– спросила она с сомнением. – Ты ведь знаешь, как это с тобой бывает, многие вещи ты слышишь хорошо, но смысл телепередач тебе растолковывают дети. А в пятницу, в час пик, такое оживленное движение.
– Эстер, я передал тебе все, как он сказал. Он это говорил достаточно громко, прямо мне в лицо. Каждое слово было хорошо слышно. Я видел его губы.
– Я думаю, ты можешь сообщить в полицию. Если ты уверен. Ну конечно, конечно, уверен. Но даже если ты не собираешься ничего предпринимать, мне кажется, тебе следует переговорить с доктором Прендергастом.
Чтобы подавить ярость, которую очень редко вызывала у него спутница жизни, Гудхью решил прогуляться в сторону парламента и проветриться. Но прогулка не принесла желанной свежести. Он еще и еще раз прокрутил в голове всю историю, как делал уже не впервые.
* * *
Пятница начиналась как обычно. Гудхью рано отправился на велосипеде на работу, потому что его начальник любил подбивать дела в конце недели перед отъездом за город. В девять позвонила секретарша и сообщила, что назначенная на десять встреча отменяется: у министра срочные дела в американском посольстве. Гудхью уже привык к тому, что его не включают в число посвященных. Он решил сосредоточиться на работе и даже свой ленч – сандвич и чашку чаю – съел прямо за письменным столом.
В половине четвертого секретарша позвонила, с тем чтобы попросить заглянуть к шефу на несколько минут прямо сейчас. В офисе начальника, куда поднялся Гудхью, в непринужденных позах за чашечками кофе и с сигарами сидели участники обеда, членом которого он не удостоился быть.
– Рекс, входи, – равнодушно приветствовал его шеф. – Садись, пожалуйста. Здесь все тебя знают? Отлично.
Шеф был младше Гудхью лет на двадцать. Это был богатый дебошир, университетский регбист при теплом местечке – больших достижений в области образования, как полагал Гудхью, он не имел. Недостаток кругозора министр вполне компенсировал большими амбициями. По одну руку от него сидела Барбара Вандон из американского посольства, по другую – Нил Марджорэм из группы по изучению снабжения, который всегда чрезвычайно импонировал Гудхью, то ли прошлой принадлежностью к флоту, то ли честными глазами и уравновешенностью. Гудхью поражался, что человек с таким прямым, открытым взором мог быть подручным Джеффри Даркера. Голт, тоже аппаратчик Даркера, сидел рядом с Марджорэмом и выглядел совершенно под стать Даркеру – чересчур разодетым и чересчур важным. Третьей представительницей Ривер-Хауз была сногсшибательная красавица Хейзел Банди, которая, по слухам, делила с Даркером не только служебные заботы, но и постель. Впрочем, Гудхью взял за правило никогда не верить подобным сплетням.
Шеф объяснил цель встречи. Голос звучал излишне бодро.
– Мы тут занялись проверкой того, как осуществляются англо-американские связи, Рекс, – проговорил он, неопределенно взмахнув рукой с сигарой. – И, надо признать, мы пришли к некоторым весьма тревожным выводам, о которых хотели бы услышать твое мнение. Не возражаешь? Вот так, без предварительной подготовки. Обсудим общие положения. Побросаем мячик. Ты готов?
– Почему бы нет?
– Барбара, милая, начинай.
Барбара Вандон была главной представительницей заокеанских братишек Даркера в Лондоне. Она училась в Вассаре, проводила зиму в Аспене, а лето на Вайнъярде. Однако в ее голосе звучали ноты отчаяния.
– Рекс, в этом деле с «Пиявкой» мы просто пигмеи, – взвыла она. – Настоящая игра идет где-то там наверху, сейчас и повсеместно.
Смущение Гудхью стало сразу очевидным.
– Барбара считает, что мы вместе с Лэнгли потеряли след, Рекс, – пояснил Марджорэм.
– Кто это «мы»?
– Мы – это мы. Ривер-Хауз.
Гудхью резко повернулся к шефу.
– Но это уже не общие положения...
– Ну, ну! – прервал его шеф, стряхивая пепел в сторону Барбары Вандон. – Девочка ничего особенного не сказала. Вот так запал! Боже!
Но Гудхью не дал себя сбить.
– Ривер-Хауз потерял след вместе с Лэнгли в деле «Пиявки»? – скептически глядя на Марджорэма, спросил он. – Ривер-Хауз вообще не имеет отношения к этому делу, он только обеспечивает поддержку. Операция «Пиявка» – из разряда криминальных.
– Это-то Барбара и считает нужным обсудить, – произнес Марджорэм, показывая интонацией, что он вовсе не обязательно разделяет ее мнение.
