— В последнее время удалось потрахаться с козлами?
— Как приятно засвидетельствовать вашу физическую и моральную деградацию, Хэнреган, — отпарировала Фредди. — Сколько часов жизни дают вам сейчас врачи?
Хэнреган не выпускал из рук ни чемодана, ни пишущей машинки. И дрожал всем телом в тонком пальто. Одутловатое, нездорового цвета лицо пламенело прыщами. Меж желтыми зубами чернели прогалины. Одежду он, похоже, не снимал целый месяц.
— Никогда, никогда не пользуйтесь туалетным сидением после того, как на нем посидел Хэнреган, — посоветовала Фредди Флетчу.
Хэнреган рассмеялся.
— А где этот болван Флетчер?
— Я — болван, — ответил Флетч. Хэнреган закрыл рот, безуспешно попытался вдохнуть через нос, вновь открыл рот.
— О, какое счастье. Этот молокосос еще и не пользуется туалетом. Ему вполне хватает горшка, — и, подняв голову, уставился на Флетча налитыми кровью глазами, каждый из которых буквально сочился злобой. — Юноша, вы попали в передрягу.
— Это почему? — поинтересовался Флетч.
— Потому что теперь вам придется иметь дело с Хэнреганом.
— Ваши статьи отвратительны, — порадовал его Флетч.
— Раньше-то вы имели дело с котятами, которые лишь мяукали, требуя своей доли.
— Мяу, — мяукнул Флетч.
— С этой минуты вы работаете на меня. Да так, что пар повалит столбом.
— Что вам нужно, Хэнреган?
— Интервью с вашим кандидатом. И немедленно.
— Немедленно не получится.
— Тогда сегодня. На три часа. Я хочу задать ему несколько вопросов.
— Насчет чего?
— Насчет убитых «телок», — рявкнул Хэнреган. — В Чикаго и вчерашней. Жестоко избитых женщин, которых ваш кандидат оставляет за собой.
— Должно быть, электроника в «Ньюсбилл» не хуже, чем в «Ньюсуорлд», — обратился Флетч к Фредди.
— Наши машины на знают таких замысловатых слов, которыми радуют читателя репортеры «Ньюсбилл», — ответила Фредди.
— Эй, Хэнреган, — вновь повернулся к нему Флетч, — дело-то уже закрыто. Хэнреган сощурился.
— Правда?
— Да. Час тому назад полиция арестовала Мэри Райс. Вашего же репортера. Из «Ньюсбилл».
— Ерунда.
— Он не обманывает, Хэнреган. Мы все знаем, что репортеры «Ньюсбилл» идут на все ради сенсации. На этот раз Мэри попалась.
— Полиция знает, что убийца — Мэри, потому что она оставила на месте преступления блокнот другого журналиста, — добавил Флетч.
У Хэнрегана покраснела даже шея.
— Вы знаете, сколько у меня читателей? — прокричал он.
— Да, — кивнула Фредди. — Все неграмотные Америки читают «Ньюсбилл».
— Они тоже голосуют, — напомнил ей Хэнреган.
— А жаль, — вздохнул Флетч.
— Я требую интервью с вашим кандидатом, — продолжил Хэнреган. — И довольно болтовни.
— Сомневаюсь, что кандидат сможет выделить для вас хоть минуту, Хэнреган.
— Это еще почему? — Хэнреган шагнул к автобусу. — Вы организуете мне это интервью, а не то завтра «Ньюсбилл» сообщит своим читателям, что губернатор Кэкстон Уилер отказывается отвечать на вопросы о двух убийствах, напрямую связанных с его избирательной кампанией.
— Именно так и напишите, Хэнрегаи, — Флетч поднялся на две ступеньки, намереваясь зайти в автобус. Пусть читатели впервые услышат от вас правду.
Глава 9
— Вот послушайте, — доктор Том разлегся на кро вати в комнате отдыха кандидата, занимающей хвостовую часть автобуса. Он читал книгу «Теория Дарвина: старо, как мир». — «Тысячи лет нам говорили, что coвершенство недостижимо, но достойно стремления к нему. Теперь же, в пост-фрейдистскую эру, нам говорят, что недостижимо уже естественное состояние, но к нему тоже надо стремиться. В первом случае мы можем обрести идеал, во втором — посредственность», — доктор положил раскрытую книгу себе на грудь. — Чем я могу вам помочь?
— Хочу задать пару вопросов, — прежде чем войти, Флетч постучал, получил ответ: «Войдите, раз уж вам надо», — а переступив порог, сел на один из удобных вращающихся стульев.
Говорил доктор Том медленно, нарочито растягивая слова.
— Тот, кто пытается держать прессу в узде, может получить от меня все, что пожелает: отравляющий газ, огнеметы, автоматы, гранаты. Если у меня не найдется требуемого, я достану сей предмет незамедлительно.
— Сейчас я заказал бы что-нибудь из вашего арсенала, — признался Флетч. — Только что познакомился с Майклом Джи. Хэнреганом, из «Ньюсбилл».
