Стоит быть представленным кому-либо – и знакомства не избежать. Дорогая, а вот и моя излюбленная лавка перчаток. Не хочешь купить себе пару? Как насчет вот этих? Или лучше вон те, с бахромой?
Предстоящая покупка поглотила все внимание Аннунсиаты; качество и обилие товаров ошеломило ее, а цены потрясли еще сильнее, ибо она даже не представляла себе, насколько дорогими могут быть аксессуары женской одежды. Тонкие перчатки с бахромой – пятнадцать шиллингов за пару, чулки – одиннадцать шиллингов, туфли на пробковой подошве – четыре шиллинга, кружевная накидка – три фунта, серебристая лента для шляпы – пятнадцать шиллингов. Вместе с Люси Аннунсиата прохаживалась по галерее, рассматривая товар и останавливаясь поболтать с многочисленными знакомыми Люси, большинство которых она знакомила с Аннунсиатой – казалось, все они были заинтересованы незнакомкой. Девушка была также представлена двум джентльменам – пожилым и респектабельным, которых сопровождали их жены. Аннунсиата не могла не заметить, как смотрят на нее щеголеватые юноши, прохаживающиеся по Пассажу или флиртующие с придворными дамами. Люси рассказала ей, что во многих домах поблизости сдаются квартиры холостякам-придворным, которым не хватило места в Уайтхолле, и что большинству из них нечего делать, кроме как целыми днями бродить по Пассажу или сидеть в пивных, курить, пить и сплетничать.
Наконец Аннунсиата купила две пары перчаток и три пары шелковых чулок, и пора было возвращаться в карету. Они шли по направлению к выходу, когда их обогнала группа молодых людей, и один из них, обернувшись, остановился, широко улыбнулся Люси и протянул ей руки жестом искренней радости.
– Мисс Люси, какими судьбами? Хвала Богу за такую встречу. Скажите, неужели вы наконец решились бросить супруга и я могу увезти вас на своем белом коне?
Люси протянула ему руки и улыбнулась в ответ – очевидно, она хорошо знала и любила этого человека. Аннунсиата пыталась отвести глаза, но знакомый Люси очаровал ее. Его голос был густым и бархатистым, в нем звучал какой-то странный акцент, Аннунсиата никак не могла определить, какой именно – должно быть, смесь французского с каким-то другим. Мужчина был невысок ростом, но очень красив и элегантен; его смуглое лицо излучало добродушие, а синие глаза блестели от радости и свойственной ему живости. У Аннунсиаты появилось чувство, что она уже знакома с этим человеком, и знакома довольно давно.
– Хьюго, как прекрасно встретить вас! – воскликнула Люси. – Я думала, вы за границей.
– Я вернулся вместе с принцем Рупертом неделю назад – визит был поразительно непродолжителен, нам требовалось только передать письмо короля к его тетке. Я уже собирался навестить вас, но Ричарда не видно при дворе, и я решил, что вы уехали за город.
– Ричард бывает в Уайтхолле, но большей частью пропадает в апартаментах мастера Гайда. Позвольте представить вам мою кузину Аннунсиату. Дорогая, – повернулась Люси к девушке, – это лорд Баллинкри, близкий друг твоего кузена Эдуарда, и, надеюсь, самый преданный из моих друзей.
Хьюго Мак-Нейл улыбнулся такому комплименту, а затем поклонился девушке, на которую, следуя правилам хорошего тона, он отчаянно старался не смотреть в упор. Его поклон был весьма изыскан, и Аннунсиата присела в ответ, а когда они оба выпрямились, их глаза встретились. Оба смотрели друг на друга с откровенным любопытством, одновременно улыбнувшись. Почти не сознавая, что он делает, Хьюго протянул руку, и несмотря на неприличие этого жеста, Аннунсиата вложила в нее свои пальцы. Это произошло естественно, как будто они знали друг друга всю жизнь; Хьюго испытывал сильнейшее желание увести девушку куда-нибудь и побеседовать с ней, и только сознание того, что они окружены людьми, заставило его обратить мгновенный порыв в обычную любезность – Хьюго склонился над рукой Аннунсиаты и поцеловал ее с манерой, перенятой у галантных французов.
– Ваш покорный слуга, мадам, – произнес он, неохотно отпуская руку Аннунсиаты, а затем повернулся к Люси: – Могу ли я надеяться, что это столь неожиданно начатое знакомство будет продолжено? Вы собираетесь представить мисс Морлэнд ко двору?
– Да, разумеется, – она именно для этого и приехала в Лондон. Однако, Хьюго, раз уж вы вернулись, не следует пренебрегать нами. Вы придете к нам на обед?
– С величайшим удовольствием. Когда я могу навестить вас?
