Простой парень Леха Сальников уперся как осел, и монотонно долдонил: «А чё, нельзя? А чё, имею право поесть нормально!». Он категорически отказывался признать за собой хоть сколько-нибудь малую толику вины, и занял заранее проигрышную позицию борца за некие исконные привилегии, которые можно подумать были дарованы роду Сальниковых еще каким-нибудь там мохнатым Рюриком. Мол, «…и отцы наши, и деды испокон веку на банкеты хаживали… и езживали… и мы, значит… не позволим, бля!..».
Он добился только того, что Е.Е. вычеркнул его из списка кандидатов в старшие сотрудники, а заодно в качестве контрибуции нагрел на десять процентов. Не дешево обошлись Лехе расстегайчики.
Быстро протрезвевший Михаил Борисович пошел другим путем. Наш ученый эпикуреец крепко стоял на том, что он и понятия не имел о запрете. Будь он, Михаил Борисович в курсе, то если бы и пошел на банкет, так исключительно с целью плюнуть там на пол, а затем спеть под гитару сатирические куплеты на наболевшую тему неплатежей. Он всем сердцем приветствует идею борьбы с третьяковской правящей верхушкой, и горячо одобряет методы, посредством которых эта борьба ведется, хотя считает их недостаточно жесткими. На банкет не ходить? Прекрасно. Но бросить в кабинет Зайковой бутылку с зажигательной смесью – это же еще лучше! Ему никогда не нравилась эта Зайкова!
Подозревать же его, Михаила Борисовича в умышленном невыполнении приказа просто смешно, так как нет в «Куранте» человека более него преданного Делу. А если кто-то и объявляет себя таковым, то он самозванец и аферист почище Гришки Распутина, да отсохнет его лживый язык, и лопнут его сучьи глаза!
Озадаченный таким поворотом дела, Е.Е. вызвал Олега Баранкина. На очной ставке Михаил Борисович слово в слово повторил ранее сказанное: не знал, не ведал – и все тут. Эта наглая ложь выгодно оттенялась удивительно искренним взглядом глубоко порядочного человека, который даже приблизительно не представляет себе, как это: говорить неправду. Такой кристально чистый взгляд может иметь только «Почетный донор СССР», или благочестивый отрок Варфаламей, или ангел божий.
Думаю, при других обстоятельствах Е.Е. не оставалось бы ничего другого, кроме как извиниться перед напрасно оболганным Михаилом Борисовичем и отпустить его с миром. Но как тогда быть с Олегом Баранкиным? Неужели верный Олежка ступил на скользкий путь фрондерства, и занимается всякими грязными интригами, подставляя под удар самых преданных и несгибаемых борцов?
Но и Олежка был не таков, чтоб сдаваться без боя. На Олежку пали страшные и несправедливые подозрения в небрежном отношении к своим должностным обязанностям. Мог ли он молчать? О, нет!
Баранкин без перерыва орал минут десять, но что характерно и даже поразительно – умудрился не сообщить почти ничего конкретного. Самым веским доказательством его непричастности к банкетному инциденту было неоднократно им же самим повторенное выражение-восклицание «Не хуй, Миша, пизди-и-ить!».
Михаил Борисович легко разобрался с этими казацкими наскоками. Он просто попросил Олега припомнить точное время, место и обстоятельства, при которых он передавал (якобы передавал!) Михаилу Борисовичу судьбоносное и глубоко справедливое распоряжение руководства о запрете посещения банкета.
Простодушный Баранкин наморщил лоб и, тщетно пытаясь восстановить в памяти все указанные параметры, забормотал нечто беспомощное. Три раза запутавшись во времени, из всех обстоятельств, вспомнив лишь: «…там еще баба такая в дубленке проходила…», сбившись даже насчет места разговора, хотя он мог происходить только на Главном входе, Олег бесславно проиграл эту партию.
Собственно, было ясно, что Михаил Борисович немного лукавит, утверждая о своем блаженном неведении. Е.Е. это понимал, но катастрофически слабое выступление Олега спутало ему все карты. В общем, хитроумного Михаила Борисовича пришлось отпустить. Бессильно наблюдая за тем, как ученый-физик натягивает свою искусственную ретро-дубленочку, Е.Е. наверняка вспомнил еще одну историю.
Сначала приведем два на первый взгляд разрозненных, но на самом деле тесно в дальнейшем переплетенных факта. Факт первый: у Е.Е. в городе Минске, столице суверенной Белоруссии проживает сестра. Факт второй: у дяди Михаила Борисовича имелось движимое имущество в виде микроавтобуса заграничного производства, марки «Фольксваген». Связь между этими двумя обстоятельствами осуществила дешевая белорусская мебель.
Идея была изящная, хотя и не оригинальная: купить мебель в Белоруссии, а затем продать ее с выгодой в России. Причем планировалось притаранить по два комплекта чудесных кухонных гарнитуров «Олэся». Стало быть, чтобы один оставить себе, а продажей второго отбить все расходы. Вот такая блестящая, в стиле доктора Дж. Сороса комбинация-махинация.
В состав карательной экспедиции был включен Сергей Львович, маленький усатый кекс с «восьмерки» по фамилии… сейчас не вспомню какой, и Валерьян Кротов. Да, разумеется, еще Олег Баранкин! Пускаться в столь опасное предприятие без Олега – это я даже не знаю что… Это просто самоубийство какое-то!
Михаил Борисович САМ предложил свои услуги в качестве перевозчика. Причем практически бескорыстно: за хозяйские харчи, бензин, и, как он неопределенно выразился, «материальный эквивалент маленьких слабостей пожилого человека». Что уж это были за радости такие, и почему они так недорого стоили, Михаил Борисович не сообщил. Смена терялась в догадках и предположениях.
Сотрудник-эрудит Горобец, проведя в уме некоторые расчеты, выявил подозрительное совпадение суммы, потребованной Михаилом Борисовичем со стоимостью годовой подписки на периодическое издание «Новые знакомства для Вас».
Все прекрасно сходится, уверял нас Горобец. Тут, мол, и радости налицо, и в то же время никаких излишеств – ни тебе акробатических номеров, ни резких движений. И, мол, он, Горобец очень даже запросто может представить себе Михаила Борисовича укрывшегося с «Новыми знакомствами для Вас» в санузле. Этак, знаете ли, не торопясь, без суеты…
Не обладая столь же буйной фантазией, я лично отказывался верить в подобный вздор. Скорее уж, предположил я, Михаил Борисович планирует приобрести в фактории «Ефрем Будкинъ и сыновья. Галантерея и прочiя колониальныя товары» давно присмотренный сатиновый халат остромодного в передовых научных кругах оттенка «лунная полночь». Чтобы затем с шиком и блеском, подобно юному Аполлону появиться в родной лаборатории. И затмить, наконец, этого выскочку, этого любимца лаборанток и практиканток смазливого пошляка Аршанского!
В том, что лабораторный Аршанский существует, я не сомневался ни минуты – у каждого Пушкина есть свой Дантес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104