю отец. Но я буду очень признателен, партнерша, если ты позволишь мне сделать это.
Когда Джошуа закончил речь, из глаз Женевьевы ручьем хлынули слезы. Она до глубины души была тронута неожиданным планом Рурка и улыбчивым участием в нем всей деревни. Смахнув непрошеные слезы, Женевьева взяла Джошуа под руку и направилась к Рурку. Нежный голос Куртиса Гринлифа взлетел вверх вместе с гимном Исаака Уотса. Его звучание становилось все громче, по мере того, как Женевьева приближалась к алтарю.
– Мои дорогие друзья, – звенящим от волнения голосом начал мистер Карстерс. – Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать и благословить союз наших соседей, Женевьевы и Рурка, – проповедник оглянулся, взглянув на Джошуа. – Кто отдает эту женщину мужу?
Джошуа гордо выпрямился. Он выглядел очень серьезным, даже суровым, хотя Женевьева уловила в его ответе искру юмора:
– Ее партнер.
Джошуа вложил руку Женевьевы в руку Рурка и, на какое-то мгновение задержав их в своей ладони, шепотом добавил:
– Храни вас обоих Господь, друзья мои.
После этого он отступил назад и устроился рядом с сыном.
Женевьева одарила Рурка ослепительной улыбкой.
Мистер Карстерс начал читать Писание:
– Итак, братья и сестры, что есть правда, что есть честь, что есть справедливость, что есть непорочность, что есть добрая весть – задумайтесь об этом…
Слова проникали в сознание Женевьевы как невыносимо сладкая музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– Дженни!
Выбравшись из толпы, она стремглав бросилась к нему. Рурк перехватил ее на полдороге и, заключив в объятия, раскачивал из стороны в сторону в золотистом вечернем свете. Он боялся спросить, что делает здесь Женевьева, опасаясь вспугнуть этот волшебный сон.
Словно в доказательство того, что все происходит наяву, Женевьева крепко поцеловала его в губы и прошептала:
– Рурк! Ох, Рурк! – дотронувшись до окровавленной повязки на голове мужа, она нахмурилась: – Ты ранен!
– Ерунда! Совсем ерунда! – он снова с жадностью приник к ее губам.
– Ты выиграл свою войну, – проговорила Женевьева, когда их объятия наконец разомкнулись.
– Кажется, это действительно так, любовь моя, – согласился Рурк, с силой сжимая ее плечи.
Глаза Женевьевы в последний раз скользнули по веселящейся шумной толпе.
– Значит, нам пора домой, Рурк. Поехали.
ГЛАВА 13
– Да благословит вас Господь, – прошептала Мимси Гринлиф. – Вас обоих, – склонившись над Калвином, она дотронулась до его лица, затем снова посмотрела на Рурка и Женевьеву полными слез глазам: – Вы привезли мне моего мальчика.
Калвина уже вносили в дом, когда Джошуа и все остальные прибежали с поля. Юноша стонал от боли и немного бредил, но, к облегчению Женевьевы, узнал мать и даже улыбнулся ей.
Женевьева коротко рассказала Гринлифам о подвигах сына и о том, как он получил ранение. Растроганные до глубины души, Мимси и Джошуа принялись горячо благодарить девушку за то, что она все время, даже во время битвы, находилась рядом с их мальчиком.
После этого Женевьева отправилась к себе домой – принять с дороги ванну и переодеться. Рурк немного задержался, чтобы переброситься несколькими словами с Джошуа и Куртисом, и только после этого присоединился к жене.
– Извини, у меня есть в деревне одно дело, – сказал он ей, улыбаясь одновременно обворожительно и таинственно. – Джошуа привезет тебя чуть позже.
Женевьева недоумевала, почему Рурк не может подождать, пока она приведет себя в порядок, но не стала приставать с расспросами, а лишь молча поцеловала его.
– Увидимся позже, миссис Эдер, – многозначительно проговорил Рурк.
Она восторженно рассмеялась, услышав свой новый титул, и заявила, что не намерена ждать слишком долго.
Последние дни в Дэнсез Медоу только и говорили о значительной победе Вашингтона в Йорктауне. Деревушка была взбаламучена праздником. Ее жители радостно приветствовали возвращение Рурка и восторженно отнеслись к его планам относительно Женевьевы. Хэнс также был счастлив увидеть отца живым и невредимым, хотя и заартачился, когда тот заявил, что мальчик должен вместе с Мими Лайтфут отправляться в церковь и там ждать их с Женевьевой.
