Однако люди, самые обычные люди, вновь пробудили чудовище: у подножия холма, слишком близко от страшного замка смертный по имени Гюнхельд посмел выстроить храм Белого бога.
– Вот сюда, – пригласил дядя Вильям. За толстой, обшитой металлом дверью обнаружилась крутая каменная лестница, – здание собора очень древнее, в катакомбах под ним можно спрятать еще один такой же храм. А мы используем их, чтобы хранить вино и пиво. Но большинство помещений пустуют.
– Вы что же, два дня держали Элис в подвале? – Вильгельм первым начал спускаться по стертым ступенькам. – Гестаповцы чертовы!
Голос его прозвучал гулко. Пастор сокрушенно вздохнул и придержал за локоть Курта, последовавшего было за капитаном. И прочная дверь сама повернулась в петлях, захлопнувшись у них перед носом.
– Я объясню, – примирительно развел ладони дядюшка, – все объясню. Курт, так будет лучше. Твой друг явно не способен трезво оценивать ситуацию.
– Немедленно открой дверь!
– Открою обязательно. Кстати, фройляйн Ластхоп действительно там, внизу, и у господина фон Нарбэ есть возможность без помех побеседовать с нею. Объяснить, как некрасиво быть предательницей, или что так возмутило его в нашем плане?
– Открой дверь! – повторил Курт, прислушиваясь к тишине в подвале. – Вильгельм? Ты как там?
– Темно и тихо, – глухо ответил капитан, – дай родственнику в лоб. Извинимся, когда откроет.
– Бей, но выслушай, – усмехнулся пастор. – Сгореть завтра должен был твой капитан, именно он – тот грешник, обреченный на спасение огнем во славу Божию. Есть некоторые признаки, по которым мы умеем определять это, в частности, господин фон Нарбэ не может покинуть Ауфбе. И, поверь мне, не сможет уже никогда. Да, Курт, мы делаем это. Каждое полнолуние плюс-минус несколько дней в город приезжает человек, или несколько людей, которым суждено сгореть на праздничном костре. Это святое дело…
– Аутодафе…
– Именно так. И это единственная возможность удерживать Змея в его логове.
– Да он ходит, где хочет, и плевать на вас хотел! – взорвался Курт. – Войны ведет, людям мозги вправляет, ему ваши жертвы – как комариный чих. Ты что, не понимаешь, на кого вы замахнулись? Открой дверь!
– Дай ты им поговорить. Никто не сделает зла ни этой ведьме, ни придворному безбожнику. В этот раз все будет так, как я сказал. Никаких жертв, никто не погибнет. Змей придет, и мы уничтожим его. Думаю, после этого нужда в святом огне не возникнет уже никогда. Отказались ведь от этой практики во всем остальном мире. Мир погряз в грехе, что правда то правда, но там всегда грешили, и особенно много как раз в те века, когда костры пылали по всей Европе. А в связи с тем, что ты рассказал мне, я почти уверен, что со смертью Змея лучше станет весь мир. Погибнет он, погибнут все нечистые духи, именуемые тобой стихиями. Настоящие стихии, иначе говоря, Начала, никогда не имели ничего общего с чудовищем из-под холма. Это ангельские чины. Курт, подумай, как прекрасна станет земля, когда нечисть и нежить, творения дьявола, сгинут в битве с извечным своим противником. Словом, я решил, что праздник начинается немедленно. Чем раньше мы погубим Змея, тем быстрее настигнет кара его нечестивых союзников.
Где-то далеко внизу, гулко и раскатисто, – сразу отчетливо вспомнился вечер на дороге и вздрагивающие от выстрелов стены дренажной трубы, – загрохотали выстрелы.
Оказавшись в кромешной тьме, Вильгельм автоматически выхватил пистолет, другой рукой нашаривая дверную ручку. Ладонь наткнулась на острые шипы, и капитан негромко выругался.
С той стороны глухо, но отчетливо донесся голос Курта:
– Немедленно открой дверь!
И что-то успокаивающе забубнил преподобный Вильям.
Вильгельм провел рукой вдоль двери – да, так и есть, вся она была усеяна изнутри металлическими шипами. Очаровательное местечко – собор Петра и Павла. Не иначе для пива и вина такие предосторожности, чтоб не забродили и не убежали.
В кармане куртки был фонарик. Не то, чтобы Вильгельм предусматривал ситуацию, в которой оказался, но привычка всегда иметь при себе нож-стропорез, фонарик, пистолет и зажигалку не раз оказывалась полезной. Человек с фонарем в темноте на узкой лестнице – прекрасная мишень, все верно, но кто знает, какие еще сюрпризы заготовлены здесь для гостей?
