Юноши завели оживленный разговор о своих планах, а Сэм с удовольствием наблюдал за ними. Он был настолько поражен радостью Криспиана, что пропустил тень недовольства, промелькнувшую на лице Анны, впрочем, быстро исчезнувшую.
...Генерал Монк принял их в своей квартире в маленьком приграничном городишке Голдстрим. Это был приземистый человек с живым, свежим лицом и такой короткой шеей, что казалось, будто его голова сидит прямо на плечах. Очевидно, в юности генерал был весьма привлекательным. Он поднял голову, когда вошли двое юношей, и оглядел их непроницаемыми темными глазами. Генерал был скрытным человеком, обычно его лицо не выражало никаких чувств.
Увидев генерала, Криспиан отступил назад, искренне радуясь тому, что может предоставить право вести разговор Фрэнку. Из-за погоды им понадобилась целая неделя, чтобы добраться сюда из Тодс-Нов через Редесдейл и перевал в Чевиотских горах, а потом спустившись через Джед и Тевиот в долину Твида. Эта неделя совершенно изменила Криспиана. Он обнаружил, что довольно трудно не отставать от других, проводить долгие часы в седле, не жалуясь при этом, терпеть холодный неуют ночных лагерей и принимать разумные решения. В первый же день пути его ноги и руки оказались обмороженными и причиняли мучительную боль; на третий день Криспиан с трудом мог вскарабкаться в седло, все его тело болезненно ныло, требуя привычного покоя.
Несмотря на это, он старался терпеть, поглядывая на своего мужественного кузена и подавляя невольные стоны боли из желания не подводить Фрэнка. Заветной мечтой Криспиана теперь было достигнуть Голдстрима, где, вероятно, можно будет где-нибудь выспаться и передохнуть неделю-другую, обедая и ужиная в привычное время. Однако в городе их сразу же остановил патруль, и Фрэнк потребовал немедленной встречи с генералом; когда он попросил Криспиана сопровождать его, последний только распрямил ноющую спину и, прихрамывая, двинулся следом. И вот теперь они оказались лицом к лицу с человеком, который командовал единственной действующей армией в королевстве. Криспиан счел этого человека отвратительным, но его восхищение Фрэнком достигло немыслимых высот, когда тот выпрямился и спокойно проговорил:
– Генерал, мы привели вам двадцать человек, жителей приграничных мест. Мы хотим присоединиться к вашему походу на Лондон.
Монк равнодушно изучал обоих.
– Ваше имя, сэр, – наконец проговорил он. Фрэнк подтянулся.
– Генерал, я – Фрэнсис Морлэнд из Тодс-Нов, мой отец был в отряде «белых плащей» лорда Ньюкасла. Он погиб в битве у Марстона. Это мой кузен Криспиан Симондс, отец которого сражался в том же отряде.
Даже если сказанное удивило или обрадовало Монка, он не выказал этого.
– «Ягнята Ньюкасла», так? – переспросил он. Быстро оглядев Криспиана, он вновь обратил взгляд на Фрэнка. – Не в первый раз слышу имя Морлэнда. – Я был генералом лорда Кромвеля. Как семья отнеслась к вашему желанию присоединиться ко мне?
Фрэнк шагнул вперед.
– Сэр, я думаю, что нет смысла продолжать вражду. Семья полностью одобряет мои действия.
– Ваша семья – известные роялисты, – решительно заявил Монк.
– Генерал, я слышал... то есть мы слышали...
– На слухи нельзя полагаться, мастер Морлэнд, – перебил Монк. – Я отправляюсь в Лондон, чтобы восстановить свободный Парламент, и ничего более. Я не роялист. Меня не волнует престолонаследование, законность и божественное право. Я борюсь за порядок, мир и закон; мое единственное желание – иметь сильное и справедливое правительство. Поверьте мне, мастер Морлэнд, я бы вручил бразды правления и серому ослу, если бы знал, что это принесет Англии мир и порядок.
– Да, сэр, – решительно сказал Фрэнк.
Монк вертел в пальцах перо, отсутствующим взглядом наблюдая за его движением. У него оказались удивительно тонкие и красивые руки. Наконец он поднял глаза.
– Вы еще хотите присоединиться ко мне после всего того, что было сказано?
Фрэнк понял, что они приняты, и радость оживила его лицо.
– Да, сэр, с удовольствием!
– Отлично. Добро пожаловать к нам. Завтра ваш отряд начнет учения. Мой секретарь просмотрит список вашего отряда.
Кивком головы генерал отпустил их. На улице юноши от радости пожали друг другу руки.
– Когда он упомянул про роялистов, я уже решил, что он отошлет нас, – произнес Криспиан. – Клянусь Святой Девой, он стреляный воробей, так ведь?