— Репортеры — вымирающие особи, — покивал доктор Том. — Их эволюция остановилась на низшей стадии. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, как они ходят, принюхиваясь к земле. Я, пожалуй, посоветую кандидату, что в дальнейшем прессой должен ведать департамент внутренних дел. Тем самым вымирание будет гарантировано.
— Нам необходима свободная пресса, — возразил Флетч.
— Вы действительно так думаете? Ни любимый вид спорта американцев — политика, ни любимая их еда — булочки с сосиской, нe выдержат объективного анализа. Если выставить напоказ закулисную кухню политики или рассказать читателям, из чего делаются эти булочки с сосисками, американцев вывернет наизнанку, а избирательные участки они будут обходить за милю.
— Вы и против материнства?
Доктор Том постучал ногтем по лежащей на груди книге.
— На шкале эволюции женщина и птица, разумеется, не знают равных, — он откашлялся. — Потому-то мужчины и изобрели телефонную связь.
— Как я понимаю, вы одним из первых оказались у тела Элис Элизабет Шилдз?
— Да.
— Что вы можете мне сказать?
— А с чего столь нездоровое любопытство?
— Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган сидят в автобусе прессы не для того, чтобы подсчитывать голоса избирателей. Они — криминальные репортеры.
— Однако. И преступник, возможно, один из нас?
— Вполне вероятно.
— И вы хотели бы получить необходимую информацию раньше, чем они, чтобы затем подать ее в нужном ракурсе.
— Да еще так, чтобы они этого не заметили.
Доктор Том внимательно разглядывал потолок.
— А полиция этим не занимается? Или они глянули на среднестатистический процент раскрываемости убийств и решили, что портить его не стоит? А потому ограничились взиманием штрафов за стоянку в неположенном месте, где их успехи существенно выше?
— Убийства слишком уж разнесены территориально. Разные юрисдикции. Мы живем в благословенной стране, не имеющей государственной полиции.
— О, да. Дабы гарантировать поимку лишь мелкой рыбешки, не имеющей возможности переплыть границу штата.
— Расскажите мне о том, что произошло прошлой ночью.
— Я сидел в баре. Вошел коридорный… а может, швейцар. Поначалу я даже не понял, то ли он ищет ответственное лицо, скажем, управляющего мотелем, то ли просто хочет выпить. И произнес сдавленным голосом: «Кто-то прыгнул с крыши. Она голая».
— Так и сказал?
— Я, конечно, не помню всего того, что вчера вечером говорилось в баре о сенаторе Аптоне, сенаторе Грейвзе, Ближнем Востоке и «Вашингтон пост», но эти слова отложились в моей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Как приятно засвидетельствовать вашу физическую и моральную деградацию, Хэнреган, — отпарировала Фредди. — Сколько часов жизни дают вам сейчас врачи?
Хэнреган не выпускал из рук ни чемодана, ни пишущей машинки. И дрожал всем телом в тонком пальто. Одутловатое, нездорового цвета лицо пламенело прыщами. Меж желтыми зубами чернели прогалины. Одежду он, похоже, не снимал целый месяц.
— Никогда, никогда не пользуйтесь туалетным сидением после того, как на нем посидел Хэнреган, — посоветовала Фредди Флетчу.
Хэнреган рассмеялся.
— А где этот болван Флетчер?
— Я — болван, — ответил Флетч. Хэнреган закрыл рот, безуспешно попытался вдохнуть через нос, вновь открыл рот.
— О, какое счастье. Этот молокосос еще и не пользуется туалетом. Ему вполне хватает горшка, — и, подняв голову, уставился на Флетча налитыми кровью глазами, каждый из которых буквально сочился злобой. — Юноша, вы попали в передрягу.
— Это почему? — поинтересовался Флетч.
— Потому что теперь вам придется иметь дело с Хэнреганом.
— Ваши статьи отвратительны, — порадовал его Флетч.
— Раньше-то вы имели дело с котятами, которые лишь мяукали, требуя своей доли.
— Мяу, — мяукнул Флетч.
— С этой минуты вы работаете на меня. Да так, что пар повалит столбом.
— Что вам нужно, Хэнреган?
— Интервью с вашим кандидатом. И немедленно.
— Немедленно не получится.
— Тогда сегодня. На три часа. Я хочу задать ему несколько вопросов.
— Насчет чего?
— Насчет убитых «телок», — рявкнул Хэнреган. — В Чикаго и вчерашней. Жестоко избитых женщин, которых ваш кандидат оставляет за собой.
— Должно быть, электроника в «Ньюсбилл» не хуже, чем в «Ньюсуорлд», — обратился Флетч к Фредди.
— Наши машины на знают таких замысловатых слов, которыми радуют читателя репортеры «Ньюсбилл», — ответила Фредди.
— Эй, Хэнреган, — вновь повернулся к нему Флетч, — дело-то уже закрыто. Хэнреган сощурился.
— Правда?
— Да. Час тому назад полиция арестовала Мэри Райс. Вашего же репортера. Из «Ньюсбилл».
— Ерунда.
— Он не обманывает, Хэнреган. Мы все знаем, что репортеры «Ньюсбилл» идут на все ради сенсации. На этот раз Мэри попалась.
