– Должен признать, ты поймал нужный момент, – одобрительно заметил Марджорэм. – Все эти разговоры о наступлении новой эры очень пригодились. Гудхью – сторонник открытого общества. Гудхью – человек нового мышления. С ума сойти. Ты сумел тогда отхватить солидный кусок, надо признать. Конечно, его нельзя отдавать без боя. Чего же ты хочешь?
Они стояли плечом к плечу, глядя на Темзу. Гудхью положил руки на парапет, на них были надеты неподходящие к случаю велосипедные перчатки, потому что в последнее время у него появилась зябкость, вызванная нарушением кровообращения. Не совсем понимая смысл вопроса Марджорэма, он повернулся к нему за разъяснением. Но ему открылся только благочестивый профиль Марджорэма, радушно взирающею на проплывающий мимо прогулочный катер. Потом Нил тоже повернул голову, и они оказались лицом к лицу на расстоянии не более двенадцати дюймов. Если движение транспорта в самом деле было сильным, в тот момент Гудхью его вовсе не замечал.
– Передаю слова Даркера, – проговорил Марджорэм с улыбкой. – Рекс Гудхью лезет не в свое дело. Сферы интересов, о которых он не знает и не должен знать, большая политика, высокопоставленные действующие лица, и тому подобное. Вы живете в Кентиш-Таун, верно? Небольшой домик с тюлевыми занавесками?
– Почему вы спрашиваете?
– У вас просто появится дядюшка в Швейцарии, давно обожающий племянника. В день, когда «Пиявка» окажется в наших руках, он неожиданно умрет, оставив вам три четверти миллиона. Фунтов, а не франков. Свободных от налога. В качестве наследства. Вы ведь знаете, что говорят мальчики из Колумбии? «У тебя есть выбор – стать богатым или умереть». Даркер выразился так же.
– Простите, я что-то сегодня неважно соображаю, – сказал Гудхью. – Вы что же, грозите мне убийством или взятку предлагаете?
– Для начала мы испортим вам карьеру. Мы это сумеем, поверьте. А если нет, тогда подумаем. Не надо отвечать сейчас, если вы смущены. Вообще не отвечайте. Просто делайте. Действие – лучшее «слово Гудхью». – Он сочувственно улыбнулся. – Вам никто не поверит. Во всяком случае, в вашем кругу. Старина Рекс выживает из ума... И это уже с ним давно... просто он это скрывал. Если не возражаете, напоминать я не буду. Я ничего не говорил. Это была просто приятная прогулка вдоль реки после очередного скучного совещания. Хорошего вам отдыха.
* * *
«Совершенно бредовая идея, – говорил Гудхью Берру полгода назад за скромным обедом. – Она не только абсурдна, но и губительна. Я даже не хочу полемизировать и запрещаю когда-либо говорить со мной на эту тему. Мы в Англии, а не где-нибудь на Балканах или Сицилии. У тебя может быть своя агентура, Леонард, но, пожалуйста, навсегда оставь свои готические фантазии, в которых группа по изучению снабжения предстает ворочающей миллионами бандой рэкетиров, действующих в интересах Джеффри Даркера, кучки нечистых на руку банкиров, брокеров и комиссионеров и продажных офицеров разведки по обе стороны Атлантики».
– Так можно дойти до умопомешательства, – предупредил он Берра.
И вот до чего дошел он сам.
* * *
В течение недели после разговора с женой Гудхью бережно охранял свой секрет. Человек, не доверяющий себе, не доверяет никому. Берр сообщил по телефону из Майами новость о воскрешении «Пиявки», и Гудхью, как мог, старался разделить его радость. Рук временно заменил Берра в офисе на Виктория-стрит. Гудхью пригласил его на ленч в «Атенеум», но довериться не решился.
Однажды вечером забежал Пэлфрей с каким-то путаным сообщением о том, что Даркер запрашивает британских торговцев оружием о возможностях использования кое-какой сверхсовременной боевой техники в «климате, близком к южноамериканскому», якобы для консультации потребителей.
– Британской техники, Гарри? Это не Роупер. Он закупает иностранную.
Пэлфрей морщился и посасывал сигарету, и то и дело доливал себе виски.
– Но это все-таки может быть Роупер, Рекс. Что, если он прикрывает ими задницу? Ведь если эти игрушки британские – нашему терпению нет предела, ты ведь понимаешь, о чем я. Если они британские – наши глаза слепы, а голова в песке. Шли их хоть Джеку-Потрошителю. – Он гнусно захихикал.
Был прекрасный вечер, и Пэлфрею захотелось размяться. Поэтому они вышли и прогулялись до ворот Хайгейтского кладбища, нашли уединенную скамейку и присели на нее.
– Марджорэм хотел купить меня, – сказал Гудхью без всякого вступления. – За три четверти миллиона фунтов.
– Именно так они себя ведут, – ответил Пэлфрей, нисколько не удивившись. – И за границей, и дома.
– Предлагался не только пряник, но и кнут.
– О да, да, так они и делают, – сказал Пэлфрей, закуривая новую сигарету.
– Кто они, Гарри?
Пэлфрей сморщил нос, несколько раз моргнул и, кажется, странным образом растерялся.
– Ну, несколько умников. С хорошими связями. Ты знаешь.
– Я ничего не знаю.
– Хорошие сотрудники. Холодные головы, сохранившиеся со времен «холодной войны». Те, кто испугался остаться без работы. Понимаешь, Рекс?
Гудхью подумал, что Пэлфрей описывает как раз его случай, и это его огорчило.
– Тренированные двуличности, – продолжал Пэлфрей, как всегда облекая свои мысли в обрывочные, заштампованные фразы. – Порождения рыночной экономики. Выскочки восьмидесятых. Греби сколько можешь, все так и делают, никогда ведь не знаешь, откуда грянет новая война. Все по-прежнему на своих местах. По-прежнему, конечно, в силе... Ты понял? Никто этого у них не отбирал. Вопрос только, где ее применить.
Поскольку Гудхью ничего не ответил, Пэлфрей вынужден был продолжить:
– Неплохие ребята, Рекс, не осуждай их слишком. Просто немного придавлены. Нет больше Тэтчер. Нет необходимости сражаться с русским медведем, не надо искать красных у себя под кроватью. В свое время они получили поделенный мир, две ноги – хорошо, четыре – плохо. Одним прекрасным утром они проснулись и, как бы это сказать, ну, ты знаешь... – Он пожал плечами. – Кому может понравиться вакуум? Даже тебе не нравится. Ведь так? Только честно. Ты его ненавидишь.
– Под вакуумом ты подразумеваешь мир? – предположил Гудхью, вовсе не желая показаться придирчивым.
– Скорее скуку. Маломасштабность. Это никому еще не доставляло удовольствия. – Он снова усмехнулся и затянулся сигаретой. – Еще пару лет назад они были персоны особой важности, солдаты «холодной войны». Лучшие места в клубах, и все такое. Трудно остановиться, если начал когда-то играть в эти игры. Это так понятно.
– Ну и что происходит с ними сегодня?
Пэлфрей потер нос тыльной стороной руки, как будто испытывал зуд.
– Просто сидят по стенам, как мухи.
– Я это знаю. Но кто они?
Пэлфрей стал говорить уклончиво, как бы желая уйти от своих собственных суждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141