Рурк стоял, облокотившись на забор напротив пристани. Наконец Джошуа и Куртис привезли в повозке Женевьеву. Она выглядела настолько восхитительно, что у Рурка на миг перехватило дыхание. На. Женевьеве было зеленое, украшенное лентами платье; чистые, красиво уложенные волосы блестели подобно темному нимбу вокруг ее маленького, в форме сердечка, личика. Полуденное солнце сияло в ее волосах и золотым светом отражалось в изумрудных глазах. Она улыбнулась, и Рурку показалось, что прохладный ноябрьский день сразу потеплел.
Они радостно пожали друг другу руки.
– Странно, – недоуменно произнесла Женевьева. – Такое впечатление, что в деревне никого нет. Я думала, что люди вовсю празднуют победу.
Рурк пожал плечами и повел жену через улицу.
– Пойдем со мной, Дженни.
Она поправила выбившийся локон:
– Куда ты меня ведешь, Рурк?
– В церковь, милая.
– Нет, Рурк, – запротестовала Женевьева. – Мне там будет не по себе.
– Ну, пожалуйста, Дженни. Я знаю, люди были не слишком добры к тебе, но дай им еще один шанс, – он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке. – Пожалуйста.
Женевьева чувствовала, что сегодня не может отказать Рурку.
– Надеюсь, все пройдет благополучно, – сдаваясь, согласилась она. – Вряд ли в субботний день кому-нибудь захочется оскорблять меня.
– Конечно же, нет, – хмыкнул Рурк, а потом широко улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд.
Когда они подошли к церкви, Женевьева начала явно нервничать. Дэнсез Медоу по-прежнему оставалась безлюдной. Даже Элк Харпер, вездесущий пьяница и певец, почему-то покинул свое обычное место возле таверны.
Но Рурк не оставил Женевьеве время для сомнений. Распахнув двери церкви, он подтолкнул девушку внутрь.
У Женевьевы на миг перехватило дыхание: множество улыбающихся лиц повернулись, чтобы приветствовать ее. Здесь находились практически все жители деревни. Лютер Квейд даже шутливо отсалютовал новобрачным. Оставив Женевьеву у дверей, Рурк направился по проходу к алтарю, где над кафедрой виднелось сияющее лицо мистера Карстерса.
Женевьева чувствовала себя ужасно, хотя не заметила ни одного неодобрительного взгляда. Она уже внутренне приготовилась к побегу, но тут рядом с ней оказался Джошуа Гринлиф и крепко взял ее за локоть.
– Ну-ну, – успокаивающе прошептал он. – Вы же не собираетесь бросить своего жениха прямо у алтаря, не правда ли, леди?
– Моего жениха? Но…
– Рурк не принял всерьез то, что произошло в Йорке. Он решил, что ты тоже захочешь начать замужнюю жизнь с настоящей свадьбы. Обычно девушку провожает к алтарю отец. Но я буду очень признателен, партнерша, если ты позволишь мне сделать это.
Когда Джошуа закончил речь, из глаз Женевьевы ручьем хлынули слезы. Она до глубины души была тронута неожиданным планом Рурка и улыбчивым участием в нем всей деревни. Смахнув непрошеные слезы, Женевьева взяла Джошуа под руку и направилась к Рурку. Нежный голос Куртиса Гринлифа взлетел вверх вместе с гимном Исаака Уотса. Его звучание становилось все громче, по мере того, как Женевьева приближалась к алтарю.
– Мои дорогие друзья, – звенящим от волнения голосом начал мистер Карстерс. – Мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать и благословить союз наших соседей, Женевьевы и Рурка, – проповедник оглянулся, взглянув на Джошуа. – Кто отдает эту женщину мужу?
Джошуа гордо выпрямился. Он выглядел очень серьезным, даже суровым, хотя Женевьева уловила в его ответе искру юмора:
– Ее партнер.
Джошуа вложил руку Женевьевы в руку Рурка и, на какое-то мгновение задержав их в своей ладони, шепотом добавил:
– Храни вас обоих Господь, друзья мои.
После этого он отступил назад и устроился рядом с сыном.
Женевьева одарила Рурка ослепительной улыбкой.
Мистер Карстерс начал читать Писание:
– Итак, братья и сестры, что есть правда, что есть честь, что есть справедливость, что есть непорочность, что есть добрая весть – задумайтесь об этом…
Слова проникали в сознание Женевьевы как невыносимо сладкая музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108