Коротко переговорив с Куртом и убедившись, что прямо сейчас его не выпустят, капитан фон Нарбэ направился вниз, время от времени подсвечивая себе узким лучом фонарика. Идти пришлось недолго. Лестница в тридцать шесть ступенек, короткий коридор, и еще одна дверь. Деревянная, покрытая резьбой, она оказалась заперта снаружи на прочный засов, раскрылась бесшумно, и в щель просочился электрический свет. Вильгельм прищурился, давая глазам привыкнуть, перешагнул порог и огляделся.
Он стоял в квадратной прихожей, куда выходили еще три двери с матовыми стеклами. За занавеской из стекляруса можно было разглядеть маленькую кухню.
– Элен, – прозвучал из глубины дома знакомый голос, – представляете, вы меня заперли… Оу, – Элис выглянула из-за дверей спальни, – Вильгельм?! Решили зайти в гости? Ничего не скажешь, вовремя… Вильгельм? Эй, с вами все в порядке?
Капитан выдохнул и прислонился к стене:
– Слава богу, вы здесь. Элис, вы знаете, как отсюда выбраться?
– Пойдемте в гостиную, – она взяла гостя за рукав, – вам надо сесть и чего-нибудь выпить. У меня есть яблочное вино, сок и молоко. Может, хотите кофе?
– Дверь запирается изнутри? – Вильгельм брякнул щеколдой, держащейся на двух шурупах. – Или это все?
– Все, – удивленно ответила Элис. – Что случилось, господин капитан?
В ярко-красном шелковом халатике, красных туфельках и с алой лентой в волосах, она выглядела очаровательной куклой-блондинкой. Бери ее под мышку и неси в постель. Что делает с женщинами одежда!
– Переоденьтесь во что-нибудь… походное, – приказал Вильгельм.
Элис пригладила руками подол халатика, бросив на себя удивленный взгляд, мол, что не так?
– Надо немедленно уходить, – объяснил фон Нарбэ, – найти выход из подземелья, и искать убежища на холме.
– На холме? – тут же переспросила Элис. – Я вам не верю. Как вы докажете, что это вы?
– О, бог мой! – в сердцах произнес капитан. – Если мне выстрелить в голову, я умру. Это вас убедит? Пастор запер меня в этом подвале, я нашел здесь вас, нам обоим грозит опасность. Собирайтесь!
– Вильгельм, – заговорила Элис тем особенным голосом, каким дилетанты от психиатрии пытаются убеждать сумасшедших, – именно здесь я в безопасности. Мы с пастором намерены разыграть представление для Змея, и, возможно, вы поддались на нашу уловку, но…
– Да знаю я, знаю! Дядюшка Курта нам все подробно рассказал. А потом заманил в подвал…
– В какой подвал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
– Вот сюда, – пригласил дядя Вильям. За толстой, обшитой металлом дверью обнаружилась крутая каменная лестница, – здание собора очень древнее, в катакомбах под ним можно спрятать еще один такой же храм. А мы используем их, чтобы хранить вино и пиво. Но большинство помещений пустуют.
– Вы что же, два дня держали Элис в подвале? – Вильгельм первым начал спускаться по стертым ступенькам. – Гестаповцы чертовы!
Голос его прозвучал гулко. Пастор сокрушенно вздохнул и придержал за локоть Курта, последовавшего было за капитаном. И прочная дверь сама повернулась в петлях, захлопнувшись у них перед носом.
– Я объясню, – примирительно развел ладони дядюшка, – все объясню. Курт, так будет лучше. Твой друг явно не способен трезво оценивать ситуацию.
– Немедленно открой дверь!
– Открою обязательно. Кстати, фройляйн Ластхоп действительно там, внизу, и у господина фон Нарбэ есть возможность без помех побеседовать с нею. Объяснить, как некрасиво быть предательницей, или что так возмутило его в нашем плане?
– Открой дверь! – повторил Курт, прислушиваясь к тишине в подвале. – Вильгельм? Ты как там?
– Темно и тихо, – глухо ответил капитан, – дай родственнику в лоб. Извинимся, когда откроет.
– Бей, но выслушай, – усмехнулся пастор. – Сгореть завтра должен был твой капитан, именно он – тот грешник, обреченный на спасение огнем во славу Божию. Есть некоторые признаки, по которым мы умеем определять это, в частности, господин фон Нарбэ не может покинуть Ауфбе. И, поверь мне, не сможет уже никогда. Да, Курт, мы делаем это. Каждое полнолуние плюс-минус несколько дней в город приезжает человек, или несколько людей, которым суждено сгореть на праздничном костре. Это святое дело…
– Аутодафе…
– Именно так. И это единственная возможность удерживать Змея в его логове.
– Да он ходит, где хочет, и плевать на вас хотел! – взорвался Курт. – Войны ведет, людям мозги вправляет, ему ваши жертвы – как комариный чих. Ты что, не понимаешь, на кого вы замахнулись? Открой дверь!