Барбара Вандон снова пошла напролом:
– Рекс, нам необходимо произвести капитальную уборку в доме, не только у нас в Лэнгли, но и здесь, в Соединенном Королевстве. – Все это здорово смахивало на заранее подготовленную речь. – Мы должны раскрутить эту операцию с «Пиявкой» и все начать с начала. Рекс, ребят из Лэнгли прокатили, верней отжали. – На сей раз Марджорэм не стал оказывать ей услуги переводчика. – Рекс, наши политики не намерены это проглотить. Они вот-вот взорвутся. Сложившуюся ситуацию следует рассмотреть очень внимательно с разных углов зрения. И что же мы видим? Проведение операции обеспечивают, с одной стороны, очень слабое, очень молодое британское агентство, простите меня, прекрасное, профессиональное, но слабое, и, с другой стороны, группка американских полицейских из Майами, ни черта не смыслящих в политике. Это хвост и собака, Рекс. Собака здесь, – ее рука поднялась над головой, – а там только хвост. Сейчас хвост впереди собаки.
На Гудхью накатила волна самообличения: ведь Пэлфрей его предупреждал, а он не придал значения. «Даркер готовится отбить свои прежние позиции, – говорил Пэлфрей. – Он рвется вперед под американским флагом».
– Рекс, – так громогласно рявкнула Барбара Вандон, что Гудхью чуть не подпрыгнул в кресле, – мы имеем дело с глобальным перераспределением геополитических сфер влияния которое происходит прямо у нас под боком, на заднем дворе, а дело поручено непрофессионалам. Они бегают с мячом в то время, когда следовало бы его отпасовать, они не умеют мыслить масштабно. То, что картели распространяют наркотики, это отдельный вопрос. Есть специальные люди, которые должны заниматься этой проблемой. Мы с этим живем, Рекс. И дорого за это платим.
– О, по высшей ставке, Барбара, насколько известно, – мрачно согласился Гудхью. Но даже после четырех лет, проведенных в Лондоне, Барбара Вандон была совершенно невосприимчива к иронии. Она продолжала:
– Картели заключают договоры друг с другом. Закупают военную технику, тренируют своих парней, согласуют свои действия. Это, Рекс, уже совсем другая игра. Суть не в том, что кто-то в Южной Америке помогает картелям. Суть в том, что картели, объединяясь, приобретают силу. Это же ежу понятно. Полиции тут делать нечего, гнаться не за кем, стрелять не в кого. Тут геополитика, Рекс. Поэтому мы должны пойти в парламент и сказать: «Ребята, мы подчиняемся обстоятельствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
– Эстер, я передал тебе все, как он сказал. Он это говорил достаточно громко, прямо мне в лицо. Каждое слово было хорошо слышно. Я видел его губы.
– Я думаю, ты можешь сообщить в полицию. Если ты уверен. Ну конечно, конечно, уверен. Но даже если ты не собираешься ничего предпринимать, мне кажется, тебе следует переговорить с доктором Прендергастом.
Чтобы подавить ярость, которую очень редко вызывала у него спутница жизни, Гудхью решил прогуляться в сторону парламента и проветриться. Но прогулка не принесла желанной свежести. Он еще и еще раз прокрутил в голове всю историю, как делал уже не впервые.
* * *
Пятница начиналась как обычно. Гудхью рано отправился на велосипеде на работу, потому что его начальник любил подбивать дела в конце недели перед отъездом за город. В девять позвонила секретарша и сообщила, что назначенная на десять встреча отменяется: у министра срочные дела в американском посольстве. Гудхью уже привык к тому, что его не включают в число посвященных. Он решил сосредоточиться на работе и даже свой ленч – сандвич и чашку чаю – съел прямо за письменным столом.
В половине четвертого секретарша позвонила, с тем чтобы попросить заглянуть к шефу на несколько минут прямо сейчас. В офисе начальника, куда поднялся Гудхью, в непринужденных позах за чашечками кофе и с сигарами сидели участники обеда, членом которого он не удостоился быть.
– Рекс, входи, – равнодушно приветствовал его шеф. – Садись, пожалуйста. Здесь все тебя знают? Отлично.
Шеф был младше Гудхью лет на двадцать. Это был богатый дебошир, университетский регбист при теплом местечке – больших достижений в области образования, как полагал Гудхью, он не имел. Недостаток кругозора министр вполне компенсировал большими амбициями. По одну руку от него сидела Барбара Вандон из американского посольства, по другую – Нил Марджорэм из группы по изучению снабжения, который всегда чрезвычайно импонировал Гудхью, то ли прошлой принадлежностью к флоту, то ли честными глазами и уравновешенностью. Гудхью поражался, что человек с таким прямым, открытым взором мог быть подручным Джеффри Даркера. Голт, тоже аппаратчик Даркера, сидел рядом с Марджорэмом и выглядел совершенно под стать Даркеру – чересчур разодетым и чересчур важным. Третьей представительницей Ривер-Хауз была сногсшибательная красавица Хейзел Банди, которая, по слухам, делила с Даркером не только служебные заботы, но и постель. Впрочем, Гудхью взял за правило никогда не верить подобным сплетням.
