Больше я не могу этого вынести.
— Я просто перестану пускать его к тебе, только и всего. И скажу, что мы никого не принимаем.
— Но ты же понимаешь, он не смирится, и это еще больше расстроит меня. А я и так постоянно нервничаю в ожидании его приезда.
— Да, это вредит и ребенку.
— Знаю, поэтому и собираюсь уехать на время. Поеду в Лондон и сниму номер в гостинице, а потом найду доктора, за которым смогу послать, когда придет время рожать. Я твердо решила, что здесь больше не останусь.
— Ничего подобного ты не сделаешь. В Лондон ты не поедешь — в это ужасное место, где полно людей, которым нет дела ни до кого, кроме самих себя… Подумать только, одна-одинешенька в большом городе! — воскликнула Джонси, грозя Кристине пальцем.
— Но мне необходимо уехать — и со мной все будет в порядке.
— Ты не дала мне докончить, дорогая. Согласна, тебе лучше быть подальше от мастера Томми. Но только не в Лондоне. Можешь отправиться к моей сестре, которая служит недалеко от Бенфлита. Она кухарка в большом поместье, которое принадлежит семье с такой же фамилией, как у человека, которого ты любишь. — Кэкстоны?
— Да, только Филип Кэкстон никак не может быть джентльменом, человеком из благородной семьи, коли он сотворил с тобой такое.
— Единственный родственник Филипа — его брат, но он живет в Лондоне.
— Ну вот, значит, это не его поместье, так что можешь спокойно ехать и рожать свое дитя в Виктори. Мэйвис, кажется, так его назвала. Там ты будешь среди людей, которые позаботятся о тебе.
— Но что скажет владелец, если узнает, что я бесцеремонно поселилась в его доме?
— Мэйвис говорит, его никогда не бывает. Скитается где-то за морями. Слугам без него привольно живется? Никаких забот — разве что содержать комнаты в порядке.
— Но ты раньше говорила, что Мэйвис живет в Дувре.
— Так-то оно так, только семь месяцев назад старая кухарка в поместье померла, и Мэйвис случайно услышала об освободившемся месте. Хозяин не скупится на плату. Он, по слухам, человек богатый. Мэйвис говорит, что получила работу лишь благодаря своей овсянке. Столько народу хотели получить место в этом поместье, что ей просто повезло. Я сегодня же пошлю предупредить ее о твоем приезде. Так что можешь собрать вещи и ехать уже завтра. Я бы охотно поехала с тобой, дорогая, но что станется без меня с этим домом?
— Знаю, но уверена, твоя сестра сумеет за мной приглядеть.
— И кроме того, экономка там уж больно добросердечная. Я и тревожиться не стану, зная, что ты в таких хороших руках.
Когда вечером явился Томми, Кристина не сказала ему, что собирается уехать. Пусть лучше все узнает потом… от Джонси.
Проведя в дороге три дня, Кристина уже на закате оказалась в громадном поместье, известном в округе под названием Виктори. Последние полчаса карета катилась по земле, принадлежавшей Кэкстонам. Кристина поняла, что усадьба Уэйкфилдов по крайней мере в два раза меньше. Величественный трехэтажный особняк, стены которого поросли мхом и плющом, выглядел поистине великолепно.
Кристина сжала дверной молоток в виде большой буквы «К» и постучала в массивные двойные двери. Ей было не по себе оттого, что пришлось буквально свалиться на голову незнакомым людям. Боже, какая горькая ирония в том, что пришлось приехать в дом человека по фамилии Кэкстон, чтобы здесь родить ребенка, чей отец тоже носит эту фамилию.
Дверь распахнулась, и на пороге, приветливо улыбаясь, появилась маленькая пухленькая женщина. Ее черные седеющие волосы были забраны на затылке в тугой узел, добрые серые глаза внимательно рассматривали Кристину.
— Вы, должно быть, Кристина Уэйкфилд. Входите, входите. Я сестра Джонси, Мэйвис. Не могу сказать, как рада, что вы решили приехать к нам, — весело щебетала она, провожая Кристину в гигантский холл высотой по меньшей мере в два этажа.
— Когда сегодня утром приехал посыльный с сообщением, что вы уже в пути, поверьте, этот старый дом снова ожил.
— Но я вовсе не хочу затруднять вас, — сказала Кристина.
— Вздор, дитя мое. Разве это называется «затруднять»? Здесь столько праздных рук, а хозяин вечно в отлучке. Вам здесь будет хорошо, и можете оставаться сколько пожелаете, чем дольше, тем лучше. Добро пожаловать в Виктори!
— Спасибо, — смущенно отозвалась Кристина. Стены просторного, тускло освещенного холла были увешаны древними гобеленами с изображениями пейзажей и охотничьих сцен. В конце вились две лестницы с резными перилами, а между ними виднелись тоже украшенные резьбой отполированные двойные двери. Повсюду стояли кресла, диваны и мраморные статуи.
