Он поздравил себя с тем, что разделался со всеми установленными обязательствами. Его отец, мать, приют и поющая тетушка Энни, его страна, его прошлое и Берр – за все он расплатился сполна. Ну а те женщины, которым он задолжал, больше не смогут докучать ему своими обвинениями.
И Джед? В этом было что-то очень приятное – расплатиться за грехи, которых еще не совершал. Конечно, он обманул ее у Мама Лоу, хитростью пробрался в дом, врал насчет себя – но у него было чувство, что он спас ее, Софи думала так же.
«А не слишком это мелко?» – спросил он Софи, как иногда молодые люди спрашивают у более опытных женщин о своих сердечных делах.
Она притворилась, что слегка сердится на него. «Мистер Пайн, мне кажется, вы слегка флиртуете. Вы же любовник, а не археолог. Натура Джед – нетронута. Она привлекательна и привыкла к тому, что ее обожают, с ней носятся, а иногда и обходятся не лучшим образом. Это нормально».
«Но я не поступал с ней дурно».
«Но вы и не носились с ней. Она не уверена в вас. Ей так было нужно ваше одобрение, а вы ей в нем отказали. Почему?» «Однако, мадам Софи, что, вы думаете, она для меня?» «Вы с ней связаны общим сопротивлением своему чувству. Это нормально. Такова обратная сторона взаимопритяжения. Вы оба получили то, чего желали. Теперь время подумать, что же дальше».
«Я не привык к таким. Она слишком банальна».
«Она вовсе не банальна, мистер Пайн. Я уверена, вы так и не привыкнете ни к кому. Однако ж вы влюблены, и это правда. А теперь немного поспим. У вас впереди работа, и нам нужно собрать все силы, чтобы закончить путешествие. Что, лечение шипучкой было в самом деле так отвратительно, как предупреждал Фриски?»
«Хуже».
* * *
Он снова почти умер, а когда очнулся, увидел, что здесь Роупер со своей заинтересованной улыбкой. Роупер не был альпинистом и не мог понять упорства Джонатана: зачем тогда вообще лазить по горам, если не стремиться покорить вершину? С другой стороны, Джонатан – гостиничный служащий – с симпатией относился ко всякому, кто может пренебречь своими чувствами. Он в самом деле хотел по-дружески протянуть Роуперу руку и втянуть его в бездну, чтобы шеф узнал, какова она: ты, который так горд своим неверием ни во что, и я с моей первозданной верой во все.
Он снова немного подремал, а когда проснулся, оказался в Ланионе, где он лазил с Джед по скалам, уже не задумываясь над тем, кто ждет его за поворотом, совершенно довольный собой и той, которая рядом.
Он по-прежнему не желал говорить с Роупером.
Это было не просто соблюдение обета. В молчании он черпал силы.
Сам акт неповиновения способствовал его обновлению.
Каждое слово, им не произнесенное, каждый удар кулаком, ногой, локтем, сотрясающий все тело и дурманящий рассудок, каждая новая боль вливали в него свежую энергию, которую требовалось сохранить на будущее.
Когда боль была непереносимой, он представлял себе, что касается ее рукой, получая от нее и откладывая про запас жизненную силу.
И это действовало. Под маской агонии профессиональный наблюдатель напряженно разрабатывал план применения своей тайной энергии.
«Все безоружны, – думал он. – Они соблюдают закон лучших тюрем. Стражники не носят оружия».
30
Что-то наконец произошло. Что-то необычайное. К добру или нет – но что-то решительное и бесповоротное. Речь шла о жизни и смерти, и Джед чувствовала это очень остро.
Телефонный звонок раздался под вечер. Темно еще не было. «Конфиденциальный разговор, шеф, тет-а-тет, – сказал осторожно шкипер. – Это сэр Энтони, шеф, я не уверен, хотите ли вы, чтобы я соединил?» Роупер заворчал и перевернулся на бок, чтобы взять телефонную трубку. Он снова был в халате. Они лежали рядом, утомленные любовными ласками, хотя, видит Бог, это было больше похоже на ненависть, чем на любовь. В последнее время он опять стал испытывать желание после обеда. И она тоже. Их влечение друг к другу возрастало в обратной пропорции к чувству. У Джед стало даже возникать сомнение: имеет ли секс какое-то отношение к любви. «Я неплоха в постели», – сказала она, глядя в потолок. «О да, – согласился он. – Спроси у кого хочешь». И тут этот телефонный звонок, и он повернулся к ней спиной: «Да, черт его дери, соединяйте!» Было видно, как под шелковым халатом напряглись мышцы спины и ягодиц, теснее прижались одна к другой ноги.