Шеф объяснил цель встречи. Голос звучал излишне бодро.
– Мы тут занялись проверкой того, как осуществляются англо-американские связи, Рекс, – проговорил он, неопределенно взмахнув рукой с сигарой. – И, надо признать, мы пришли к некоторым весьма тревожным выводам, о которых хотели бы услышать твое мнение. Не возражаешь? Вот так, без предварительной подготовки. Обсудим общие положения. Побросаем мячик. Ты готов?
– Почему бы нет?
– Барбара, милая, начинай.
Барбара Вандон была главной представительницей заокеанских братишек Даркера в Лондоне. Она училась в Вассаре, проводила зиму в Аспене, а лето на Вайнъярде. Однако в ее голосе звучали ноты отчаяния.
– Рекс, в этом деле с «Пиявкой» мы просто пигмеи, – взвыла она. – Настоящая игра идет где-то там наверху, сейчас и повсеместно.
Смущение Гудхью стало сразу очевидным.
– Барбара считает, что мы вместе с Лэнгли потеряли след, Рекс, – пояснил Марджорэм.
– Кто это «мы»?
– Мы – это мы. Ривер-Хауз.
Гудхью резко повернулся к шефу.
– Но это уже не общие положения...
– Ну, ну! – прервал его шеф, стряхивая пепел в сторону Барбары Вандон. – Девочка ничего особенного не сказала. Вот так запал! Боже!
Но Гудхью не дал себя сбить.
– Ривер-Хауз потерял след вместе с Лэнгли в деле «Пиявки»? – скептически глядя на Марджорэма, спросил он. – Ривер-Хауз вообще не имеет отношения к этому делу, он только обеспечивает поддержку. Операция «Пиявка» – из разряда криминальных.
– Это-то Барбара и считает нужным обсудить, – произнес Марджорэм, показывая интонацией, что он вовсе не обязательно разделяет ее мнение.
Барбара Вандон снова пошла напролом:
– Рекс, нам необходимо произвести капитальную уборку в доме, не только у нас в Лэнгли, но и здесь, в Соединенном Королевстве. – Все это здорово смахивало на заранее подготовленную речь. – Мы должны раскрутить эту операцию с «Пиявкой» и все начать с начала. Рекс, ребят из Лэнгли прокатили, верней отжали. – На сей раз Марджорэм не стал оказывать ей услуги переводчика. – Рекс, наши политики не намерены это проглотить. Они вот-вот взорвутся. Сложившуюся ситуацию следует рассмотреть очень внимательно с разных углов зрения. И что же мы видим? Проведение операции обеспечивают, с одной стороны, очень слабое, очень молодое британское агентство, простите меня, прекрасное, профессиональное, но слабое, и, с другой стороны, группка американских полицейских из Майами, ни черта не смыслящих в политике. Это хвост и собака, Рекс. Собака здесь, – ее рука поднялась над головой, – а там только хвост. Сейчас хвост впереди собаки.
На Гудхью накатила волна самообличения: ведь Пэлфрей его предупреждал, а он не придал значения. «Даркер готовится отбить свои прежние позиции, – говорил Пэлфрей. – Он рвется вперед под американским флагом».
– Рекс, – так громогласно рявкнула Барбара Вандон, что Гудхью чуть не подпрыгнул в кресле, – мы имеем дело с глобальным перераспределением геополитических сфер влияния которое происходит прямо у нас под боком, на заднем дворе, а дело поручено непрофессионалам. Они бегают с мячом в то время, когда следовало бы его отпасовать, они не умеют мыслить масштабно. То, что картели распространяют наркотики, это отдельный вопрос. Есть специальные люди, которые должны заниматься этой проблемой. Мы с этим живем, Рекс. И дорого за это платим.
– О, по высшей ставке, Барбара, насколько известно, – мрачно согласился Гудхью. Но даже после четырех лет, проведенных в Лондоне, Барбара Вандон была совершенно невосприимчива к иронии. Она продолжала:
– Картели заключают договоры друг с другом. Закупают военную технику, тренируют своих парней, согласуют свои действия. Это, Рекс, уже совсем другая игра. Суть не в том, что кто-то в Южной Америке помогает картелям. Суть в том, что картели, объединяясь, приобретают силу. Это же ежу понятно. Полиции тут делать нечего, гнаться не за кем, стрелять не в кого. Тут геополитика, Рекс. Поэтому мы должны пойти в парламент и сказать: «Ребята, мы подчиняемся обстоятельствам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141