— Никогда не видела ничего подобного, — с восхищением прошептала Кристина. — Как прекрасно!
— Да, весь дом такой — большой и пустынный. Он нуждается в детских голосах и большой семье, но я до этого не доживу. Хозяин вовсе не спешит жениться и завести детишек.
— О, так, значит, он молод? — удивилась Кристина. Она представляла себе владельца старым и дряхлым.
— Да, так мне говорили, и еще говорили, что он легкомысленный. Предпочитает жить за границей, вместо того чтобы управлять поместьем. Но пойдемте, вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, да еще в вашем-то положении. Сейчас я покажу вам вашу комнату, и вы сможете отдохнуть до ужина, — объявила Мэйвис, провожая Кристину к лестнице.
— Знаете, мисс Кристина, ваш малыш будет первым за два поколения, кто появится на свет в Виктори. Экономка Эмма говорила, что последней в этом доме родилась леди Эндженет, а она была единственным ребенком.
— Так, значит, мистер Кэкстон родился не здесь? т — Нет, за морями, в чужой стороне. Леди Эндженет много путешествовала в молодости, — ответила Мэйвис.
Тревожное предчувствие вдруг сжало сердце Кристины, но она прогнала его прочь.
— Я поселю вас в восточном крыле, там по утрам бывает солнышко, — пообещала Мэйвис. Они добрались до второго этажа и свернули в длинный коридор, тоже увешанный прелестными гобеленами.
Подойдя к первой спальне, Кристина остановилась. Дверь была открыта, и синие тона интерьера напомнили ей ее комнату дома. Кристина была поражена размерами и красотой спальни. Ковер и шторы были из темно-синего бархата, обивка мебели и покрывало на широкой кровати — в более светлых тонах. У стены возвышался огромный камин из черного мрамора.
— Нельзя ли мне пожить в этой комнате? — неожиданно для нее самой вырвалось у Кристины. — Синий цвет — мой любимый.
— Конечно, дитя мое. Уверена, мистер Кэкстон не стал бы возражать. Его никогда не бывает дома.
— О… я не знала, что это его комната. Наверное, не стоит…
— Ничего, дитя мое. Эта комната нуждается в человеческом тепле. Здесь уже больше года никто не живет. Я велю принести сюда ваши вещи.
— А разве в шкафах не висит его одежда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
— Я просто перестану пускать его к тебе, только и всего. И скажу, что мы никого не принимаем.
— Но ты же понимаешь, он не смирится, и это еще больше расстроит меня. А я и так постоянно нервничаю в ожидании его приезда.
— Да, это вредит и ребенку.
— Знаю, поэтому и собираюсь уехать на время. Поеду в Лондон и сниму номер в гостинице, а потом найду доктора, за которым смогу послать, когда придет время рожать. Я твердо решила, что здесь больше не останусь.
— Ничего подобного ты не сделаешь. В Лондон ты не поедешь — в это ужасное место, где полно людей, которым нет дела ни до кого, кроме самих себя… Подумать только, одна-одинешенька в большом городе! — воскликнула Джонси, грозя Кристине пальцем.
— Но мне необходимо уехать — и со мной все будет в порядке.
— Ты не дала мне докончить, дорогая. Согласна, тебе лучше быть подальше от мастера Томми. Но только не в Лондоне. Можешь отправиться к моей сестре, которая служит недалеко от Бенфлита. Она кухарка в большом поместье, которое принадлежит семье с такой же фамилией, как у человека, которого ты любишь. — Кэкстоны?
— Да, только Филип Кэкстон никак не может быть джентльменом, человеком из благородной семьи, коли он сотворил с тобой такое.
— Единственный родственник Филипа — его брат, но он живет в Лондоне.
— Ну вот, значит, это не его поместье, так что можешь спокойно ехать и рожать свое дитя в Виктори. Мэйвис, кажется, так его назвала. Там ты будешь среди людей, которые позаботятся о тебе.
— Но что скажет владелец, если узнает, что я бесцеремонно поселилась в его доме?
— Мэйвис говорит, его никогда не бывает. Скитается где-то за морями. Слугам без него привольно живется? Никаких забот — разве что содержать комнаты в порядке.
— Но ты раньше говорила, что Мэйвис живет в Дувре.
— Так-то оно так, только семь месяцев назад старая кухарка в поместье померла, и Мэйвис случайно услышала об освободившемся месте. Хозяин не скупится на плату. Он, по слухам, человек богатый. Мэйвис говорит, что получила работу лишь благодаря своей овсянке. Столько народу хотели получить место в этом поместье, что ей просто повезло. Я сегодня же пошлю предупредить ее о твоем приезде. Так что можешь собрать вещи и ехать уже завтра. Я бы охотно поехала с тобой, дорогая, но что станется без меня с этим домом?