– Тони, что за бесцеремонность! Ты что, снова пьян?.. Кто?!.. Ладно, соедини меня с ним. Почему бы и нет?.. Ладно, говори, если хочешь. Готов выслушать... Ко мне это не имеет никакого отношения, но я готов выслушать... Не рассказывай мне сопливых историй, Тони, ты знаешь, я не люблю этого... – Но вскоре его раздраженные реплики стали короче, а интервалы между ними – длинней. И вот Роупер, в полной тишине, уже не перебивает, а слушает, весь напружинившись и не шевелясь.
– Минутку, Тони, – велел он вдруг. – Остановись. – Он повернулся лицом к Джед и бросил, даже не думая прикрыть трубку ладонью: – Иди в ванную. Закрой дверь и открой краны. Быстро.
Джед пошла в ванную, пустила воду и подняла гуммированную отводную трубку, но Роупер услышал шум льющейся воды и заорал на нее, чтобы она отключилась. Тогда она пустила воду тоненькой струйкой и приставила ухо к замочной скважине, но распахнувшаяся от удара ногой дверь ударила ее по лицу, и Джед полетела на голландский кафель, который они недавно выбирали вместе. Тут снова раздался голос Роупера:
– Продолжай, Тони. Здесь маленькое недоразумение.
После этого она слышала только, что он слушает Брэдшоу, больше ничего. Джед погрузилась в ванну и вспомнила, как ему доставляло удовольствие садиться напротив с газетой в руках и, читая, поглаживать ступней ее бедра, а она, в свою очередь, щекотала его пальчиками ноги и возбуждала до предела. И частенько он, не вытираясь, тащил ее на руках в постель.
Но сейчас он стоит на пороге ванной.
В халате. И смотрит на нее. Соображая, что бы теперь, черт возьми, с ней сделать. И с Джонатаном. И с собой.
Его каменное лицо как бы говорило: «не подходи ко мне», что бывало исключительно редко и никогда в присутствии Дэниэла. Этим выражением он отгораживался от всего, что могло угрожать его безопасности.
– Тебе лучше одеться, – сказал он сухо. – Через две минуты здесь будет Коркоран.
– Зачем?
– Быстро одевайся.
Он вернулся к телефону, стал набирать номер и передумал. Он так аккуратно положил трубку на рычаг, что Джед поняла: еще немного, и он разнесет на кусочки не только телефон, но и всю яхту. Роупер стоял, засунув большие пальцы в карманы, и пристально наблюдал за тем, как она одевается, словно ему не нравилось то, что она на себя натягивает.
– Тебе лучше надеть человеческие туфли, – сказал он.
Тут сердце у нее упало, потому что на яхте все ходили либо в спортивной обуви, либо босиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
И Джед? В этом было что-то очень приятное – расплатиться за грехи, которых еще не совершал. Конечно, он обманул ее у Мама Лоу, хитростью пробрался в дом, врал насчет себя – но у него было чувство, что он спас ее, Софи думала так же.
«А не слишком это мелко?» – спросил он Софи, как иногда молодые люди спрашивают у более опытных женщин о своих сердечных делах.
Она притворилась, что слегка сердится на него. «Мистер Пайн, мне кажется, вы слегка флиртуете. Вы же любовник, а не археолог. Натура Джед – нетронута. Она привлекательна и привыкла к тому, что ее обожают, с ней носятся, а иногда и обходятся не лучшим образом. Это нормально».
«Но я не поступал с ней дурно».
«Но вы и не носились с ней. Она не уверена в вас. Ей так было нужно ваше одобрение, а вы ей в нем отказали. Почему?» «Однако, мадам Софи, что, вы думаете, она для меня?» «Вы с ней связаны общим сопротивлением своему чувству. Это нормально. Такова обратная сторона взаимопритяжения. Вы оба получили то, чего желали. Теперь время подумать, что же дальше».
«Я не привык к таким. Она слишком банальна».
«Она вовсе не банальна, мистер Пайн. Я уверена, вы так и не привыкнете ни к кому. Однако ж вы влюблены, и это правда. А теперь немного поспим. У вас впереди работа, и нам нужно собрать все силы, чтобы закончить путешествие. Что, лечение шипучкой было в самом деле так отвратительно, как предупреждал Фриски?»
«Хуже».
* * *
Он снова почти умер, а когда очнулся, увидел, что здесь Роупер со своей заинтересованной улыбкой. Роупер не был альпинистом и не мог понять упорства Джонатана: зачем тогда вообще лазить по горам, если не стремиться покорить вершину? С другой стороны, Джонатан – гостиничный служащий – с симпатией относился ко всякому, кто может пренебречь своими чувствами. Он в самом деле хотел по-дружески протянуть Роуперу руку и втянуть его в бездну, чтобы шеф узнал, какова она: ты, который так горд своим неверием ни во что, и я с моей первозданной верой во все.
