– Вон на стене, рядом, специальная кнопка. Но можно и по внутреннему телефону, что предпочитаете. Нужно набрать девятку, и я должным образом расплачусь за свое нахальство. Дэниэл плачет не потому, что ушибся. Он не хочет возвращаться в Лондон и не желает делить тебя с Кэролайн и ее детишками. Он хочет всю тебя целиком.
– Выйдите, – сказала она.
Но его спокойствие было непоколебимо, так же как и беспокойство за нее. В том, что происходило между ними, главенствовал он. Время прикидок и репетиций миновало. Настал момент действовать.
– Прикрой дверь, – тихо велел он. – Сейчас не лучший момент для беседы, но мне есть что сказать, и я не хочу, чтобы Дэниэл слышал. Он и так слишком много всего слышит через стенку.
Она пристально взглянула на него, и он прочел на ее лице неуверенность. Она закрыла дверь.
– Я одержим тобой. Я не могу выбросить тебя из головы. Это не значит, что я влюблен в тебя. Но я просыпаюсь и засыпаю с тобой. Я не могу почистить зубы, чтобы заодно не почистить и твои, но большей частью я ссорюсь с тобой. В этом нет логики, как нет и удовольствия. Я не слышал от тебя ни одной стоящей мысли, в большинстве своем то, что ты говоришь, – просто высокопарная ерунда. Тем не менее всякий раз, когда мне приходит в голову что-нибудь веселое, я хочу посмеяться вместе с тобой. А когда я грущу, мне хочется, чтобы ты утешила меня. Я не знаю, что ты из себя представляешь, если вообще хоть что-нибудь представляешь. И для чего ты здесь? Может быть, чтобы пить пиво, или ты смертельно влюблена в Роупера? Уверен, ты и сама не знаешь. У тебя в голове, наверное, полная мешанина. Но это не меняет дела. Я негодую, я дурею, мне хочется свернуть тебе шею. Но это все та же одержимость.
Он говорил для себя, и ни для кого другого. Хотя безжалостный обитатель сиротского приюта, навсегда поселившийся в нем, не мог удержаться от того, чтобы не переложить часть вины на ее плечи.
– Возможно, ты за мной слишком прилежно ухаживала. Помогала сесть. Сама присаживалась на мою кровать. Впрочем, это грех Дэниэла, потому что позволил себя похитить. Верней, мой, потому что позволил себя избить. И твой, потому что смотришь на меня так.
Она прикрыла глаза, и на мгновение показалось, что она спит. Но она тут же открыла их и подняла руку к лицу. Джонатан испугался, что не рассчитал удар и вторгся в ту уязвимую область, которую они тщательно друг от друга оберегали.
– Таких офигенно наглых вещей я в жизни не слышала, – сказала она несколько неопределенно после некоторой паузы.
Ее фраза повисла в воздухе.
– Томас, – сказала она, будто бы зовя на помощь.
Но он остался безучастен.
– О Господи, Томас... Черт... Но ведь это дом Роупера!
– Да-да, Роупера, а ты – его девушка. Но только до той поры, пока тебе это не опротивеет. А я чувствую, что очень скоро опротивеет. Кэролайн Лэнгборн ведь рассказала тебе, какой он аферист. Нет, это не пират и не картежник с Миссисипи, не романтический искатель приключений, или за кого там еще ты его принимала, когда вы познакомились. Роупер делает аферы с оружием, а значит, он немного убийца. – Это был, конечно, отчаянный шаг. Одним махом он нарушил все установки Берра и Рука. – Вот почему люди вроде нас с тобой ставят на себе крест, шпионя за ним. Повсюду в кабинете оставлены следы. «Здесь была Джед». «Это волос Джед Маршалл». Он убьет тебя за это. Вот что он делает. Убивает. – Джонатан остановился, чтобы проверить эффект своего полупризнания, но она словно застыла на месте. – Лучше пойду поговорю с Дэниэлом, – произнес он. – Что же с ним приключилось?
– Бог его знает, – ответила она.
Когда он выходил, она повела себя несколько странно. Поскольку она все еще стояла в дверях, то слегка отступила, освобождая проход, что могло быть обычной вежливостью. Но потом, повинуясь какому-то неясному импульсу, опередила его, схватилась за ручку двери и отворила ее, как будто его руки были заняты и он был неспособен сделать это сам.
Дэниэл лежал на кровати с книжкой о чудовищах.
– Джед все преувеличила, – объяснил он. – Мне просто стало обидно. А Джед рассвирепела.
19
Вечером того же дня Джонатан был все еще жив, небо все еще сияло над ним, бандиты-охранники не соскакивали на него с деревьев, когда он возвращался по туннелю к дому Вуди. Все в том же ритме трещали и звенели цикады. Солнце скрылось за горой Мисс Мейбл, смеркалось. Он поиграл в теннис с Дэниэлом и детьми Лэнгборна. Поплавал с ними, послушал Исаака – тот рассказывал об успехах «Тоттнем хотспер», Эсмеральду – она поделилась своими мыслями по поводу злых духов и Кэролайн Лэнгборн – последнюю занимали мужчины, брак и ее собственный муж.