– Я уверен, что в глубине души он такой же роялист, как и мы, но слишком осторожен, чтобы сказать об этом, пока он не поймет, откуда ветер дует. Как бы там ни было, Крисп, мы здесь, и это главное. А теперь пора подумать о том, где нам разместиться, – он усмехнулся и хлопнул кузена по спине. – Что скажешь насчет горячей ванны? Если только таковая найдется в Голдстрим.
– Господи, да если здесь имеется такая роскошь, я ее носом учую! – воскликнул Криспиан, – а потом...
– Что-нибудь съедим! – закончил за него Фрэнк. – Ты совсем отощал, кузен, и разве это дело? В конце концов, впереди у нас долгий поход на юг.
– Не надо! – застонал Криспиан. – При слове «поход» все мои кости мгновенно начинают ныть – каждая на свой лад. Внутри меня настоящая полифония боли!
На следующее утро они приступили к занятиям, а второго января 1660 года вся армия Монка, численностью превышающая семь тысяч человек, покинула лагерь и пересекла Твид, начиная первый этап похода на Лондон.
Пока они шли по северным землям, никто не оказывал сопротивления – наоборот, к армии каждый день присоединялись новые отряды. К тому времени, как армия достигла Йорка, где должна была встретиться с огромным войском лорда Фэрфакса, всем стало ясно: что бы ни говорил Монк, никто не поверил, что он не собирается звать в Англию короля. В каждом отряде, в каждом попутном постоялом дворе вовсю обсуждали это. Люди говорили, что Монк состоял в переписке с королем больше года, а когда пришла весть, что король Карл перевел свой изгнанный двор в Бреда, в Нидерланды, все решили, что это было сделано по совету Монка для того, чтобы король оказался поближе к Англии. В тавернах люди открыто пили за здоровье короля, чего не делали уже лет десять; в некоторых церквях священники и прихожане возносили молитвы за его величество. Обнаружилось, что множество безымянных постоялых дворов носят название «Королевская корона», и в каждой деревушке на ветру трепетало по крайней мере одно знамя с ярко размалеванным и приукрашенным портретом короля, которого не видел еще никто из его подданных.
На подступах к Лондону армия замедлила свое движение и проявила осторожность, поскольку войско Ламберта, хотя и почти развалившееся, представляло собой значительную силу; каждый день вперед высылались разведывательные отряды. Но когда Монк подошел еще ближе к столице, стало ясно, что Ламберт не решится выступить против него, чтобы не началась новая гражданская война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
...Генерал Монк принял их в своей квартире в маленьком приграничном городишке Голдстрим. Это был приземистый человек с живым, свежим лицом и такой короткой шеей, что казалось, будто его голова сидит прямо на плечах. Очевидно, в юности генерал был весьма привлекательным. Он поднял голову, когда вошли двое юношей, и оглядел их непроницаемыми темными глазами. Генерал был скрытным человеком, обычно его лицо не выражало никаких чувств.
Увидев генерала, Криспиан отступил назад, искренне радуясь тому, что может предоставить право вести разговор Фрэнку. Из-за погоды им понадобилась целая неделя, чтобы добраться сюда из Тодс-Нов через Редесдейл и перевал в Чевиотских горах, а потом спустившись через Джед и Тевиот в долину Твида. Эта неделя совершенно изменила Криспиана. Он обнаружил, что довольно трудно не отставать от других, проводить долгие часы в седле, не жалуясь при этом, терпеть холодный неуют ночных лагерей и принимать разумные решения. В первый же день пути его ноги и руки оказались обмороженными и причиняли мучительную боль; на третий день Криспиан с трудом мог вскарабкаться в седло, все его тело болезненно ныло, требуя привычного покоя.
Несмотря на это, он старался терпеть, поглядывая на своего мужественного кузена и подавляя невольные стоны боли из желания не подводить Фрэнка. Заветной мечтой Криспиана теперь было достигнуть Голдстрима, где, вероятно, можно будет где-нибудь выспаться и передохнуть неделю-другую, обедая и ужиная в привычное время. Однако в городе их сразу же остановил патруль, и Фрэнк потребовал немедленной встречи с генералом; когда он попросил Криспиана сопровождать его, последний только распрямил ноющую спину и, прихрамывая, двинулся следом. И вот теперь они оказались лицом к лицу с человеком, который командовал единственной действующей армией в королевстве. Криспиан счел этого человека отвратительным, но его восхищение Фрэнком достигло немыслимых высот, когда тот выпрямился и спокойно проговорил:
– Генерал, мы привели вам двадцать человек, жителей приграничных мест. Мы хотим присоединиться к вашему походу на Лондон.
Монк равнодушно изучал обоих.
– Ваше имя, сэр, – наконец проговорил он. Фрэнк подтянулся.
