– буркнула она.
– Почему?
– Тетя Клод! – воскликнула Женевьева. – Но она мне не тетя. Она жена кузена Филиппа.
– Говорите по-английски, – сказала я.
– Когда я злюсь, то не могу говорить по-английски. Я должна думать, но, когда я злая, я не могу думать и говорить одновременно.
– Но тогда, наверное, вам в голову пришли бы гораздо лучшие идеи.
– О мадемуазель, вы говорите как Костяшка. Одна мысль о том, что эта женщина теперь будет жить здесь...
– Почему вы ее так не любите?
– Не люблю? Я ее ненавижу!
– Но что она вам сделала?
– Она будет здесь жить. Ни за что не осталась бы с ней под одной крышей, будь на то моя воля!
– Но, Женевьева, ради Бога, не запирайте ее в камере забвения!
– Нуну немедленно вытащит ее оттуда, так что нет никакого смысла.
– Почему вы столь агрессивно настроены против нее? Она такая милая дама.
– А мне не нравятся милые дамы. Я люблю простых, обычных, как вы.
– Какой очаровательный комплимент!
– Такие люди все портят.
– Да она еще не успела пробыть здесь достаточно долго для того, чтобы что-нибудь испортить.
– Она еще это успеет сделать, вот посмотрите! Моя мама тоже не любила «миленьких» женщин. Они ей тоже все испортили.
– Но вы ничего не знаете об этом.
– Нет, знаю и расскажу вам. Они часто ссорились, ссорились очень тихо и вежливо. Я всегда думала, что тихие ссоры гораздо хуже, чем шумные. Папа просто спокойно говорил ужасные вещи, и этот его сдержанный тон делал их еще более ужасными. Он говорил их так, будто это доставляло ему удовольствие... будто люди забавляли его тем, что они такие глупые. Он считал, что мама глупая. И это делало ее очень несчастной.
– Женевьева, вам не следует без конца терзаться тем, что произошло много лет назад, тем более что вы многого не знаете.
– Но я знаю, что он убил ее. Я знаю это!
– Вы не можете этого знать.
– Они сказали, что произошло самоубийство. Но она никогда бы не оставила меня одну.
Я взяла ее за руки.
– Не думайте об этом! – сказала я с мольбой в голосе.
– Но как же не думать о том, что произошло в твоем доме. Ведь именно из-за того, что случилось когда-то, у папы нет жены. Ведь именно поэтому должен был жениться Филипп. Если бы я родилась мальчиком, все было бы по-другому. Папа не любит меня из-за того, что я не сын. Я думаю, что мой отец убил маму, и она выходит из могилы, чтобы мстить ему.
– Что за чушь!
– Она бродит ночью по замку вместе с другими призраками камеры забвения. Я слышала их, поэтому можете не убеждать меня в том, что их не существует.
– В следующий раз, когда вы их услышите, придите и скажите мне.
– Вы это серьезно, мадемуазель? Но я уже давно не слышала их. И я их не боюсь, потому что мама не позволит им причинить мне зло. Вы помните, что сами сказали об этом?
– Обязательно дайте мне знать, когда услышите их в следующий раз.
– Вы думаете, что мы сможем пойти и посмотреть на них, мадемуазель?
– Не знаю. Сначала послушаем.
Женевьева наклонилась ко мне и прошептала:
– Решено.
В замке только и было разговоров, что о предстоящем бале для слуг и работников виноградников. Подготовка шла полным ходом и была более активной, чем подготовка к первому балу, который граф устраивал для своих друзей.
По этому случаю я надела зеленее бархатное платье. Оно придавало мне уверенности. Я соорудила себе высокую прическу и была очень довольна своим видом.
Вечером должен был состояться обед «а-ля фуршет». Предполагалось, что, когда бал будет в самом разгаре, появятся новобрачные – незаметно, без всяких церемоний, и немного потанцуют с некоторыми из приглашенных. Затем дворецкий Буланже, как бы совершенно случайно, обнаружит их в зале и провозгласит тост за здоровье молодых. Все выпьют по бокалу вина из подвалов замка – гордость Гайяра.
К тому времени, когда я появилась в зале, Бастиды были уже там. Среди них находилась и Габриэль, которая выглядела очень хорошенькой, хотя и немного меланхоличной в своем бледно-голубом платье, которое она сшила своими руками.
Мадам Бастид вошла под руку со своим сыном Арманом. Она тут же шепнула мне на ухо, что Жан-Пьер еще ничего не знает. Затем ко мне подошел Жан-Пьер и пригласил на танец.
Когда мы танцевали, он тихо напевал мне на ухо «Кто они, эти богатые люди...».
– Вот видите, даже здесь, среди всего этого великолепия, я все-таки могу петь. И это для нас, скромных и смиренных тружеников, большое событие. Не так часто нам выпадает честь танцевать в залах замка.