— Полиция знает, что убийца — Мэри, потому что она оставила на месте преступления блокнот другого журналиста, — добавил Флетч.
У Хэнрегана покраснела даже шея.
— Вы знаете, сколько у меня читателей? — прокричал он.
— Да, — кивнула Фредди. — Все неграмотные Америки читают «Ньюсбилл».
— Они тоже голосуют, — напомнил ей Хэнреган.
— А жаль, — вздохнул Флетч.
— Я требую интервью с вашим кандидатом, — продолжил Хэнреган. — И довольно болтовни.
— Сомневаюсь, что кандидат сможет выделить для вас хоть минуту, Хэнреган.
— Это еще почему? — Хэнреган шагнул к автобусу. — Вы организуете мне это интервью, а не то завтра «Ньюсбилл» сообщит своим читателям, что губернатор Кэкстон Уилер отказывается отвечать на вопросы о двух убийствах, напрямую связанных с его избирательной кампанией.
— Именно так и напишите, Хэнрегаи, — Флетч поднялся на две ступеньки, намереваясь зайти в автобус. Пусть читатели впервые услышат от вас правду.
Глава 9
— Вот послушайте, — доктор Том разлегся на кро вати в комнате отдыха кандидата, занимающей хвостовую часть автобуса. Он читал книгу «Теория Дарвина: старо, как мир». — «Тысячи лет нам говорили, что coвершенство недостижимо, но достойно стремления к нему. Теперь же, в пост-фрейдистскую эру, нам говорят, что недостижимо уже естественное состояние, но к нему тоже надо стремиться. В первом случае мы можем обрести идеал, во втором — посредственность», — доктор положил раскрытую книгу себе на грудь. — Чем я могу вам помочь?
— Хочу задать пару вопросов, — прежде чем войти, Флетч постучал, получил ответ: «Войдите, раз уж вам надо», — а переступив порог, сел на один из удобных вращающихся стульев.
Говорил доктор Том медленно, нарочито растягивая слова.
— Тот, кто пытается держать прессу в узде, может получить от меня все, что пожелает: отравляющий газ, огнеметы, автоматы, гранаты. Если у меня не найдется требуемого, я достану сей предмет незамедлительно.
— Сейчас я заказал бы что-нибудь из вашего арсенала, — признался Флетч. — Только что познакомился с Майклом Джи. Хэнреганом, из «Ньюсбилл».
— Репортеры — вымирающие особи, — покивал доктор Том. — Их эволюция остановилась на низшей стадии. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, как они ходят, принюхиваясь к земле. Я, пожалуй, посоветую кандидату, что в дальнейшем прессой должен ведать департамент внутренних дел. Тем самым вымирание будет гарантировано.
— Нам необходима свободная пресса, — возразил Флетч.
— Вы действительно так думаете? Ни любимый вид спорта американцев — политика, ни любимая их еда — булочки с сосиской, нe выдержат объективного анализа. Если выставить напоказ закулисную кухню политики или рассказать читателям, из чего делаются эти булочки с сосисками, американцев вывернет наизнанку, а избирательные участки они будут обходить за милю.
— Вы и против материнства?
Доктор Том постучал ногтем по лежащей на груди книге.
— На шкале эволюции женщина и птица, разумеется, не знают равных, — он откашлялся. — Потому-то мужчины и изобрели телефонную связь.
— Как я понимаю, вы одним из первых оказались у тела Элис Элизабет Шилдз?
— Да.
— Что вы можете мне сказать?
— А с чего столь нездоровое любопытство?
— Фредерика Эрбатнот и Майкл Джи. Хэнреган сидят в автобусе прессы не для того, чтобы подсчитывать голоса избирателей. Они — криминальные репортеры.
— Однако. И преступник, возможно, один из нас?
— Вполне вероятно.
— И вы хотели бы получить необходимую информацию раньше, чем они, чтобы затем подать ее в нужном ракурсе.
— Да еще так, чтобы они этого не заметили.
Доктор Том внимательно разглядывал потолок.
— А полиция этим не занимается? Или они глянули на среднестатистический процент раскрываемости убийств и решили, что портить его не стоит? А потому ограничились взиманием штрафов за стоянку в неположенном месте, где их успехи существенно выше?
— Убийства слишком уж разнесены территориально. Разные юрисдикции. Мы живем в благословенной стране, не имеющей государственной полиции.
— О, да. Дабы гарантировать поимку лишь мелкой рыбешки, не имеющей возможности переплыть границу штата.
— Расскажите мне о том, что произошло прошлой ночью.
— Я сидел в баре. Вошел коридорный… а может, швейцар. Поначалу я даже не понял, то ли он ищет ответственное лицо, скажем, управляющего мотелем, то ли просто хочет выпить. И произнес сдавленным голосом: «Кто-то прыгнул с крыши. Она голая».
— Так и сказал?
— Я, конечно, не помню всего того, что вчера вечером говорилось в баре о сенаторе Аптоне, сенаторе Грейвзе, Ближнем Востоке и «Вашингтон пост», но эти слова отложились в моей памяти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49