Челси знала: нужно было все сказать прямо, когда Уилс позвонил сразу после убийства, но голос был таким родным, и она любила его так сильно, что могла только бормотать нежные слова, хотя душа почернела от боли неизбежной разлуки. Жизнь так жестока!
С того момента, когда бабушка сказала о своей болезни, Челси понимала: будущее, о котором она мечтала, неосуществимо. Пусть разрывается сердце, комок слез подступает к горлу – нужно сесть, написать письмо Уилсу и объяснить, почему все изменилось. Челси убеждала себя, что слишком любит его, чтобы впутать в нелегкие семейные проблемы. Как невыносимо представлять, что они больше никогда не увидятся, он не подойдет к ней, не обнимет, не улыбнется… Но когда девушка чувствовала, что теряет мужество и умирает от желания ощутить его прикосновение еще хоть раз, то немедленно приводила себя в сознание, вспоминая безвольно обмякшее тело Фернандо на полу в библиотеке. Отныне она обязана позаботиться не только о матери, но и об умирающей бабушке, а кроме того, вряд ли семья Эшфордов захочет иметь дело с людьми, опозоренными грязным скандалом, с преступниками и убийцами. Они, несомненно, пожелают, чтобы единственный сын и наследник женился на девушке с незапятнанным прошлым.
Несколько часов, тяжелых, мучительных, ушло на то, чтобы попытаться написать письмо, каждое слово которого вонзалось в сердце, как острый нож. Закончив, Челси растянулась на постели и вновь перечитала написанное. Именно то, что нужно, – решила она, – чтобы покончить со всем раз и навсегда. Особенно, последняя фраза – настоящий завершающий смертельный удар их любви:
«…поэтому, Уилс, я буду всегда помнить твою улыбку… нежные руки, прекрасные мгновения, которые мы испытывали вдвоем. Как бы я хотела, чтоб эти мгновения превратились в длинную счастливую жизнь, но не всегда бывает так, как задумано. На твоих плечах, как и на моих, лежат определенные обязательства, которые необходимо выполнять. Пожалуйста, помни меня и радость взаимного узнавания. Ты всегда будешь жить в моем сердце».
Внизу листка она нарисовала крохотную розу, аккуратно сложила письмо и заклеила конверт. Сегодня она открыла дверь в новую жизнь и навсегда распрощалась с любовью. Никогда еще ей не было так плохо.
ГЛАВА 66
Через день после того, как Банни кончила работу над фильмом, Майк Стерн, верный обещанию, позвонил Леверн и пригласил на просмотр отснятого материала. Пленку проявили, брака не оказалось, и Банни больше не понадобится.
– Студия все еще намерена выпустить картину в декабре? – осведомилась Леверн.
– По всей видимости, да, но вы же знаете, как это бывает, – уклонился от прямого ответа режиссер. – Черновой монтаж будет завершен к следующей неделе, и, если все будет в порядке, я приглашу людей со студии на просмотр, прежде чем начать окончательный монтаж. Ничего не могу обещать.
– Будете держать меня в курсе дела? – униженно попросила Леверн.
Никогда еще Майк не слышал, чтобы она говорила подобным тоном, и это почему-то тронуло его: Леверн Томас, создательница и главная движущая сила карьеры дочери, может не дожить, чтобы увидеть лучшую картину Банни.
– Конечно, Леверн, обязательно, – мягко сказал он. – И сделаю все, чтобы выпустить картину вовремя, обещаю.
– Спасибо, Майк. Ты великий режиссер, уж кому судить, как не мне! Банни всегда работала с самыми лучшими.
– И вам спасибо за вчерашний день, Леверн, особенно если учесть то, что произошло за последнее время. Благодарю за все, что вы сделали для меня. Не приведи вы Банни на студию, плохо бы мне пришлось.
– Майк, – попросила она, – попробуйте показать Банни в самом выгодном свете. Вполне возможно, это ее последняя картина.
– Не говорите так, Леверн. Банни в шоковом состоянии, но она молода и еще долго сможет работать, – запротестовал Майк, хорошо зная, что это всего лишь пустые слова. Леверн, возможно, окажется права.
– Я недолго протяну, а без меня она не выдержит всего этого. Забавно, правда?
– Что тут забавного, Леверн, – из вежливости спросил Майк, не желая углубляться в ее проблемы.
– Я всегда боялась, что Банни найдет кого-то, кто займет мое место, и поэтому ни одного человека и близко к ней не подпускала. Какая ужасная ошибка, – вздохнула она и, неожиданно осознав, что открывает душу постороннему человеку, быстро сменила тему.
– Ну хватит об этом. Господи, ненавижу сентиментальных женщин. Дурочки плаксивые! Я хотела бы увидеть черновой монтаж, Майк, конечно, когда все будет готово! – прежним властным тоном объявила она.
Застигнутый врасплох, Майк попытался было отказаться.
– Я никогда… – начал он и тут же поправился: – Конечно. Почему бы нет?
– Спасибо. С нетерпением ожидаю вашего звонка. Повесив трубку, Леверн хотела было встать, но спину пронзила внезапная кинжальная боль.
«Ну вот, – подумала она, – не хватало только еще свернуть позвоночник!»
Она старалась двигаться медленно и осторожно; боль уменьшилась, только чтобы вновь вернуться, когда Леверн начала подниматься по лестнице. Женщине стало так плохо, что она замерла, схватившись за перила и задыхаясь. Наконец пришлось позвать на помощь.
– Кларк! – вскрикнула она, и в голосе звучала такая боль, что и дворецкий, и Каталина в мгновение ока очутились рядом.
Опираясь на него, Леверн сумела добраться до постели.
– Вызовите доктора Кейблшо, – корчась от невыносимой муки, пробормотала она, прикрывая глаза. – Мне нужно поговорить с ним. Каталина, принесите стакан воды и две красные пилюли.
К счастью, доктор оказался у себя и, извинившись перед пациентом, немедленно взял трубку. После того, как Леверн описала, что чувствует, доктор сказал, что приедет вечером.
– Неужели не можете просто прислать какое-нибудь лекарство? – проворчала она.
– Я хочу осмотреть вас и сделать укол, чтобы вы спокойно провели ночь.
К тому времени, как появился доктор, Челси уже была дома. Она сдала два из трех последних, самых трудных экзаменов, совершенно измучилась, плохо себя чувствовала, но заставила себя поужинать с Банни, решив поддержать хоть какое-то подобие обычной семейной жизни.
Челси постоянно тошнило, казалось, она вот-вот упадет, но стоически пыталась вести беседу, хотя Банни, по-видимому, не слышала ни слова из того, что ей говорили, всецело занятая стоявшей перед ней едой. После осмотра Леверн доктор Кейблшо позвал Челси в спальню бабушки.
– Тебе уже лучше, ба? – спросила девушка.
– Немного. Челси, доктор Кейблшо хочет научить тебя делать уколы. Я и сама все прекрасно умею, только он, очевидно, боится доверить мне наркотики.
Доктор понял намек:
– Дело не в доверии, просто под влиянием лекарства вы можете сильно превысить дозу. Ну, молодая леди, надеюсь, вы не возражаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111