Эдуард проводил ее почти до Шоуза и распрощался.
– Поверьте мне, гораздо лучше для вас будет, если все подумают, что вы весь день провели одна, – объяснил он. Аннунсиата нахмурилась. – Самое худшее, что вы могли сделать, будучи в одиночестве – это нарушить приличия, – добавил он с улыбкой. – Помню, вы часто ездили верхом одна, когда были ребенком. Пусть сегодняшняя поездка тоже выглядит детской проказой. – Аннунсиата вгляделась ему в лицо, пытаясь понять его выражение и наконец со вздохом подобрала поводья своего усталого пони, чтобы направить его к дому. Эдуард нежно сказал ей вслед: – Спокойной ночи, дорогая. И если впредь я осмелюсь выразить неуважение к вашей репутации, пригласив проехаться со мной, – откажите мне, Нэнси. Откажитесь ехать.
Дождавшись, когда девушка скроется из виду, Эдуард поехал в другую сторону, через Хоб-Мур к большой дороге на юг. День, проведенный с Аннунсиатой на просторах торфяников, вызвал у него чувство собственного одиночества и неприкаянности, и до наступления сумерек он стремился добраться до ярко светящихся окон постоялого двора «Заяц и вереск». Часок-другой в веселой компании и пинта крепкого йоркширского эля могли бы согреть его сердце и помочь придумать какую-нибудь историю в оправдание своей длительной отлучки из дома. Эдуард въехал во двор, поручил Байярда заботам конюха, а сам через низкую дверь вошел в теплую, ярко освещенную комнату. Хотя комната была полна народу, Эдуард заметил, что в ней стоит странная тишина. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, что в пивных и на постоялых дворах больше не звучит музыка и пение и не устраиваются танцы – все эти развлечения были запрещены законом, как был запрещен колокольный звон. Пуританам удалось полностью изменить обычную жизнь народа. Хорошо еще, что «Заяц и вереск» не был закрыт: множество постоялых дворов закрывались, поскольку их количество казалось властям слишком большим. Два постоялых двора неподалеку уже закрылись: «Кот со скрипкой» теперь стал частным домом, а «Зеленый человек», которому было больше трехсот лет, попросту заброшен и постепенно разрушался, так как окрестные жители растаскивали балки и камни для ремонта своих домов и амбаров.
Заказав кружку эля, Эдуард уселся на деревянный табурет поближе к огню. Вокруг него слышались радостные разговоры, люди были возбуждены, как накануне праздника. Повернувшись к ближайшему соседу, Эдуард спросил:
– Вы выглядите таким радостным, сэр. Что, урожай был хорош?
– Очень хорош, сэр, благодарствую. Однако сегодня здесь так весело не из-за урожая.
– Тогда из-за чего же?
– Как, сэр, неужели вы не слышали? Из-за вестей из Лондона, сэр.
– Разве Уилл не показал вам газету? – вступил в разговор еще один мужчина, повернувшись к Эдуарду и явно желая первым сообщить новости. – Уилл достал ее вчера днем, на дороге – дождался почтового дилижанса. В газете новости о Парламенте...
– Эй, постой, Сэм, – перебил первый мужчина, – я сам расскажу джентльмену, он меня спросил.
– Слава Богу, наш добрый король наконец-то возвращается! – закричала старуха, сидящая наискосок от Эдуарда, в углу за камином. Ее лицо было настолько густо испещрено морщинами, что его черты казались почти неразличимыми. Старуха посасывала глиняную трубку, время от времени почти скрываясь в клубах едкого дыма. – Невесело было в Англии с тех пор, как мы лишились нашего доброго короля.
В комнате поднялся одобрительный ропот, но он быстро смолк, а Сэм, посмотрев на старуху, предостерегающе произнес:
– Тихо, мамаша, – и метнул выразительный взгляд на Эдуарда.
Тот улыбнулся и успокоил:
– Вам нечего бояться меня, сэр.
– Конечно, нечего, Сэм. Разве ты не узнал мастера Морлэнда? – заговорил третий мужчина.
– Так расскажите мне, что это за новость, – попросил Эдуард.
– Видите ли, сэр, – важно произнес первый, – Долгий парламент разогнан. Все «охвостье» выкурили из палаты и прогнали, сэр. Генерал Ламберт ворвался туда с солдатами и разогнал всех, а жители Лондона поддержали его, как и все мы. – Слава Богу, этот генерал вызывает нашего короля из-за моря, – вновь воскликнула старуха. Она раскачивалась всем телом в восторге, повторяя: – Король вернется в Англию, и все будет, как раньше!
– И вновь вернутся добрые времена! – поддержал ее Сэм. – Помните, как раньше здесь бывало по вечерам? Старый скрипач со своей собакой играл в доме, на открытом воздухе танцевали, а бродячие музыканты...
– Да, хорошие были времена! С тех пор, как король покинул нас, нам невесело жилось, – монотонно бормотала старуха.
– Так Ламберт и впрямь собирается вызвать короля? – спросил Эдуард.
– В газете об этом не написано, – неохотно признался первый мужчина, – но все так говорили, когда генерал Ламберт разогнал Парламент.
– Ну, разогнал он Парламент, и что же дальше? – вмешался новый голос – молодой, сильный, полный пренебрежения. Эдуард знал обладателя этого голоса, высокого, пышущего здоровьем парня с копной рыжих волос. Это был Роб Смит, кузнец, живущий близ Экшемских болот. – Напрасно вы все думаете, что все будет по-прежнему. Со всеми этими генералами далеко не уедешь – почему они не могут управиться хотя бы со своим войском? На равнинах солдаты грабят деревни, забирают еду и ничего не платят, не желая подчиняться ни Парламенту, ни Ламберту. Раньше у нас был хотя бы Парламент, а теперь – ничего.
– Вот и славно, – упрямо повторял первый, – если нами будет некому править, король сможет вернуться в Англию.
Роб Смит взглянул на Эдуарда, явно прося поддержки, но, поняв, что тот только слушает, не вступая в разговор, продолжал:
– Не глупи, Джил! Если вернется король, всем этим генералам и Парламенту придется туго. Они ни за что не допустят, чтобы король вернулся – во всяком случае, пуритане.
– Чтоб им пусто было, пуританам! – воскликнул Сэм и смачно сплюнул в камин. – Эй, вы слышали, как один пуританин зашел в дом терпимости, думая, что это цирюльня?
Вскоре все разошлись, вспоминая истории о пуританах, одна другой неправдоподобнее, и Эдуард понял, что разговор может затянуться на всю ночь. Допив эль, он заплатил за выпивку всей компании, выслушав много лестных слов о себе. Разговор перешел к урожаю и цене на зерно на рынках. Немного позднее Эдуард вышел из дома и отвязал коня, уже отдохнувшего и накормленного, но не сразу отправился в Морлэнд. Настроения народа заинтересовали его, и Эдуард решил заехать и в другие пивные по дороге домой, чтобы выяснить, многие ли уверены, что король вскоре вернется на родину.
Было уже поздно, когда Эдуард наконец проехал через арку ворот замка Морлэндов. Во дворе было пусто, и Эдуард порадовался этому – ему хотелось побыть одному. Спрыгнув с седла, он отвел Байярда в конюшню, и когда заспанный конюх виновато вскочил с охапки сена, на которой спал, Эдуард отказался от его помощи, самостоятельно расседлав и привязав коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106