— Знаю, но уверена, твоя сестра сумеет за мной приглядеть.
— И кроме того, экономка там уж больно добросердечная. Я и тревожиться не стану, зная, что ты в таких хороших руках.
Когда вечером явился Томми, Кристина не сказала ему, что собирается уехать. Пусть лучше все узнает потом… от Джонси.
Проведя в дороге три дня, Кристина уже на закате оказалась в громадном поместье, известном в округе под названием Виктори. Последние полчаса карета катилась по земле, принадлежавшей Кэкстонам. Кристина поняла, что усадьба Уэйкфилдов по крайней мере в два раза меньше. Величественный трехэтажный особняк, стены которого поросли мхом и плющом, выглядел поистине великолепно.
Кристина сжала дверной молоток в виде большой буквы «К» и постучала в массивные двойные двери. Ей было не по себе оттого, что пришлось буквально свалиться на голову незнакомым людям. Боже, какая горькая ирония в том, что пришлось приехать в дом человека по фамилии Кэкстон, чтобы здесь родить ребенка, чей отец тоже носит эту фамилию.
Дверь распахнулась, и на пороге, приветливо улыбаясь, появилась маленькая пухленькая женщина. Ее черные седеющие волосы были забраны на затылке в тугой узел, добрые серые глаза внимательно рассматривали Кристину.
— Вы, должно быть, Кристина Уэйкфилд. Входите, входите. Я сестра Джонси, Мэйвис. Не могу сказать, как рада, что вы решили приехать к нам, — весело щебетала она, провожая Кристину в гигантский холл высотой по меньшей мере в два этажа.
— Когда сегодня утром приехал посыльный с сообщением, что вы уже в пути, поверьте, этот старый дом снова ожил.
— Но я вовсе не хочу затруднять вас, — сказала Кристина.
— Вздор, дитя мое. Разве это называется «затруднять»? Здесь столько праздных рук, а хозяин вечно в отлучке. Вам здесь будет хорошо, и можете оставаться сколько пожелаете, чем дольше, тем лучше. Добро пожаловать в Виктори!
— Спасибо, — смущенно отозвалась Кристина. Стены просторного, тускло освещенного холла были увешаны древними гобеленами с изображениями пейзажей и охотничьих сцен. В конце вились две лестницы с резными перилами, а между ними виднелись тоже украшенные резьбой отполированные двойные двери. Повсюду стояли кресла, диваны и мраморные статуи.
— Никогда не видела ничего подобного, — с восхищением прошептала Кристина. — Как прекрасно!
— Да, весь дом такой — большой и пустынный. Он нуждается в детских голосах и большой семье, но я до этого не доживу. Хозяин вовсе не спешит жениться и завести детишек.
— О, так, значит, он молод? — удивилась Кристина. Она представляла себе владельца старым и дряхлым.
— Да, так мне говорили, и еще говорили, что он легкомысленный. Предпочитает жить за границей, вместо того чтобы управлять поместьем. Но пойдемте, вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, да еще в вашем-то положении. Сейчас я покажу вам вашу комнату, и вы сможете отдохнуть до ужина, — объявила Мэйвис, провожая Кристину к лестнице.
— Знаете, мисс Кристина, ваш малыш будет первым за два поколения, кто появится на свет в Виктори. Экономка Эмма говорила, что последней в этом доме родилась леди Эндженет, а она была единственным ребенком.
— Так, значит, мистер Кэкстон родился не здесь? т — Нет, за морями, в чужой стороне. Леди Эндженет много путешествовала в молодости, — ответила Мэйвис.
Тревожное предчувствие вдруг сжало сердце Кристины, но она прогнала его прочь.
— Я поселю вас в восточном крыле, там по утрам бывает солнышко, — пообещала Мэйвис. Они добрались до второго этажа и свернули в длинный коридор, тоже увешанный прелестными гобеленами.
Подойдя к первой спальне, Кристина остановилась. Дверь была открыта, и синие тона интерьера напомнили ей ее комнату дома. Кристина была поражена размерами и красотой спальни. Ковер и шторы были из темно-синего бархата, обивка мебели и покрывало на широкой кровати — в более светлых тонах. У стены возвышался огромный камин из черного мрамора.
— Нельзя ли мне пожить в этой комнате? — неожиданно для нее самой вырвалось у Кристины. — Синий цвет — мой любимый.
— Конечно, дитя мое. Уверена, мистер Кэкстон не стал бы возражать. Его никогда не бывает дома.
— О… я не знала, что это его комната. Наверное, не стоит…
— Ничего, дитя мое. Эта комната нуждается в человеческом тепле. Здесь уже больше года никто не живет. Я велю принести сюда ваши вещи.
— А разве в шкафах не висит его одежда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70