- определил по цвету шинелей. - Не в ту сторону, наверное, иду…» Все же я решил идти прежним курсом. Если он неверный, то скоро должен показаться Кривой Рог: «Здесь все речки к Кривому Рогу идут».
Вместо Кривого Рога впереди показался аэродром…
- Что ж ты по радио не отвечал? Тут уже думали, что не вернешься. Обстрел-то приличный был. Понял теперь, что такое штурмовка? - Королев искренне обрадовался моему возвращению и сейчас говорил, не давая мне и слова сказать.
В моем самолете насчитали шестнадцать пробоин. Были разбиты приемник и передатчик, компас, несколько пуль (как только не загорелся?) попало в бензобак…
- На чем же мне летать теперь? Пока баки сменят… - спросил я подошедшего Архипенко.
- Может, Чугунов сегодня прилетит. Возьмешь его машину. Я сейчас быстренько схожу на КП, узнаю.
- Даст он мне свою машину, как же!..
- А я его, здеся, спрашивать не буду. Ну, я пошел, - и Архипенко направился к командному пункту своей стремительной, казалось, даже семенящей, походкой.
Волков уже начал ремонт самолета. Ему помогали и Ананьев, и Карпушкин, и Бурмакова.
- Ну как, Николай, долго провозитесь? Волков обиделся на нечаянно вырвавшееся у командира экипажа слово «провозитесь», но не подал виду.
- Кто ж его знает… Будут баки, то завтра к вечеру закончим.
- Разве их нет?
- Не привезли еще из Козельщины.
- Так, наверное, и с этими летать можно. Не текут.
- Нельзя… Протектор пока затянул пробоины. Только он растворяется потихоньку в бензине, слизь получается. Забьет фильтры, и мотор обрежет. Хорошо, если на земле. А в воздухе, в бою? Нельзя…
- Ну ладно. Давайте помогу вам. Что делать нужно?
- Что делать? Вы свое дело сделали… - Николай показал на пробоины.
- Что я, виноват, что ли?! - в свою очередь обиделся я.
Механик смутился.
- Да нет, что вы… Вы только летали, отдохнуть надо… А это наше дело, ремонтировать… И помощников у меня хватает. Всегда бы столько было. Мне только командовать осталось! Даже Галка работает.
- Ну, братцы, новостей, здеся, целая куча, - заговорил Архипенко, присаживаясь к костру.
- Прилетит Чугунов сегодня? - спросил я. Меня больше всего волновал вопрос, будет ли у меня самолет.
- Чугунов? - переспросил Архипенко с таким видом, будто с трудом вспомнил, зачем он ходил на КП. - Чугунов не прилетит. Он разбил машину.
- Как?!
- Как бьют машины? Умненько разбил. Облетывал сегодня утром, сел на вынужденную в какие-то ямы. В общем, от самолета щепки остались.
- А сам?
- Целый…
* * *
Прошло несколько дней. Напряженные бои на плацдарме продолжались, но авиация обеих сторон бездействовала: низкая облачность, дожди и туманы не давали возможности подняться в воздух. Такая погода при угрожающей неопределенности на фронте угнетающе действовала на летчиков. Все так же они прислушивались к шуму моторов в степи…
Внизу - передний край
Все в мире преходяще.

Прошла и напряженность на плацдарме. Наземные войска остановили контрнаступление фашистов. Больше двадцати километров им нигде не удалось продвинуться.
Понемногу улучшалась погода, и у летчиков опять началась работа - в воздухе частенько появлялись одиночные фашистские бомбардировщики. Они обычно шли в облаках, выходили вниз на короткое время, сбрасывали бомбы и снова уходили в облака. Поймать их было затруднительно, но истребители поднимались и не теряли надежды на встречу…
Шли на высоте четыреста метров. Совсем рядом, метров на десять выше, простирался ровный пласт густых, как сметана, облаков. Нас подняли по шуму мотора, донесшемуся из облаков, - над аэродромом прошел «Юнкерс». Где он сейчас? Попробуй найди! С земли приказали продолжать патрулирование, и мы пошли на запад, поближе к линии фронта. «Черта с два тут увидишь, - подумал я, поглядывая вокруг. - Не такие они дураки, чтобы ждать, пока их поймают.
Сбросят - и снова в облака. Вниз они не пойдут…» Я посмотрел вниз, на землю. Там километрах в полутора от нас в черной осенней степи что-то блеснуло в нескольких местах и потухло, а вокруг этих вспышек сразу же образовались белые и черные концентрические круги. «Как в учебниках звуковые волны рисуют… Да это же бомбы взорвались!»
- Виктор, слева видел разрывы бомб?
- Видел… Какой-то «ас» даже из облаков не вышел, бросил в божий свет как в копеечку, - ответил Королев и внезапно скомандовал: - Разворот вправо!.
Королев развернулся градусов на тридцать вправо. «Что он там увидел?!» - удивился я. Воздушное пространство впереди было так же пустынно, как и вокруг Виктор продолжал маневрировать, подворачивать самолет то вправо, то влево, подошел к самым облакам. И тут я увидел, что метрах в двадцати впереди носа самолета Виктора из облаков торчат… «лапти»! Шасси «Юнкерса», как приклеенные к нижней кромке облаков, висели в воздухе. Но облака были настолько плотные, что сам бомбардировщик не просматривался. Только сзади «лаптей» ровный слой облаков взвихривался, колебался… Естественно, и фашист не видел землю, думал, что он неуязвимый идет в облаках…
Виктор закончил маневрировать, приподнял нос своего самолета. В прицеле чуть ниже центральной марки висели ноги «Юнкерса». Сама центральная марка смотрела в облака. Там, за их тоненьким слоем, должен быть фюзеляж бомбардировщика… Виктор нажал гашетку. Красные ленты трасс вырвались из носа его самолета и тут же исчезли в ровном светло-сером слое. Вслед за трассой вверху исчезли и ноги «Юнкерса», а самого Виктора прилично-таки тряхнуло воздушной волной.
«Ушел, сволочь!» - со злостью подумал Виктор, отдавая ручку от себя: ему вовсе не хотелось испытать «прелесть» столкновения с бомбардировщиком в облаках.
- Отворачивай, Витька! - крикнул я. Виктор рванул «ястребок» влево и в тот же миг увидел, как совсем рядом из облачности вывалился «Юнкерс».
За какие-то доли секунды «Юнкерс» успел перевернуться на спину и сейчас с отрицательным углом пикировал к земле, а за ним тянулась слегка изогнутая полоса черного дыма. Эта зыбкая полоса как бы отмечала последний путь гитлеровцев.
Это действительно был их последний путь. Сколько ни смотрели летчики, парашютистов они так и не обнаружили.
- Теперь-то можно и домой идти! - передал Виктор.
- Хорошо, что я всегда привязываюсь плечевыми ремнями и стопорю их. А то бы… - донеслось из-за закрытой двери.
Первым, кого мы увидели, спустившись в землянку, был Чугунов. Освещенный с одной стороны тусклым серым светом, проникавшим сквозь маленькое окошко, а с другой - красными отблесками огня из железной бочки, поставленной на-попа и заменявшей печку, он размахивал руками и с увлечением рассказывал о своей вынужденной посадке.
- Привязывайся!.. Так и посмотреть назад не сможешь, не увидишь, кто и когда собьет. И садиться-то не придется!
- Зачем же тогда эти ремни сделаны, если не привязываться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60