И это было уже, блять, неприятно! Не знаю уж, насколько высоких мужчин предпочитала Нинель Сергеевна, но даже я (а я сам себя скромно считаю пареньком роста скорее среднего) был выше ее на две головы. В принципе, ей и уволенный Креков вполне подошел бы по росту, да еще с некоторым запасом. А туда же: «высокий, „красивый, сильный“.
Не, главное дело, «сильный»!
Каково!
Старая сволочь, дать бы тебе пинка под жопу!
Но вообще, я был слегка озадачен. Перебирая в памяти коллег-сослуживцев, я не находил никого с подобными приметами. Нет у нас и в помине таких бобиков. Неужто Е.Е?! Но он не стоит на постах… Крыкс? Нет, не может быть. Может кто из первой смены? Там полно моральных разложенцев. Какой-нибудь Канаткин. Или Зеленкин? А может, этот, как его… Пупырин? От человека с такой фамилией можно ожидать чего угодно.
Но Нинель Сергеевна, была непреклонна:
– Какая еще первая смена! Он во второй работает, я точно знаю. С Иван Иванычем.
И в правду, думаю… Ваню ни с кем не спутаешь.
– Тогда, – говорю, – сдаюсь.
Нинель Сергеевна же была твердо убеждена в том, что я ей специально голову морочу. Она широко расставила ноги, уперла руки в крутые бока, и набычив голову, зловеще произнесла:
– Да прекрасно вы его знаете, нечего придуриваться!
Ну, думаю, все, сливайте… Сейчас она еще матом меня обложит для полной сочности. А то и в бубен с ноги сунет – ничему уже не удивлюсь.
Нет, я ожидал, конечно, плохого, но того, что сказала Нинель Сергеевна в следующую секунду, я никак не ожидал:
– Вы же с ним все время парой ходите! Как шерочка с машерочкой!
Я?!
С этим?
Парой?!
Машеро…
Ах, ты!
Так ведь это же…
Ё-П-Р-С-Т!
Догадка поразила меня как гром: Ку-ла-гин!!!
Современные нам тинэйджеры в таких случаях говорят: «Аффтар, выпей йаду!». Я даже не знал, что сказать. И сейчас не знаю. Сказал бы «пиздец в степени ужас», но, во-первых, уже говорил это совсем недавно, а во-вторых, не люблю сквернословить без особой нужды.
Старина, он, конечно, по сию пору отпирается и ни в чем не сознается. Хотел бы я ему верить, но блин, факты – упрямая вещь. Против них не попрешь.
Впрочем, всю эту историю я поведал для того лишь одного, чтобы пытливый читатель яснее представлял себе третьяковскую ситуацию, острее почувствовал ее атмосферу и колорит. Такие персонажи как Нинель Сергеевна добавляют колорита буквально в лошадиных дозах!
Но мы отвлеклись от Михаила Борисовича Лазаревского, и это моя непростительная ошибка.
11. SLO как инструмент контекстного воспитательного воздействия (продолжение)
Михаила же Борисовича, насколько мне память не изменяет, мы оставили за приятной беседой со смотрительницей. Другой, не Нинель Сергеевной. Это был бы, конечно, изящный сюжетный поворот, но я не занимаюсь художественным вымыслом сверх разумных пределов. Это была не она.
Михаил Борисович, оживленно жестикулируя, что-то с жаром втолковывал бедной бабушке. Судя по расширенным глазам последней, не иначе как наш ученый коллега пытался популярно разъяснить ей тему своей кандидатской диссертации. Впавшая в гипнотический транс смотрительница слабо мотала головой и с нескрываемым обожанием взирала на титана физико-математической мысли.
В это самое время какая-то девочка лет семи с интересом ковыряла пальчиком в красочном слое «Трех медведей». Ушлый быстроглазый пройдоха вел несанкционированную экскурсию. Горластые и белобрысые скандинавские недоросли с обезьяньим энтузиазмом фотографировались в разнообразных развязанных позах. Вспышкой их фотоаппарата можно было осветить небольшой город. В соседнем, двадцать четвертом зале глубоко нетрезвый гражданин отчаянно пытался сохранять равновесие, разглядывая «Черное море» Айвазовского. Гражданина штормило и колбасило как пуделя на торпедном катере. Встреча его головы с картиной была всего лишь вопросом времени. И в довершении всего целая семья провинциального вида по-хозяйски расположившись на банкетке, намеревалась угоститься содержимым объемистого, масляно блестящего свертка.
Все это безобразие творилось буквально на расстоянии вытянутой руки от Михаила Борисовича.
