Еще больше развеселили листовки с утверждением, что «доблестная немецкая армия не пустит большевиков через Днепр», что на этом рубеже она накопит силы и снова перейдет в наступление. Сразу до Урала.
- Ишь ты! На меньшее, значит, не согласны? - Пусто засмеялся, и на его обветренном, как у большинства летчиков, лице блеснул ряд белых ровных зубов.
- А сами-то небось думают, куда драпать дальше! - добавил Королев.
- Да-а, а все-таки они умно придумали с Теркиным… - протянул долго молчавший Бургонов, развивая высказанную раньше Королевым мысль.
- Почему ты так думаешь, Цыган? Что же здеся умного? Кто им поверит?
- Сразу и мы вроде поверили… Главное, неожиданно все. Пропал Теркин из наших газет. Значит, убит или в плену. Убитый он фашистам не нужен. А в плену - пожалуйста. Может, кто и поверит. Ну, а если даже Теркин в плен сдался, то, мол, стоит подумать об этом…
Шли дни. И на земле, и в воздухе бои продолжались. Южнее, юго-западнее и западнее Кировограда наземные войска натолкнулись на упорное сопротивление фашистов и вынуждены были закрепиться на достигнутых рубежах. Зато правое крыло 2-го Украинского фронта успешно продвигалось вперед. Кроме Кировограда, в январе были заняты Лебедин, Шпола, Смела, а 29 января наконец части фронта соединились с войсками 1-го Украинского в районе Звениго-родки. Таким образом, «пленный» Теркин ничем не помог гитлеровцам. Наоборот, они очутились в новом котле, названном позже Корсунь-Шевченковским.а Урал отодвинулся от них еще дальше.
Наступление шло в тяжелейших условиях зимней украинской распутицы. Обильные снегопады сменялись сильными оттепелями, дороги и поля превращались в густое, клейкое месиво. Автомашины и даже танки застревали в грязи, для доставки боеприпасов мобилизовывалось местное население, и в те дни зачастую можно было услышать: «А я сегодня два пуда снарядов отнес» - и указывалось место, куда именно он или она отнесли эти два пуда снарядов.
Тяжело пришлось и истребителям. Это был единственный на данном участке фронта аэродром с бетонированной полосой. Остальные площадки раскисли, вышли из строя, и вся нагрузка боевой работы легла сначала на один полк, далеко не полностью укомплектованный летным составом и материальной частью.
Летать приходилось на большие для истребителей расстояния, в сложных метеорологических условиях. Для беспрерывного патрулирования большими группами не хватало летного состава и самолетов. Приходилось летать парами, в лучшем случае - четверками. Кроме вылетов на прикрытие наземных войск, летчики еще дежурили в первой готовности для отражения возможного налета фашистских бомбардировщиков на аэродром, на Кировоград…
Томительно медленно тянется время при дежурстве по первой готовности. Влажный холод давно пробрался в кабину, проник под куртку, наброшенную поверх лямок парашюта так, чтобы ее в любой момент можно было выбросить из кабины. Я продрог и поминутно посматривал на часы - скоро ли нас сменят. Нет… Еще полчаса…
Над аэродромом показались самолеты второй эскадрильи.
«Почему три? Они же звеном вылетали…»
- Коля, сходи во вторую, узнай, что случилось. Видишь, один не вернулся…
- Нельзя, товарищ командир. Тут из Москвы инженеров понаехало, и все в папахах. Попробуй отойди. И мне попадет по защелку, и вам достанется. А наши все ушли обедать.
- Ладно, - я посмотрел на часы, - двадцать пять минут осталось…
Долго ждать не пришлось. Вскоре на рулежной дорожке показалась невысокого роста плотная девушка с круглым миловидным лицом - мастер по вооружению из второй эскадрильи.
- Вот Молчанова, наверное, знает, что там случилось, - кивнул на нее я и позвал: - Шура! Иди-ка сюда!
Молчанова подбежала к самолету.
- Я вас слушаю, товарищ гвардии младший лейтенант! (Еще за первый сбитый самолет мне присвоили звание гвардейца.)
- Кто там у вас не вернулся? Бой был? Да залезай сюда, на крыло!
Шура влезла на плоскость.
- Горбунова сбили…
Я сразу представил себе Горбунова, каким он был. Среднего роста, флегматичный, он никогда не спешил. Бывало, все летчики сидят в машине, кричат ему, чтобы поторопился, мотор заведен, шофер даже трогает потихоньку, а он идет себе вразвалочку и не подумает прибавить шагу…
Прошел бои на Курской дуге, на Днепре, декабрьские бои сорок третьего, и вот на тебе… А Молчанова рассказывала дальше.
- Никифоров говорит - он водил четверку - что в бою его подожгли, мотор стал давать перебои, а он дрался. После боя - шли домой уже - он все ниже и ниже. Метров сто высоты оставалось, самолет перевернулся и врезался в землю, взорвался…
«Тяги рулей, видно, перегорели… И чего он тянул? На своей территории ведь, прыгал бы раньше… У немцев садился на вынужденную - и то пришел через день, а тут своя территория…»
Немецкие коммунисты
Когда мы с Королевым вошли в землянку, там на нарах среди офицеров эскадрильи сидел капитан Ульянов. Что ж, парторг полка пришел побеседовать с летчиками по душам, рассказать о последних новостях, посоветоваться с коммунистами, как лучше организовать работу. А может, и просто зашел отдохнуть, посмеяться вместе со всеми над немудреными шутками, молодежи. Обычное явление… Но почему так хмуро взглянул на вошедших и сразу повернулся к парторгу Архипенко?
- Ну, теперь все, рассказывай, Ульянов.
- Что там рассказывать… Жалели Чугунова, не брались за него по-настоящему… И я как-то мало с ним разговаривал. Все на разных аэродромах были. Он на одном, я на другом… Да и на вас надеялся… Кто же ему и помочь мог, если не вы - коммунисты, товарищи… Вот тебя, Мариинский в кандидаты приняли. Сам знаешь, какое положение. Так работать нужно, болеть за товарища!..
- А что я мог? С ним командир сколько раз говорил, Королев. А что я?..
- Да что случилось-то? - перебил меня Виктор. - Он же в Никифоровке.
- В том-то и дело. Остался там, воспылал страстью к санитарке из лазарета, но та не отвечала на его пылкие поползновения. Похоже, у него разгорелась ярость, и он разрядил свой пистолет в живот девушке.
- Зверь, а не человек!
- Какой зверь?! - удивился Ульянов.
- А разный, - пояснил свою мысль Виктор. - В воздухе он заяц, а на земле - лев!
- Что ж, здеся, теперь будет?
- Что будет? - повторил вопрос парторг. - Упустили время… Поздно теперь думать. Дело в трибунал направили. В штрафбат наверняка пошлют… Эх, не поставили вовремя человека на место…
- Чего его жалеть? Давно нужно было этого Энея отправить.
- Нужно было… Не так, Королев. Может быть, он и докатился до такой жизни потому, что вы сразу на него рукой махнули, не помогли… Все мы виноваты, чего греха таить…
В этот день боев больше не было. Фашисты, очевидно, не считали нужным прикрывать свои окруженные войска. Собственно, они никогда не прикрывали наземные части.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60