– Генерал, я – Фрэнсис Морлэнд из Тодс-Нов, мой отец был в отряде «белых плащей» лорда Ньюкасла. Он погиб в битве у Марстона. Это мой кузен Криспиан Симондс, отец которого сражался в том же отряде.
Даже если сказанное удивило или обрадовало Монка, он не выказал этого.
– «Ягнята Ньюкасла», так? – переспросил он. Быстро оглядев Криспиана, он вновь обратил взгляд на Фрэнка. – Не в первый раз слышу имя Морлэнда. – Я был генералом лорда Кромвеля. Как семья отнеслась к вашему желанию присоединиться ко мне?
Фрэнк шагнул вперед.
– Сэр, я думаю, что нет смысла продолжать вражду. Семья полностью одобряет мои действия.
– Ваша семья – известные роялисты, – решительно заявил Монк.
– Генерал, я слышал... то есть мы слышали...
– На слухи нельзя полагаться, мастер Морлэнд, – перебил Монк. – Я отправляюсь в Лондон, чтобы восстановить свободный Парламент, и ничего более. Я не роялист. Меня не волнует престолонаследование, законность и божественное право. Я борюсь за порядок, мир и закон; мое единственное желание – иметь сильное и справедливое правительство. Поверьте мне, мастер Морлэнд, я бы вручил бразды правления и серому ослу, если бы знал, что это принесет Англии мир и порядок.
– Да, сэр, – решительно сказал Фрэнк.
Монк вертел в пальцах перо, отсутствующим взглядом наблюдая за его движением. У него оказались удивительно тонкие и красивые руки. Наконец он поднял глаза.
– Вы еще хотите присоединиться ко мне после всего того, что было сказано?
Фрэнк понял, что они приняты, и радость оживила его лицо.
– Да, сэр, с удовольствием!
– Отлично. Добро пожаловать к нам. Завтра ваш отряд начнет учения. Мой секретарь просмотрит список вашего отряда.
Кивком головы генерал отпустил их. На улице юноши от радости пожали друг другу руки.
– Когда он упомянул про роялистов, я уже решил, что он отошлет нас, – произнес Криспиан. – Клянусь Святой Девой, он стреляный воробей, так ведь?
– Я уверен, что в глубине души он такой же роялист, как и мы, но слишком осторожен, чтобы сказать об этом, пока он не поймет, откуда ветер дует. Как бы там ни было, Крисп, мы здесь, и это главное. А теперь пора подумать о том, где нам разместиться, – он усмехнулся и хлопнул кузена по спине. – Что скажешь насчет горячей ванны? Если только таковая найдется в Голдстрим.
– Господи, да если здесь имеется такая роскошь, я ее носом учую! – воскликнул Криспиан, – а потом...
– Что-нибудь съедим! – закончил за него Фрэнк. – Ты совсем отощал, кузен, и разве это дело? В конце концов, впереди у нас долгий поход на юг.
– Не надо! – застонал Криспиан. – При слове «поход» все мои кости мгновенно начинают ныть – каждая на свой лад. Внутри меня настоящая полифония боли!
На следующее утро они приступили к занятиям, а второго января 1660 года вся армия Монка, численностью превышающая семь тысяч человек, покинула лагерь и пересекла Твид, начиная первый этап похода на Лондон.
Пока они шли по северным землям, никто не оказывал сопротивления – наоборот, к армии каждый день присоединялись новые отряды. К тому времени, как армия достигла Йорка, где должна была встретиться с огромным войском лорда Фэрфакса, всем стало ясно: что бы ни говорил Монк, никто не поверил, что он не собирается звать в Англию короля. В каждом отряде, в каждом попутном постоялом дворе вовсю обсуждали это. Люди говорили, что Монк состоял в переписке с королем больше года, а когда пришла весть, что король Карл перевел свой изгнанный двор в Бреда, в Нидерланды, все решили, что это было сделано по совету Монка для того, чтобы король оказался поближе к Англии. В тавернах люди открыто пили за здоровье короля, чего не делали уже лет десять; в некоторых церквях священники и прихожане возносили молитвы за его величество. Обнаружилось, что множество безымянных постоялых дворов носят название «Королевская корона», и в каждой деревушке на ветру трепетало по крайней мере одно знамя с ярко размалеванным и приукрашенным портретом короля, которого не видел еще никто из его подданных.
На подступах к Лондону армия замедлила свое движение и проявила осторожность, поскольку войско Ламберта, хотя и почти развалившееся, представляло собой значительную силу; каждый день вперед высылались разведывательные отряды. Но когда Монк подошел еще ближе к столице, стало ясно, что Ламберт не решится выступить против него, чтобы не началась новая гражданская война.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106