– Дай ты им поговорить. Никто не сделает зла ни этой ведьме, ни придворному безбожнику. В этот раз все будет так, как я сказал. Никаких жертв, никто не погибнет. Змей придет, и мы уничтожим его. Думаю, после этого нужда в святом огне не возникнет уже никогда. Отказались ведь от этой практики во всем остальном мире. Мир погряз в грехе, что правда то правда, но там всегда грешили, и особенно много как раз в те века, когда костры пылали по всей Европе. А в связи с тем, что ты рассказал мне, я почти уверен, что со смертью Змея лучше станет весь мир. Погибнет он, погибнут все нечистые духи, именуемые тобой стихиями. Настоящие стихии, иначе говоря, Начала, никогда не имели ничего общего с чудовищем из-под холма. Это ангельские чины. Курт, подумай, как прекрасна станет земля, когда нечисть и нежить, творения дьявола, сгинут в битве с извечным своим противником. Словом, я решил, что праздник начинается немедленно. Чем раньше мы погубим Змея, тем быстрее настигнет кара его нечестивых союзников.
Где-то далеко внизу, гулко и раскатисто, – сразу отчетливо вспомнился вечер на дороге и вздрагивающие от выстрелов стены дренажной трубы, – загрохотали выстрелы.
Оказавшись в кромешной тьме, Вильгельм автоматически выхватил пистолет, другой рукой нашаривая дверную ручку. Ладонь наткнулась на острые шипы, и капитан негромко выругался.
С той стороны глухо, но отчетливо донесся голос Курта:
– Немедленно открой дверь!
И что-то успокаивающе забубнил преподобный Вильям.
Вильгельм провел рукой вдоль двери – да, так и есть, вся она была усеяна изнутри металлическими шипами. Очаровательное местечко – собор Петра и Павла. Не иначе для пива и вина такие предосторожности, чтоб не забродили и не убежали.
В кармане куртки был фонарик. Не то, чтобы Вильгельм предусматривал ситуацию, в которой оказался, но привычка всегда иметь при себе нож-стропорез, фонарик, пистолет и зажигалку не раз оказывалась полезной. Человек с фонарем в темноте на узкой лестнице – прекрасная мишень, все верно, но кто знает, какие еще сюрпризы заготовлены здесь для гостей?
Коротко переговорив с Куртом и убедившись, что прямо сейчас его не выпустят, капитан фон Нарбэ направился вниз, время от времени подсвечивая себе узким лучом фонарика. Идти пришлось недолго. Лестница в тридцать шесть ступенек, короткий коридор, и еще одна дверь. Деревянная, покрытая резьбой, она оказалась заперта снаружи на прочный засов, раскрылась бесшумно, и в щель просочился электрический свет. Вильгельм прищурился, давая глазам привыкнуть, перешагнул порог и огляделся.
Он стоял в квадратной прихожей, куда выходили еще три двери с матовыми стеклами. За занавеской из стекляруса можно было разглядеть маленькую кухню.
– Элен, – прозвучал из глубины дома знакомый голос, – представляете, вы меня заперли… Оу, – Элис выглянула из-за дверей спальни, – Вильгельм?! Решили зайти в гости? Ничего не скажешь, вовремя… Вильгельм? Эй, с вами все в порядке?
Капитан выдохнул и прислонился к стене:
– Слава богу, вы здесь. Элис, вы знаете, как отсюда выбраться?
– Пойдемте в гостиную, – она взяла гостя за рукав, – вам надо сесть и чего-нибудь выпить. У меня есть яблочное вино, сок и молоко. Может, хотите кофе?
– Дверь запирается изнутри? – Вильгельм брякнул щеколдой, держащейся на двух шурупах. – Или это все?
– Все, – удивленно ответила Элис. – Что случилось, господин капитан?
В ярко-красном шелковом халатике, красных туфельках и с алой лентой в волосах, она выглядела очаровательной куклой-блондинкой. Бери ее под мышку и неси в постель. Что делает с женщинами одежда!
– Переоденьтесь во что-нибудь… походное, – приказал Вильгельм.
Элис пригладила руками подол халатика, бросив на себя удивленный взгляд, мол, что не так?
– Надо немедленно уходить, – объяснил фон Нарбэ, – найти выход из подземелья, и искать убежища на холме.
– На холме? – тут же переспросила Элис. – Я вам не верю. Как вы докажете, что это вы?
– О, бог мой! – в сердцах произнес капитан. – Если мне выстрелить в голову, я умру. Это вас убедит? Пастор запер меня в этом подвале, я нашел здесь вас, нам обоим грозит опасность. Собирайтесь!
– Вильгельм, – заговорила Элис тем особенным голосом, каким дилетанты от психиатрии пытаются убеждать сумасшедших, – именно здесь я в безопасности. Мы с пастором намерены разыграть представление для Змея, и, возможно, вы поддались на нашу уловку, но…
– Да знаю я, знаю! Дядюшка Курта нам все подробно рассказал. А потом заманил в подвал…
– В какой подвал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117