– А разве это лучше, чем танцевать в вашем собственном доме? Мне так понравилось у вас на праздновании Рождества, и Женевьеве тоже.
– Она очень странная девочка.
– Я была очень рада видеть ее счастливой.
Жан-Пьер мягко улыбнулся мне, а я продолжала вспоминать, как Габриэль вошла в комнату, неся на подушечке корону, и как он потом поцеловал нас, пользуясь своей привилегией, – ведь он был король на весь день.
– Она стала, пожалуй, более веселой и счастливой с тех пор, как вы появились в замке, – заметил Жан-Пьер. – Да и не одна она.
– Вы преувеличиваете мои заслуги.
– Ничуть.
– В таком случае я очень этому рада.
Он слегка сжал мою руку.
– О, вы только посмотрите... среди нас великие люди. И господин граф внимательно смотрит на нас. Может быть, он ищет вас – ту, которая не столь покорна и бессловесна, как слуги или те, кто работает на виноградниках, и которая могла бы стать для него наиболее подходящей партнершей.
– Уверена, что он так не думает.
– Вы всегда столь горячо его защищаете.
– Нет, он мне безразличен, да он и не нуждается в защите.
– Это мы еще посмотрим. Хотите пари? Первой партнершей, с которой он пойдет танцевать, будете вы.
– Я не играю в азартные игры. Музыка смолкла.
– Тоже как бы случайно, – прошептал Жан-Пьер. – Господин Буланже подает незаметный знак: прекратить танцы!
Он отвел меня к креслу, и я села. Филипп и Клод отошли от графа, который направился в мою сторону. Снова заиграла музыка. Я повернула голову и стала смотреть на музыкантов, ожидая каждую секунду, что он вот-вот появится передо мной, ибо, как и Жан-Пьер, думала, что граф решил танцевать со мной. Я была крайне удивлена, когда увидела его, промелькнувшего мимо меня в паре с Габриэль.
– Как жаль, что я не отважилась на пари, – со смехом обратилась я к Жан-Пьеру.
Тот провожал не менее удивленным взглядом танцующих – графа и свою сестру.
– Я тоже очень сожалею, что вам придется довольствоваться всего лишь хозяином виноградника вместо хозяина замка.
– Но я сделаю это с огромным удовольствием, – весело ответила я.
Клод танцевала с месье Буланже, а Филипп – с мадам Дюваль, которая командовала женской прислугой. Я подумала, что граф выбрал Габриэль потому, что она была из семьи Бастидов, которые заправляли на виноградниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Почему?
– Тетя Клод! – воскликнула Женевьева. – Но она мне не тетя. Она жена кузена Филиппа.
– Говорите по-английски, – сказала я.
– Когда я злюсь, то не могу говорить по-английски. Я должна думать, но, когда я злая, я не могу думать и говорить одновременно.
– Но тогда, наверное, вам в голову пришли бы гораздо лучшие идеи.
– О мадемуазель, вы говорите как Костяшка. Одна мысль о том, что эта женщина теперь будет жить здесь...
– Почему вы ее так не любите?
– Не люблю? Я ее ненавижу!
– Но что она вам сделала?
– Она будет здесь жить. Ни за что не осталась бы с ней под одной крышей, будь на то моя воля!
– Но, Женевьева, ради Бога, не запирайте ее в камере забвения!
– Нуну немедленно вытащит ее оттуда, так что нет никакого смысла.
– Почему вы столь агрессивно настроены против нее? Она такая милая дама.
– А мне не нравятся милые дамы. Я люблю простых, обычных, как вы.
– Какой очаровательный комплимент!
– Такие люди все портят.
– Да она еще не успела пробыть здесь достаточно долго для того, чтобы что-нибудь испортить.
– Она еще это успеет сделать, вот посмотрите! Моя мама тоже не любила «миленьких» женщин. Они ей тоже все испортили.
– Но вы ничего не знаете об этом.
– Нет, знаю и расскажу вам. Они часто ссорились, ссорились очень тихо и вежливо. Я всегда думала, что тихие ссоры гораздо хуже, чем шумные. Папа просто спокойно говорил ужасные вещи, и этот его сдержанный тон делал их еще более ужасными. Он говорил их так, будто это доставляло ему удовольствие... будто люди забавляли его тем, что они такие глупые. Он считал, что мама глупая. И это делало ее очень несчастной.
– Женевьева, вам не следует без конца терзаться тем, что произошло много лет назад, тем более что вы многого не знаете.
– Но я знаю, что он убил ее. Я знаю это!
– Вы не можете этого знать.
– Они сказали, что произошло самоубийство. Но она никогда бы не оставила меня одну.
Я взяла ее за руки.
– Не думайте об этом! – сказала я с мольбой в голосе.
– Но как же не думать о том, что произошло в твоем доме. Ведь именно из-за того, что случилось когда-то, у папы нет жены. Ведь именно поэтому должен был жениться Филипп. Если бы я родилась мальчиком, все было бы по-другому. Папа не любит меня из-за того, что я не сын. Я думаю, что мой отец убил маму, и она выходит из могилы, чтобы мстить ему.