Люси, обдумав состояние гардероба Аннунсиаты, предположила:
– Может быть, в субботу? Аннунсиата могла бы похвастаться, поиграв нам – она талантливая музыкантша.
– В этом я не сомневаюсь. Тогда – до субботы. Передайте мои наилучшие пожелания супругу – на случай, если я не встречусь с ним в Уайтхолле.
Он снова поклонился и поспешил присоединиться к своим, ожидающим вдалеке, спутникам, а Люси и Аннунсиата неторопливо направились к выходу. Люси немного рассказала девушке о Хьюго и порадовалась счастливой встрече с ним, а Аннунсиата в душе удивлялась, почему она так рада возможности увидеть его снова через несколько дней.
Ральф сдержал свое обещание отвезти Мэри домой. Она была похоронена на кладбище в Тодс-Нов, возле небольшой церкви с черепичной крышей, где к самым стенам подступала лилово-коричневая болотная растительность. Могила Мэри находилась рядом с могилами Мэри Перси и Джона Морлэнда. Все считали, что похороны были устроены по всем правилам, включая процессию от дома к церкви. Впереди шли двадцать бедных женщин в траурных платьях и косынках, которыми снабдил их Ральф, затем слуги из трех домов в траурных перчатках и шарфах. Далее шествовали двое юношей, ведущих черных, покрытых попонами коней с высокими черными султанами на головах, за которыми шестеро мужчин, в числе которых были Криспиан и Фрэнсис, несли гроб, покрытый тканью с изображением гербов отца и мужа покойной. Покров с вышитым символом отца покойной – лежащим львом – несли шестеро дам, которых вели Кэти и Элизабет. Далее брели провожающие, возглавляемые Ральфом, Эдуардом, Сэмом Симондсом и Анной, облаченными в черные одежды, а за ними еще тридцать родственников, двадцать из которых были дети, друзья и крестьяне из ближайших деревень: На одежде последних не было траурного крепа.
Процессия подошла к церкви в сумерках, так что к тому времени, как кончилась заупокойная служба, уже стемнело. Родственники покойной вернулись в дом, освещенный так ярко, что его было видно из самого Рочестера. В доме продолжился поминальный ужин, состоящий из миндального печенья, пирожных, холодного мяса, белого вина, кларета и пунша. У ворот собрались бедняки со всего Редесдейла – в память о Мэри Моубрей им раздавали еду, вино и Мелкие деньги.
Не успела семья вернуться домой, как случилось еще одно несчастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Предстоящая покупка поглотила все внимание Аннунсиаты; качество и обилие товаров ошеломило ее, а цены потрясли еще сильнее, ибо она даже не представляла себе, насколько дорогими могут быть аксессуары женской одежды. Тонкие перчатки с бахромой – пятнадцать шиллингов за пару, чулки – одиннадцать шиллингов, туфли на пробковой подошве – четыре шиллинга, кружевная накидка – три фунта, серебристая лента для шляпы – пятнадцать шиллингов. Вместе с Люси Аннунсиата прохаживалась по галерее, рассматривая товар и останавливаясь поболтать с многочисленными знакомыми Люси, большинство которых она знакомила с Аннунсиатой – казалось, все они были заинтересованы незнакомкой. Девушка была также представлена двум джентльменам – пожилым и респектабельным, которых сопровождали их жены. Аннунсиата не могла не заметить, как смотрят на нее щеголеватые юноши, прохаживающиеся по Пассажу или флиртующие с придворными дамами. Люси рассказала ей, что во многих домах поблизости сдаются квартиры холостякам-придворным, которым не хватило места в Уайтхолле, и что большинству из них нечего делать, кроме как целыми днями бродить по Пассажу или сидеть в пивных, курить, пить и сплетничать.
Наконец Аннунсиата купила две пары перчаток и три пары шелковых чулок, и пора было возвращаться в карету. Они шли по направлению к выходу, когда их обогнала группа молодых людей, и один из них, обернувшись, остановился, широко улыбнулся Люси и протянул ей руки жестом искренней радости.
– Мисс Люси, какими судьбами? Хвала Богу за такую встречу. Скажите, неужели вы наконец решились бросить супруга и я могу увезти вас на своем белом коне?
Люси протянула ему руки и улыбнулась в ответ – очевидно, она хорошо знала и любила этого человека. Аннунсиата пыталась отвести глаза, но знакомый Люси очаровал ее. Его голос был густым и бархатистым, в нем звучал какой-то странный акцент, Аннунсиата никак не могла определить, какой именно – должно быть, смесь французского с каким-то другим. Мужчина был невысок ростом, но очень красив и элегантен; его смуглое лицо излучало добродушие, а синие глаза блестели от радости и свойственной ему живости. У Аннунсиаты появилось чувство, что она уже знакома с этим человеком, и знакома довольно давно.