Он снова немного подремал, а когда проснулся, оказался в Ланионе, где он лазил с Джед по скалам, уже не задумываясь над тем, кто ждет его за поворотом, совершенно довольный собой и той, которая рядом.
Он по-прежнему не желал говорить с Роупером.
Это было не просто соблюдение обета. В молчании он черпал силы.
Сам акт неповиновения способствовал его обновлению.
Каждое слово, им не произнесенное, каждый удар кулаком, ногой, локтем, сотрясающий все тело и дурманящий рассудок, каждая новая боль вливали в него свежую энергию, которую требовалось сохранить на будущее.
Когда боль была непереносимой, он представлял себе, что касается ее рукой, получая от нее и откладывая про запас жизненную силу.
И это действовало. Под маской агонии профессиональный наблюдатель напряженно разрабатывал план применения своей тайной энергии.
«Все безоружны, – думал он. – Они соблюдают закон лучших тюрем. Стражники не носят оружия».
30
Что-то наконец произошло. Что-то необычайное. К добру или нет – но что-то решительное и бесповоротное. Речь шла о жизни и смерти, и Джед чувствовала это очень остро.
Телефонный звонок раздался под вечер. Темно еще не было. «Конфиденциальный разговор, шеф, тет-а-тет, – сказал осторожно шкипер. – Это сэр Энтони, шеф, я не уверен, хотите ли вы, чтобы я соединил?» Роупер заворчал и перевернулся на бок, чтобы взять телефонную трубку. Он снова был в халате. Они лежали рядом, утомленные любовными ласками, хотя, видит Бог, это было больше похоже на ненависть, чем на любовь. В последнее время он опять стал испытывать желание после обеда. И она тоже. Их влечение друг к другу возрастало в обратной пропорции к чувству. У Джед стало даже возникать сомнение: имеет ли секс какое-то отношение к любви. «Я неплоха в постели», – сказала она, глядя в потолок. «О да, – согласился он. – Спроси у кого хочешь». И тут этот телефонный звонок, и он повернулся к ней спиной: «Да, черт его дери, соединяйте!» Было видно, как под шелковым халатом напряглись мышцы спины и ягодиц, теснее прижались одна к другой ноги.
– Тони, что за бесцеремонность! Ты что, снова пьян?.. Кто?!.. Ладно, соедини меня с ним. Почему бы и нет?.. Ладно, говори, если хочешь. Готов выслушать... Ко мне это не имеет никакого отношения, но я готов выслушать... Не рассказывай мне сопливых историй, Тони, ты знаешь, я не люблю этого... – Но вскоре его раздраженные реплики стали короче, а интервалы между ними – длинней. И вот Роупер, в полной тишине, уже не перебивает, а слушает, весь напружинившись и не шевелясь.
– Минутку, Тони, – велел он вдруг. – Остановись. – Он повернулся лицом к Джед и бросил, даже не думая прикрыть трубку ладонью: – Иди в ванную. Закрой дверь и открой краны. Быстро.
Джед пошла в ванную, пустила воду и подняла гуммированную отводную трубку, но Роупер услышал шум льющейся воды и заорал на нее, чтобы она отключилась. Тогда она пустила воду тоненькой струйкой и приставила ухо к замочной скважине, но распахнувшаяся от удара ногой дверь ударила ее по лицу, и Джед полетела на голландский кафель, который они недавно выбирали вместе. Тут снова раздался голос Роупера:
– Продолжай, Тони. Здесь маленькое недоразумение.
После этого она слышала только, что он слушает Брэдшоу, больше ничего. Джед погрузилась в ванну и вспомнила, как ему доставляло удовольствие садиться напротив с газетой в руках и, читая, поглаживать ступней ее бедра, а она, в свою очередь, щекотала его пальчиками ноги и возбуждала до предела. И частенько он, не вытираясь, тащил ее на руках в постель.
Но сейчас он стоит на пороге ванной.
В халате. И смотрит на нее. Соображая, что бы теперь, черт возьми, с ней сделать. И с Джонатаном. И с собой.
Его каменное лицо как бы говорило: «не подходи ко мне», что бывало исключительно редко и никогда в присутствии Дэниэла. Этим выражением он отгораживался от всего, что могло угрожать его безопасности.
– Тебе лучше одеться, – сказал он сухо. – Через две минуты здесь будет Коркоран.
– Зачем?
– Быстро одевайся.
Он вернулся к телефону, стал набирать номер и передумал. Он так аккуратно положил трубку на рычаг, что Джед поняла: еще немного, и он разнесет на кусочки не только телефон, но и всю яхту. Роупер стоял, засунув большие пальцы в карманы, и пристально наблюдал за тем, как она одевается, словно ему не нравилось то, что она на себя натягивает.
– Тебе лучше надеть человеческие туфли, – сказал он.
Тут сердце у нее упало, потому что на яхте все ходили либо в спортивной обуви, либо босиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141