Человек несведущий возможно не поймет в чем состоял состав преступления, так я специально для таких не погнушаюсь пояснить. Все вышеозначенные деяния были категорически, строжайше запрещены, а обязанности сотрудника службы безопасности как раз и состояли в том, чтобы пресекать их в самом зародыше.
Но Михаил наш Борисович плевать хотел на все это с высокой горки. Прошу заметить, что такой облегченный подход к Делу демонстрировал человек, который каких-нибудь сорок минут назад обещал быть бдительным и внимательным!
Крыкс подобное поведение подопытного счел вызывающим. Я тоже был удивлен. Никто или почти никто в «Куранте» не придавал слишком большого значения своим должностным функциям, однако, и такое откровенное пренебрежение ими было в диковинку.
Крыкс побежал к ящику SLO и снова набрал номер «пятой» зоны. Я стоял, оперевшись о дверной косяк, и с возрастающим интересом ждал, чем все это закончится.
А где-то там, на «шестой» зоне, у дверей Депозитария меня с легко понятным нетерпением ожидал милейший Владик Ходунков, который тоже хотел пообедать. Владик Ходунков, считаю уместным сообщить, любил плотно покушать.
Владик возил с собой в специальной черной сумочке многочисленные банки и туески доверху наполненные простой деревенской закуской, которую он, чинно усевшись в дежурке, поедал с пугающей основательностью. Евгений Евгеньевич бывало подолгу смотрел на Владика и то ли восхищенно, то ли сокрушенно шептал: «О-х-х-хуеть…».
Владик вообще был ходячим воплощением и синонимом слов «степенность», «основательность» и «домовитость». Вся его фигура, внешний вид и прическа на прямой пробор «стукачок Ромашка» порождали живейшие ассоциации с крепким крестьянским хозяйством, просторным гумном и добротным коровником. Колхозное стадо, знаете ли, на ранней зорьке уходит в луга, в горнице тепло и пахнет с вечера поставленной квашней , за стеной довольно хрюкает сытый порося , а в огороде есть белокочанная капуста и укроп.
Владик являлся чрезвычайно цельной личностью, не подвластной сомнениям и излишним переживаниям. Казалось, нет такой силы, которая могла бы сбить его с панталыку. У него были абсолютно устоявшиеся взгляды на мироздание и устройство вещей. И подвинуть его в этом вопросе было невозможно даже бульдозером.
Он совершенно определенно знал, что человек сначала рождается; потом он идет в школу; потом в «путягу», оттуда прямиком в армию; после армии человеку дается ровно полгода на «погулять»; затем он женится и обзаводится потомством; затем ему полагается трудовая биография на заводе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Не, главное дело, «сильный»!
Каково!
Старая сволочь, дать бы тебе пинка под жопу!
Но вообще, я был слегка озадачен. Перебирая в памяти коллег-сослуживцев, я не находил никого с подобными приметами. Нет у нас и в помине таких бобиков. Неужто Е.Е?! Но он не стоит на постах… Крыкс? Нет, не может быть. Может кто из первой смены? Там полно моральных разложенцев. Какой-нибудь Канаткин. Или Зеленкин? А может, этот, как его… Пупырин? От человека с такой фамилией можно ожидать чего угодно.
Но Нинель Сергеевна, была непреклонна:
– Какая еще первая смена! Он во второй работает, я точно знаю. С Иван Иванычем.
И в правду, думаю… Ваню ни с кем не спутаешь.
– Тогда, – говорю, – сдаюсь.
Нинель Сергеевна же была твердо убеждена в том, что я ей специально голову морочу. Она широко расставила ноги, уперла руки в крутые бока, и набычив голову, зловеще произнесла:
– Да прекрасно вы его знаете, нечего придуриваться!
Ну, думаю, все, сливайте… Сейчас она еще матом меня обложит для полной сочности. А то и в бубен с ноги сунет – ничему уже не удивлюсь.
Нет, я ожидал, конечно, плохого, но того, что сказала Нинель Сергеевна в следующую секунду, я никак не ожидал:
– Вы же с ним все время парой ходите! Как шерочка с машерочкой!
Я?!
С этим?
Парой?!
Машеро…
Ах, ты!
Так ведь это же…
Ё-П-Р-С-Т!
Догадка поразила меня как гром: Ку-ла-гин!!!
Современные нам тинэйджеры в таких случаях говорят: «Аффтар, выпей йаду!». Я даже не знал, что сказать. И сейчас не знаю. Сказал бы «пиздец в степени ужас», но, во-первых, уже говорил это совсем недавно, а во-вторых, не люблю сквернословить без особой нужды.
Старина, он, конечно, по сию пору отпирается и ни в чем не сознается. Хотел бы я ему верить, но блин, факты – упрямая вещь. Против них не попрешь.