– Хьюго, как прекрасно встретить вас! – воскликнула Люси. – Я думала, вы за границей.
– Я вернулся вместе с принцем Рупертом неделю назад – визит был поразительно непродолжителен, нам требовалось только передать письмо короля к его тетке. Я уже собирался навестить вас, но Ричарда не видно при дворе, и я решил, что вы уехали за город.
– Ричард бывает в Уайтхолле, но большей частью пропадает в апартаментах мастера Гайда. Позвольте представить вам мою кузину Аннунсиату. Дорогая, – повернулась Люси к девушке, – это лорд Баллинкри, близкий друг твоего кузена Эдуарда, и, надеюсь, самый преданный из моих друзей.
Хьюго Мак-Нейл улыбнулся такому комплименту, а затем поклонился девушке, на которую, следуя правилам хорошего тона, он отчаянно старался не смотреть в упор. Его поклон был весьма изыскан, и Аннунсиата присела в ответ, а когда они оба выпрямились, их глаза встретились. Оба смотрели друг на друга с откровенным любопытством, одновременно улыбнувшись. Почти не сознавая, что он делает, Хьюго протянул руку, и несмотря на неприличие этого жеста, Аннунсиата вложила в нее свои пальцы. Это произошло естественно, как будто они знали друг друга всю жизнь; Хьюго испытывал сильнейшее желание увести девушку куда-нибудь и побеседовать с ней, и только сознание того, что они окружены людьми, заставило его обратить мгновенный порыв в обычную любезность – Хьюго склонился над рукой Аннунсиаты и поцеловал ее с манерой, перенятой у галантных французов.
– Ваш покорный слуга, мадам, – произнес он, неохотно отпуская руку Аннунсиаты, а затем повернулся к Люси: – Могу ли я надеяться, что это столь неожиданно начатое знакомство будет продолжено? Вы собираетесь представить мисс Морлэнд ко двору?
– Да, разумеется, – она именно для этого и приехала в Лондон. Однако, Хьюго, раз уж вы вернулись, не следует пренебрегать нами. Вы придете к нам на обед?
– С величайшим удовольствием. Когда я могу навестить вас?
Люси, обдумав состояние гардероба Аннунсиаты, предположила:
– Может быть, в субботу? Аннунсиата могла бы похвастаться, поиграв нам – она талантливая музыкантша.
– В этом я не сомневаюсь. Тогда – до субботы. Передайте мои наилучшие пожелания супругу – на случай, если я не встречусь с ним в Уайтхолле.
Он снова поклонился и поспешил присоединиться к своим, ожидающим вдалеке, спутникам, а Люси и Аннунсиата неторопливо направились к выходу. Люси немного рассказала девушке о Хьюго и порадовалась счастливой встрече с ним, а Аннунсиата в душе удивлялась, почему она так рада возможности увидеть его снова через несколько дней.
Ральф сдержал свое обещание отвезти Мэри домой. Она была похоронена на кладбище в Тодс-Нов, возле небольшой церкви с черепичной крышей, где к самым стенам подступала лилово-коричневая болотная растительность. Могила Мэри находилась рядом с могилами Мэри Перси и Джона Морлэнда. Все считали, что похороны были устроены по всем правилам, включая процессию от дома к церкви. Впереди шли двадцать бедных женщин в траурных платьях и косынках, которыми снабдил их Ральф, затем слуги из трех домов в траурных перчатках и шарфах. Далее шествовали двое юношей, ведущих черных, покрытых попонами коней с высокими черными султанами на головах, за которыми шестеро мужчин, в числе которых были Криспиан и Фрэнсис, несли гроб, покрытый тканью с изображением гербов отца и мужа покойной. Покров с вышитым символом отца покойной – лежащим львом – несли шестеро дам, которых вели Кэти и Элизабет. Далее брели провожающие, возглавляемые Ральфом, Эдуардом, Сэмом Симондсом и Анной, облаченными в черные одежды, а за ними еще тридцать родственников, двадцать из которых были дети, друзья и крестьяне из ближайших деревень: На одежде последних не было траурного крепа.
Процессия подошла к церкви в сумерках, так что к тому времени, как кончилась заупокойная служба, уже стемнело. Родственники покойной вернулись в дом, освещенный так ярко, что его было видно из самого Рочестера. В доме продолжился поминальный ужин, состоящий из миндального печенья, пирожных, холодного мяса, белого вина, кларета и пунша. У ворот собрались бедняки со всего Редесдейла – в память о Мэри Моубрей им раздавали еду, вино и Мелкие деньги.
Не успела семья вернуться домой, как случилось еще одно несчастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106