Порой в комнате собиралась дружная компания маминых друзей. Воняющие табаком мужчины и их крикливые женщины пили, ели, пели песни, порой играли с Катей, пока она не засыпала утомленно, прикорнув на краешке кровати. Сквозь сон она слышала, как мама жаловалась, что ей не на кого оставить ребенка. Видно, придется отправить девочку к отцу…
А потом приехал из Киева папа. Катя с ужасом рассматривала огромного, под потолок, дяденьку. Опустившись на корточки перед ней, дяденька ненатуральным голосом произнес:
— Поедем к бабушке… Там у нее знаешь как интересно! Гуси, куры, даже корова есть. И котята…
— Котята? — заинтересовалась Катя, колеблясь в душе.
— Очень маленькие котята, родились всего две недели назад, — пообещал дядя, которого почему-то нужно было звать папой.
Между тем Катя считала, что ни в каких папах она не нуждается. В ее концепции мироздания отец не предусматривался. С детворой своего возраста она общалась редко, мир взрослых с его важными проблемами был куда более знаком и близок ей, чем мир детей.
— А к какой бабушке мы поедем, к Старшей или Младшей? — деловито спросила она и тут же строго предупредила:
— Старшая бабушка умерла, и ее зарыли. Мы к ней поедем?
— Нет, — объяснил отец. — У тебя есть еще одна бабушка. Ты ее видела, только когда была совсем маленькой. Она очень добрая и позволит тебе играть с котятами.
— С котятами… — зачарованно повторила Катя и принялась послушно собирать вещи.
На вокзале длинный, в траурной драпировке сажи поезд внезапно напомнил о неумолимых разлуках, которыми было пронизано все ее детство. Горло больно перехватило спазмом, и девочка вдруг разрыдалась, сцепив руки на шее матери в неразрываемое кольцо.
Слезы ручьем текли из ее глаз, а губы сбивчиво лепетали:
— Мамочка, миленькая, не нужно котят… Я хочу с тобой… Я останусь с Кутьковой… Я буду сидеть тихо-тихо и никогда не буду баловаться, честное слово…
Нина почувствовала, как в носу что-то предательски защипало, к горлу подкатил горьковатый, не проглатываемый ком.
— Катюша, я приеду, — проговорила она торопливо, и виновато. — Обязательно приеду. Летом… Мы вместе поедем с тобой к морю. Оно такое огромное, синее…
— Летом? — с надеждой спросила Катя и уточнила:
— Это через две недели, да? — Две недели — это был единственный временной промежуток, доступный ее пониманию.
— Нет, сначала будет зима, потом весна, а потом лето. Лето было еще так не скоро, а нетерпеливо разводивший пары поезд готовился вот-вот тронуться с места…
— Кутъкова, миленькая Кутькова! — В ужасе перед неминуемой разлукой Катя бросилась с криком к няне. — Возьми меня к себе! Я буду себя хорошо вести, честное слово! И кашу буду всю доедать, до конца!
Судорожно прижимая к себе вздрагивающее тельце, Кутькова только кусала губы, чтобы не разрыдаться.
До отправления поезда оставались считанные минуты. Пассажиры занимали места в вагонах, Юра одну за другой нервно смолил в тамбуре сигареты.
— Отправляемся! — пробасил проводник, вскакивая на подножку.
Юра подхватил дочь на руки, сбивчиво лепеча на ходу какую-то ерунду про котят. Та вырывалась, пронзительно вереща, будто ее резали, бурные слезы заливали красное от крика, сморщенное лицо.
— Какой невоспитанный ребенок! — осуждающе заметила вальяжная дама в шляпке с вуалью и неодобрительно покачала головой.
Нина опрометью бросились с перрона, стараясь не оглядываться. Ее душили слезы. Кутькова на бегу вытирала влагу тыльной стороной ладони.
— Как… Как все это тяжело, — призналась Нина в трамвае, уже успокоившись. — И жалко Катю, и в то же время — ну не могу я ее оставить у себя! Садика нет, жить негде.
Кутькова сочувственно шмыгнула носом.
— А там все-таки свежий воздух, питание, фрукты… Вот только устроюсь, сразу же ее заберу, — неизвестно кому пообещала Нина, смаргивая повисшие на ресницах слезы. — И на море повезу летом. Обязательно!
А на нижней полке продуваемого сквозняками вагона, разметавшись в глубоком после слез сне, спала Катя.
Ее отец нервно курил в тамбуре, рассказывая случайному попутчику короткую, неуклюжую историю своей неудавшейся семейной жизни…
Обещанных котят у бабушки не оказалась. Их отчего-то съела кошка, верно убоявшись, что не сумеет их достойно воспитать. Другая бабушка оказалась непохожей на всех, кого Катя до сих пор встречала в своей короткой и богатой переменами жизни. Она работала бухгалтером в колхозе. Говорила она странно, с непривычным южным выговором, который поначалу казался Кате грубым и неестественным. Она жила в просторном доме, перед которым пламенел осенними красками фруктовый сад. За домом до самой дороги, обсаженной по краям пирамидальными тополями, простиралось распаханное поле.
В хлеву, вздыхая, терлась боками о стены рыжая корова Крася с белой звездочкой на лбу и одним обломанным рогом. По двору бродили шальные, мокрые от дождя куры, злобный крикливый петух нападал на всех чужаков, подозревая в поползновениях на целостность своего гарема.
Катю определили в садик при правлении колхоза. В старшей группе, кроме нее, было еще тридцать разновозрастных деревенских детей, бодрых, краснощеких и готовых к беспощадной борьбе с новенькой. Она говорила не по-местному и смотрелась чужой. Новенькую сразу стали травить — виртуозно, с фантазией. Ей не давали игрушки, мешали спать во время тихого часа, подсовывали в кашу помет хомячка из живого уголка, дразнили обидными прозвищами. Поначалу девочка терпела.
Особенно усердствовал в травле некий Вася. Его коронным номером было выставить жертву на посмешище, задрав короткое платьице и демонстрировав всем желающим цвет девчачьих трусиков. Однажды, когда Катя Возилась с куклами, Вася тихо подкрался сзади. Почувствовав странное шевеление за спиной. Катя резко обернулась. Хихикающая физиономия обидчика бросилась в глаза.
Месть последовала немедленно. Девочка схватила обидчика за коротко стриженные вихры и потащила его к столу, где дымились тарелки с недоеденной манной кашей. Она тыкала его лицом в размазню, пока на зов захлебывающейся криком жертвы не примчалась воспитательница.
Вася самозабвенно рыдал. Его лицо, волосы и его рубашка были вымазаны противной тягучей массой, куски Которой один за другим шлепались на пол с мерзким квакающим звуком.
После этого памятного случая дети стали относиться к Кате по-другому.
Уважение к ней, очевидно, подкреплялось нежеланием отведать каши. Вскоре она стала заводилой среди сверстников и ни одна каверза, ни одно происшествие не обходилось без нее.
Осень быстро сменилась слякотной, пуржливой, метелистой зимой, богатой оттепелями и резкими похолоданиями. Долгими зимними вечерами любимой темой разговоров Кати служила грядущая поездка на море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116