– Что за чушь!
– Она бродит ночью по замку вместе с другими призраками камеры забвения. Я слышала их, поэтому можете не убеждать меня в том, что их не существует.
– В следующий раз, когда вы их услышите, придите и скажите мне.
– Вы это серьезно, мадемуазель? Но я уже давно не слышала их. И я их не боюсь, потому что мама не позволит им причинить мне зло. Вы помните, что сами сказали об этом?
– Обязательно дайте мне знать, когда услышите их в следующий раз.
– Вы думаете, что мы сможем пойти и посмотреть на них, мадемуазель?
– Не знаю. Сначала послушаем.
Женевьева наклонилась ко мне и прошептала:
– Решено.
В замке только и было разговоров, что о предстоящем бале для слуг и работников виноградников. Подготовка шла полным ходом и была более активной, чем подготовка к первому балу, который граф устраивал для своих друзей.
По этому случаю я надела зеленее бархатное платье. Оно придавало мне уверенности. Я соорудила себе высокую прическу и была очень довольна своим видом.
Вечером должен был состояться обед «а-ля фуршет». Предполагалось, что, когда бал будет в самом разгаре, появятся новобрачные – незаметно, без всяких церемоний, и немного потанцуют с некоторыми из приглашенных. Затем дворецкий Буланже, как бы совершенно случайно, обнаружит их в зале и провозгласит тост за здоровье молодых. Все выпьют по бокалу вина из подвалов замка – гордость Гайяра.
К тому времени, когда я появилась в зале, Бастиды были уже там. Среди них находилась и Габриэль, которая выглядела очень хорошенькой, хотя и немного меланхоличной в своем бледно-голубом платье, которое она сшила своими руками.
Мадам Бастид вошла под руку со своим сыном Арманом. Она тут же шепнула мне на ухо, что Жан-Пьер еще ничего не знает. Затем ко мне подошел Жан-Пьер и пригласил на танец.
Когда мы танцевали, он тихо напевал мне на ухо «Кто они, эти богатые люди...».
– Вот видите, даже здесь, среди всего этого великолепия, я все-таки могу петь. И это для нас, скромных и смиренных тружеников, большое событие. Не так часто нам выпадает честь танцевать в залах замка.
– А разве это лучше, чем танцевать в вашем собственном доме? Мне так понравилось у вас на праздновании Рождества, и Женевьеве тоже.
– Она очень странная девочка.
– Я была очень рада видеть ее счастливой.
Жан-Пьер мягко улыбнулся мне, а я продолжала вспоминать, как Габриэль вошла в комнату, неся на подушечке корону, и как он потом поцеловал нас, пользуясь своей привилегией, – ведь он был король на весь день.
– Она стала, пожалуй, более веселой и счастливой с тех пор, как вы появились в замке, – заметил Жан-Пьер. – Да и не одна она.
– Вы преувеличиваете мои заслуги.
– Ничуть.
– В таком случае я очень этому рада.
Он слегка сжал мою руку.
– О, вы только посмотрите... среди нас великие люди. И господин граф внимательно смотрит на нас. Может быть, он ищет вас – ту, которая не столь покорна и бессловесна, как слуги или те, кто работает на виноградниках, и которая могла бы стать для него наиболее подходящей партнершей.
– Уверена, что он так не думает.
– Вы всегда столь горячо его защищаете.
– Нет, он мне безразличен, да он и не нуждается в защите.
– Это мы еще посмотрим. Хотите пари? Первой партнершей, с которой он пойдет танцевать, будете вы.
– Я не играю в азартные игры. Музыка смолкла.
– Тоже как бы случайно, – прошептал Жан-Пьер. – Господин Буланже подает незаметный знак: прекратить танцы!
Он отвел меня к креслу, и я села. Филипп и Клод отошли от графа, который направился в мою сторону. Снова заиграла музыка. Я повернула голову и стала смотреть на музыкантов, ожидая каждую секунду, что он вот-вот появится передо мной, ибо, как и Жан-Пьер, думала, что граф решил танцевать со мной. Я была крайне удивлена, когда увидела его, промелькнувшего мимо меня в паре с Габриэль.
– Как жаль, что я не отважилась на пари, – со смехом обратилась я к Жан-Пьеру.
Тот провожал не менее удивленным взглядом танцующих – графа и свою сестру.
– Я тоже очень сожалею, что вам придется довольствоваться всего лишь хозяином виноградника вместо хозяина замка.
– Но я сделаю это с огромным удовольствием, – весело ответила я.
Клод танцевала с месье Буланже, а Филипп – с мадам Дюваль, которая командовала женской прислугой. Я подумала, что граф выбрал Габриэль потому, что она была из семьи Бастидов, которые заправляли на виноградниках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92