Впрочем, всю эту историю я поведал для того лишь одного, чтобы пытливый читатель яснее представлял себе третьяковскую ситуацию, острее почувствовал ее атмосферу и колорит. Такие персонажи как Нинель Сергеевна добавляют колорита буквально в лошадиных дозах!
Но мы отвлеклись от Михаила Борисовича Лазаревского, и это моя непростительная ошибка.
11. SLO как инструмент контекстного воспитательного воздействия (продолжение)
Михаила же Борисовича, насколько мне память не изменяет, мы оставили за приятной беседой со смотрительницей. Другой, не Нинель Сергеевной. Это был бы, конечно, изящный сюжетный поворот, но я не занимаюсь художественным вымыслом сверх разумных пределов. Это была не она.
Михаил Борисович, оживленно жестикулируя, что-то с жаром втолковывал бедной бабушке. Судя по расширенным глазам последней, не иначе как наш ученый коллега пытался популярно разъяснить ей тему своей кандидатской диссертации. Впавшая в гипнотический транс смотрительница слабо мотала головой и с нескрываемым обожанием взирала на титана физико-математической мысли.
В это самое время какая-то девочка лет семи с интересом ковыряла пальчиком в красочном слое «Трех медведей». Ушлый быстроглазый пройдоха вел несанкционированную экскурсию. Горластые и белобрысые скандинавские недоросли с обезьяньим энтузиазмом фотографировались в разнообразных развязанных позах. Вспышкой их фотоаппарата можно было осветить небольшой город. В соседнем, двадцать четвертом зале глубоко нетрезвый гражданин отчаянно пытался сохранять равновесие, разглядывая «Черное море» Айвазовского. Гражданина штормило и колбасило как пуделя на торпедном катере. Встреча его головы с картиной была всего лишь вопросом времени. И в довершении всего целая семья провинциального вида по-хозяйски расположившись на банкетке, намеревалась угоститься содержимым объемистого, масляно блестящего свертка.
Все это безобразие творилось буквально на расстоянии вытянутой руки от Михаила Борисовича.
Человек несведущий возможно не поймет в чем состоял состав преступления, так я специально для таких не погнушаюсь пояснить. Все вышеозначенные деяния были категорически, строжайше запрещены, а обязанности сотрудника службы безопасности как раз и состояли в том, чтобы пресекать их в самом зародыше.
Но Михаил наш Борисович плевать хотел на все это с высокой горки. Прошу заметить, что такой облегченный подход к Делу демонстрировал человек, который каких-нибудь сорок минут назад обещал быть бдительным и внимательным!
Крыкс подобное поведение подопытного счел вызывающим. Я тоже был удивлен. Никто или почти никто в «Куранте» не придавал слишком большого значения своим должностным функциям, однако, и такое откровенное пренебрежение ими было в диковинку.
Крыкс побежал к ящику SLO и снова набрал номер «пятой» зоны. Я стоял, оперевшись о дверной косяк, и с возрастающим интересом ждал, чем все это закончится.
А где-то там, на «шестой» зоне, у дверей Депозитария меня с легко понятным нетерпением ожидал милейший Владик Ходунков, который тоже хотел пообедать. Владик Ходунков, считаю уместным сообщить, любил плотно покушать.
Владик возил с собой в специальной черной сумочке многочисленные банки и туески доверху наполненные простой деревенской закуской, которую он, чинно усевшись в дежурке, поедал с пугающей основательностью. Евгений Евгеньевич бывало подолгу смотрел на Владика и то ли восхищенно, то ли сокрушенно шептал: «О-х-х-хуеть…».
Владик вообще был ходячим воплощением и синонимом слов «степенность», «основательность» и «домовитость». Вся его фигура, внешний вид и прическа на прямой пробор «стукачок Ромашка» порождали живейшие ассоциации с крепким крестьянским хозяйством, просторным гумном и добротным коровником. Колхозное стадо, знаете ли, на ранней зорьке уходит в луга, в горнице тепло и пахнет с вечера поставленной квашней , за стеной довольно хрюкает сытый порося , а в огороде есть белокочанная капуста и укроп.
Владик являлся чрезвычайно цельной личностью, не подвластной сомнениям и излишним переживаниям. Казалось, нет такой силы, которая могла бы сбить его с панталыку. У него были абсолютно устоявшиеся взгляды на мироздание и устройство вещей. И подвинуть его в этом вопросе было невозможно даже бульдозером.
Он совершенно определенно знал, что человек сначала рождается; потом он идет в школу; потом в «путягу», оттуда прямиком в армию; после армии человеку дается ровно полгода на «погулять»; затем он женится и обзаводится потомством; затем ему полагается трудовая биография на заводе;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104