– Лексингтон, – указывая вперед, сказал Люк.
Мария только крепче прижала к себе Маленького Грома.
Город, уютно устроившийся между волнистыми холмами, представлял собой вытянутый ряд бревенчатых или обшитых досками строений, разбавленных несколькими зданиями из кирпича и камня. Главная площадь была заставлена временными лавочками странствующих торговцев. В отличие от охотников и поселенцев, которых Мария видела раньше, люди в городе одевались гораздо лучше: мужчины – в сшитых портными сюртуках, женщины – в длинных, до самой земли, юбках и с зонтиками от солнца. Многих сопровождали черные рабы.
Люк остановился перед белым домом, рядом с которым проходил деревянный тротуар. Прямо над головой раскачивалась на резком ветру нарисованная на деревянном щите вывеска. Люк взял на руки Маленького Грома и держал его, пока Мария не спешилась. Девушка смущенно опустила глаза, пораженная странностью города.
– Это дом доктора Элишы Уорфилда, – объяснил юноша. – Он осмотрит твою ногу.
Мария все еще медлила у входа, с сомнением поглядывая на своего спутника.
– Он – лекарь, Мария, ну, как знахарь у шони, насколько я понимаю, – втолковывал ей Люк. – Этот человек гораздо лучше тех колониальных докторов, которым многие верят.
Девушка отступила в сторону.
Люк недовольно сжал губы. Молчаливая уязвимость Марии будила в его душе что-то такое, чему он еще не мог дать определение. Это не нравилось Люку. Он не хотел чувствовать ответственность за эту незнакомую девушку и мальчика. Гораздо легче ненавидеть краснокожих, когда они представляют собой безликую массу мародерствующих дикарей. Но Мария была красива, в ее глазах, казалось, застыла боль от тысячи обид.
Отбросив сомнения, Люк решительно вошел в дом, увлекая за собой девушку. Рука Марии была хрупкой и тонкой, как у птички. Юноша крепко стиснул зубы, подумав о том, что в девушке все выглядело хрупким: от мягкой прямой линии лба до маленьких, обутых в мокасины ног.
В приемной находились две женщины. Люк кивнул Майре Троттер, которая вместе с мужем держала галантерейную лавочку, постоянно жаловалась на ипохондрию и озноб и регулярно посещала доктора. Она широко раскрыла глаза при виде спутников Люка и, презрительно взглянув на Марию, спрятала свое некрасивое, с выступающей нижней челюстью, лицо под козырек шляпы.
Второй посетительницей оказалась Нел Вингфилд. Как всегда, при виде этой женщины Люк ощутил укол негодования и сожаления. Когда семья Эдеров в 1796 году переехала в Лексингтон, они неожиданно встретили здесь Нел, с удивлением узнав о том, что Черный Медведь освободил ее. Судя по всему, она просто надоела краснокожему, хотя Нел утверждала, что помогли ее постоянные жалобы.
Все последующие годы Нел убивала в Эдерах последний луч надежды на возвращение Ребекки. По утверждению женщины, когда она покинула Черного Медведя, Ребекка умирала от оспы. Ее тело покрывала гнойная сыпь, а лихорадка стремительно сжигала жизнь несчастной. Нел безжалостно убеждала Эдеров, что Бекки просто не могла поправиться. Возможно, это было и к лучшему. Даже такая мучительная смерть казалась предпочтительнее жизни с дикарем.
К великому неудовольствию дам, подобных миссис Троттер, Нел Вингфилд развернула в Лексингтоне бурную деятельность, организовав пивной зал и дом развлечений. Аккуратно побеленный дом мисс Нелли в конце Уотер-стрит пользовался популярностью у большого числа мужчин, правда, не все открыто сознавались в этом.
Нел Вингфилд держала себя с уверенностью и высокомерием женщины, которая когда-то была весьма хорошенькой и все еще считала себя таковой.
Будучи сама объектом явного неодобрения многих жителей города, Нел и бровью не повела, увидев Марию и мальчика, а лишь прищурилась и немного пошевелилась в скрипящем камышовом кресле.
Из боковой двери вышел Элвин Мэн, ассистент доктора. Тихо обменявшись с Люком несколькими словами, Элвис шаркнул ногой и издал протестующий звук. Затем Мария услышала звон монет.
– Я подожду на улице, – возвращаясь к ней, спокойно сказал Люк и исчез.
Сжав кулачки, Мария негодующе посмотрела ему вслед. Люк Эдер, несомненно, плохо поступил, оставив ее здесь одну в этом странном месте. Толстая женщина пялила на них глаза из-под шляпы, другая с видимым равнодушием разглаживала складки на своем розовом платье. Марии хотелось исчезнуть отсюда, убежать, спрятаться, но Люк уже заплатил за помощь, которую она должна была теперь получить против собственной воли.
– Как тебя зовут, девочка? – неожиданно обратилась к ней женщина в розовом платье.
– Гиме… Мария Паркер.
– Ты подруга Люка?
Мария покачала головой, подумав о том, что между ней и белым человеком не было ничего, хотя бы отдаленно напоминающего дружбу.
– А мальчик? Как его зовут?
Мария начала лихорадочно соображать. Конечно, Нен-Келли – гордое, почитаемое у шони имя, но они уже находились не в племени. Маленькому Грому необходимо христианское имя.
– Гедеон, – наконец произнесла она, вспомнив имя древнего героя, о котором ей когда-то рассказывала мать. – Гедеон Паркер, – добавила Мария, дав мальчику и имя своей матери.
Поднявшись с кресла, женщина подошла к Марии, обдав ее волной крепких духов и явным запахом спиртного.
– Меня зовут Нел Вингфилд, – представилась она, с важностью выговаривая свое имя, затем окинула девушку внимательным взглядом. – А что у тебя болит?
Мария в двух словах рассказала о своей ране, упомянув о том, что хотела бы сделать Гедеону прививку против оспы.
Услышав это, миссис Троттер презрительно фыркнула.
– А что у вас болит? – выпалила Нел, резко повернувшись к ней.
– Вы бы лучше держались подальше от этих индейцев, – предупредила женщина. – Возможно, они кишат паразитами.
– О, миссис Троттер, я слышала, как вы то же самое говорили обо мне и моих девочках, – сладко-фальшиво пропела Нел и повернулась к Марии, усмехнувшись оскорбленному возгласу миссис Троттер.
Снова вышел ассистент доктора и показал Марии, чтобы она следовала за ним. Девушка в страхе отшатнулась, но Нел успокаивающе взяла ее за руку.
– Мистер Уорфилд – хороший доктор, – сказала она, вводя Марию в маленькую, хорошо освещенную операционную.
В дверях Нел обменялась рукопожатием с женщиной помоложе, глаз которой закрывала свежая повязка.
– Подожди меня за дверью, – бросила она на ходу и подтолкнула Марию вперед.
Элиша Уорфилд больше походил на обитателя лесной глуши, чем на врача: в полушерстяной рубашке и поношенных брюках из оленьей кожи. Но руки, выглядевшие грубыми, оказались очень нежными, а голос успокаивал. Уорфилд осторожно снял с ноги девушки тряпку, служившую повязкой, и осмотрел плохо заживающую рану, кожа по краям которой стала серой и начала загнаиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108