– Дело тут, Томас, не в неверности, а во лжи. Не знаю, для чего я вам рассказываю это. Может быть, потому, что вам знакомо слово честь. Мне плевать, что он говорит о вас. У всех свои проблемы, но честь видишь сразу. Если бы он только сказал мне: "У меня роман с Анабеллой, – или с кем у него там сейчас роман, – и это еще не все, я собираюсь продолжить этот роман", – ну, я бы сказала: "Ладно. Чему быть, того не миновать. Только не думай, что я буду хранить тебе верность, если ты ее не хранишь". Это, Томас, я могу пережить. Такова женская участь. Мне просто обидно, что отдала ему все деньги и содержала его годами, и папа платил за обучение детей только для того, как выяснилось, чтобы он кидался на каждую проститутку, бросая нас, пусть не без гроша, но и не так чтобы очень при деньгах.
Он еще два раза мельком видел Джед: первый раз – в летнем домике, одетую в широкий желтый халат и пишущую письмо, второй раз – бредущую за руку с Дэниэлом по полосе прибоя в подоткнутой юбке. А когда он уходил из дома, то специально прошел под балконом ее спальни и услышал, как она говорит Роуперу по телефону:
– Нет, дорогой, он совсем не ударился, просто расстроился, и он очень быстро забыл об этом. Он сделал мне великолепнейший рисунок Сары, прогуливающейся по крыше конюшни, ты будешь просто в восторге...
И он подумал: "Теперь ты говоришь ему: «Это были хорошие новости, дорогой. Но угадай, кого я обнаружила в нашей спальне, когда поднялась наверх...»
Стоило ему добраться до дома Вуди, как время остановилось. Он осторожно вошел, рассудив, что, если бы охрана была поднята на ноги, она бы опередила его и уже была здесь. Поэтому он вошел с черного хода, обследовал весь дом и лишь после этого извлек маленькую металлическую кассету из фотоаппарата и острым кухонным ножом вырезал для нее дупло внутри книги «Тэсс из рода д'Эрбервиллей».
Дальнейшие события сменяли одно другое с методической последовательностью.
Он принял ванну. Одна мысль пришла ему в голову: «Ты сейчас как раз принимаешь душ, и некому подать тебе полотенце».
Он сварил себе куриный суп из остатков, подаренных Эсмеральдой, и подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Выйдите, – сказала она.
Но его спокойствие было непоколебимо, так же как и беспокойство за нее. В том, что происходило между ними, главенствовал он. Время прикидок и репетиций миновало. Настал момент действовать.
– Прикрой дверь, – тихо велел он. – Сейчас не лучший момент для беседы, но мне есть что сказать, и я не хочу, чтобы Дэниэл слышал. Он и так слишком много всего слышит через стенку.
Она пристально взглянула на него, и он прочел на ее лице неуверенность. Она закрыла дверь.
– Я одержим тобой. Я не могу выбросить тебя из головы. Это не значит, что я влюблен в тебя. Но я просыпаюсь и засыпаю с тобой. Я не могу почистить зубы, чтобы заодно не почистить и твои, но большей частью я ссорюсь с тобой. В этом нет логики, как нет и удовольствия. Я не слышал от тебя ни одной стоящей мысли, в большинстве своем то, что ты говоришь, – просто высокопарная ерунда. Тем не менее всякий раз, когда мне приходит в голову что-нибудь веселое, я хочу посмеяться вместе с тобой. А когда я грущу, мне хочется, чтобы ты утешила меня. Я не знаю, что ты из себя представляешь, если вообще хоть что-нибудь представляешь. И для чего ты здесь? Может быть, чтобы пить пиво, или ты смертельно влюблена в Роупера? Уверен, ты и сама не знаешь. У тебя в голове, наверное, полная мешанина. Но это не меняет дела. Я негодую, я дурею, мне хочется свернуть тебе шею. Но это все та же одержимость.
Он говорил для себя, и ни для кого другого. Хотя безжалостный обитатель сиротского приюта, навсегда поселившийся в нем, не мог удержаться от того, чтобы не переложить часть вины на ее плечи.
– Возможно, ты за мной слишком прилежно ухаживала. Помогала сесть. Сама присаживалась на мою кровать. Впрочем, это грех Дэниэла, потому что позволил себя похитить. Верней, мой, потому что позволил себя избить. И твой, потому что смотришь на меня так.
Она прикрыла глаза, и на мгновение показалось, что она спит. Но она тут же открыла их и подняла руку к лицу. Джонатан испугался, что не рассчитал удар и вторгся в ту уязвимую область, которую они тщательно друг от друга оберегали.
– Таких офигенно наглых вещей я в жизни не слышала, – сказала она несколько неопределенно после некоторой паузы.
Ее фраза повисла в воздухе.
– Томас, – сказала она, будто бы зовя на помощь.
Но он остался безучастен.
– О Господи, Томас... Черт... Но ведь это дом Роупера!
– Да-да, Роупера, а ты – его девушка. Но только до той поры, пока тебе это не опротивеет. А я чувствую, что очень скоро опротивеет. Кэролайн Лэнгборн ведь рассказала тебе, какой он аферист. Нет, это не пират и не картежник с Миссисипи, не романтический искатель приключений, или за кого там еще ты его принимала, когда вы познакомились. Роупер делает аферы с оружием, а значит, он немного убийца. – Это был, конечно, отчаянный шаг. Одним махом он нарушил все установки Берра и Рука. – Вот почему люди вроде нас с тобой ставят на себе крест, шпионя за ним. Повсюду в кабинете оставлены следы. «Здесь была Джед». «Это волос Джед Маршалл». Он убьет тебя за это. Вот что он делает. Убивает. – Джонатан остановился, чтобы проверить эффект своего полупризнания, но она словно застыла на месте. – Лучше пойду поговорю с Дэниэлом, – произнес он. – Что же с ним приключилось?
– Бог его знает, – ответила она.
Когда он выходил, она повела себя несколько странно. Поскольку она все еще стояла в дверях, то слегка отступила, освобождая проход, что могло быть обычной вежливостью. Но потом, повинуясь какому-то неясному импульсу, опередила его, схватилась за ручку двери и отворила ее, как будто его руки были заняты и он был неспособен сделать это сам.
Дэниэл лежал на кровати с книжкой о чудовищах.
– Джед все преувеличила, – объяснил он. – Мне просто стало обидно. А Джед рассвирепела.
19
Вечером того же дня Джонатан был все еще жив, небо все еще сияло над ним, бандиты-охранники не соскакивали на него с деревьев, когда он возвращался по туннелю к дому Вуди. Все в том же ритме трещали и звенели цикады. Солнце скрылось за горой Мисс Мейбл, смеркалось. Он поиграл в теннис с Дэниэлом и детьми Лэнгборна. Поплавал с ними, послушал Исаака – тот рассказывал об успехах «Тоттнем хотспер», Эсмеральду – она поделилась своими мыслями по поводу злых духов и Кэролайн Лэнгборн – последнюю занимали мужчины, брак и ее собственный муж.
– Дело тут, Томас, не в неверности, а во лжи. Не знаю, для чего я вам рассказываю это. Может быть, потому, что вам знакомо слово честь. Мне плевать, что он говорит о вас. У всех свои проблемы, но честь видишь сразу. Если бы он только сказал мне: "У меня роман с Анабеллой, – или с кем у него там сейчас роман, – и это еще не все, я собираюсь продолжить этот роман", – ну, я бы сказала: "Ладно. Чему быть, того не миновать. Только не думай, что я буду хранить тебе верность, если ты ее не хранишь". Это, Томас, я могу пережить. Такова женская участь. Мне просто обидно, что отдала ему все деньги и содержала его годами, и папа платил за обучение детей только для того, как выяснилось, чтобы он кидался на каждую проститутку, бросая нас, пусть не без гроша, но и не так чтобы очень при деньгах.
Он еще два раза мельком видел Джед: первый раз – в летнем домике, одетую в широкий желтый халат и пишущую письмо, второй раз – бредущую за руку с Дэниэлом по полосе прибоя в подоткнутой юбке. А когда он уходил из дома, то специально прошел под балконом ее спальни и услышал, как она говорит Роуперу по телефону:
– Нет, дорогой, он совсем не ударился, просто расстроился, и он очень быстро забыл об этом. Он сделал мне великолепнейший рисунок Сары, прогуливающейся по крыше конюшни, ты будешь просто в восторге...
И он подумал: "Теперь ты говоришь ему: «Это были хорошие новости, дорогой. Но угадай, кого я обнаружила в нашей спальне, когда поднялась наверх...»
Стоило ему добраться до дома Вуди, как время остановилось. Он осторожно вошел, рассудив, что, если бы охрана была поднята на ноги, она бы опередила его и уже была здесь. Поэтому он вошел с черного хода, обследовал весь дом и лишь после этого извлек маленькую металлическую кассету из фотоаппарата и острым кухонным ножом вырезал для нее дупло внутри книги «Тэсс из рода д'Эрбервиллей».
Дальнейшие события сменяли одно другое с методической последовательностью.
Он принял ванну. Одна мысль пришла ему в голову: «Ты сейчас как раз принимаешь душ, и некому подать тебе полотенце».
Он сварил себе куриный суп из остатков, подаренных Эсмеральдой, и подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141