..
Ну, знаешь… Женщины тоже изменяют мужьям, - промямлил он. - А причины бывают разные. Скука, неудовлетворенность, поиск новых ощущений, удачная ситуация, внезапная страсть… Человек дорожит своими отношениями с женой, детьми, но ему чего-то недостает, он не может получить это в браке и заполняет брешь романом с другой женщиной… Но и первую женщину он терять не хочет. - Максим потер виски. - Черт возьми, я не психолог, мне трудно говорить на такие темы. Это посложнее, чем большой бизнес.
- А по-моему, все просто, - гневно блестя глазами, возразила Евгения. - Любишь - или нет. Если ушли любовь, доверие, уважение - к черту такой брак. Мне тоже не все нравилось в наших отношениях, но я искала выход, а не любовника. И дети тут ни при чем. Жить под одной крышей и тихо ненавидеть друг друга - это хороший пример? Дети все чувствуют. Антон может видеться с дочерью так часто, как пожелает. - Евгения достала из сумочки дамские сигареты. Максим вытащил зажигалку.
- Куришь?
- Когда никто не видит, - призналась она. - Я имею в виду маму и Вику.
- Составлю компанию. - Максим вытащил свои.
- Прости, что заболталась, - затянувшись, сказала Евгения. - Обычно я держу свои проблемы при себе. Это все вино. - Она снова печально улыбнулась.
- Тебе так идет улыбка… - произнес Максим. - Черт возьми, я не представляю, как можно тебе изменить.
- Когда женился, наверное, тоже не представлял, как изменишь ей, - скептически отозвалась Евгения.
- Хочешь, я покажу тебе свою семью? - Максим полез во внутренний карман пиджака, вытащил портмоне, достал фотографию Ирины и детей.
- Красивые дети, - отозвалась Евгения. - Дочка похожа на тебя. А сын…
- На жену, - кивнул Максим. - Такой же рыжий, с веснушками.
Евгения подняла на Максима долгий внимательный взгляд, затем смущенно потупилась, бледные щеки порозовели. Пальцы левой руки комкали салфетку.
- Ты разбила мне сердце, - горько усмехнувшись, выговорил Максим. - По сути, мне было все равно, кто станет моей женой. Ирина была чертовски похожа на тебя… Но я надеялся, что ты счастлива… Мне жаль, что все так получилось.
- Прости, - еле слышно проговорила Евгения. - Я была виновата перед тобой.
- Нет. Никто ни в чем не виноват, - вздохнул он. - Ты полюбила другого, в чем же твоя вина?
Девушка-официантка робко приблизилась к столику и осведомилась, нравится ли им блюдо.
- Вы ничего не едите, - заметила она.
- Не волнуйтесь, все замечательно, - заверил ее Максим. - Принесите горячее. И еще бутылку вина.
Евгения затушила сигарету, бросила терзать салфетку и посмотрела в окно. Через дорогу строили новый дом. Гастарбайтеры в грязных синих куртках, напоминавших робы, ежились и приплясывали на тротуаре.
- Смена закончилась, - объяснила Евгения. - Ждут автобуса. Наши проблемы показались бы этим людям смешными.
- Не думаю, - покачал головой Максим. - Эти проблемы не зависят от толщины кошелька.
- Мой муж Антон неплохой человек, - вдруг сказала Евгения. - Он действительно меня любил, но у нас оказались несколько разные представления о семейном счастье. Антон считает, что жена должна сидеть дома, растить кучу детей, заботиться о муже, а свободное время посвящать походам по магазинам и салонам красоты. А мне этого мало. Я честно старалась внушить себе, что смысл жизни в доме и детях, но у меня не получилось. Я чувствовала себя растением, красивым и бесполезным. Понимаешь?
- Понимаю, - абсолютно искренне ответил Максим.
Он действительно ее понимал. Он слишком хорошо ее знал - рыжую бестию, дерзкую девчонку, полную огня, неуемной кипучей энергии, жажды познаний, страсти к переменам. Посадить ее без движения, без перспективы, в особняке, даже самом шикарном, - равносильно изощренной пытке. Ей был нужен не принц на белом «мерседесе», а обычный парень, который не пытался бы ее переделать.
Зеленая веточка сердце веселит.
Золотая клеточка умереть велит…
Когда Максим сказал об этом, ее глаза повлажнели и расширились, а губы дрогнули, приоткрылись, как лепестки пробудившегося цветка.
- Ты единственный, кто меня понял, - произнесла она с тихой горечью. - Остальные считают меня сумасбродкой… Ты всегда понимал меня лучше, чем я сама себя понимала.
- Просто я любил тебя, - усмехнувшись, сказал Максим. - Мне было все равно, чем ты захочешь заняться и сколько родишь детей, лишь бы ты была рядом.
- Ради бога, перестань, а то я сейчас зареву, - жалобно попросила Евгения.
- Реви, - разрешил Максим. - Я дам тебе платок.
- Нет, - потрясла головой Евгения, - давай уж поедим, а то перед официанткой неудобно. Здесь вкусно готовят.
- И выпьем, - с задумчивой улыбкой добавил Максим. - За взаимопонимание.
***
На улице стоял трескучий мороз. Редкие прохожие перемещались трусцой, нахлобучив шапки на глаза, кутая носы в воротники и шарфы. Бродячие собаки жались к канализационным люкам. Максим не ощущал холода. Евгения скользила на каблучках по утоптанному снегу, придерживая его за локоть, смеялась над рассказанной забавной историей. Максим смотрел, как сонные снежинки медленно тают на рыжих волосах, слышал биение собственного сердца, звучащее в такт ее легким шагам, и вновь ощущал себя безумно влюбленным мальчишкой, пылким романтиком, у которого все впереди.
- Вот мой дом, - сказала Евгения и показала на выплывшую из сумрака монолитную кирпичную башню с округленными углами и небольшими синими балконами на французский манер. - С него все и началось. Я имею в виду мой бизнес. Седьмой этаж, счастливый. Извини, зайти не приглашаю - у меня бардак.
- В другой раз, - согласился Максим. - У тебя волосы заиндевели. Можно?
Он высвободил руку из перчатки и осторожно коснулся рукой непокорных завитков, одновременно мягких, как шелковая нить, и жестких, как проволока. Медлил, перебирая упрямые локоны. Тонкие пальцы Евгении легли на его запястье, дрогнули, задержались, обжигая своим трепетным теплом, пушистые ресницы на секунду сомкнулись, скрыв укоризненный взгляд, а когда разомкнулись вновь, Максим не понял, что таилось на дне черных, как зимнее небо, расширившихся зрачков.
- До завтра, - произнесла Евгения почему-то полушепотом.
- Да завтра, - эхом повторил Максим.
Евгения сделала шаг назад, затем повернулась на каблучках и быстро, опережая стужу, нырнула в подъезд. Максим дождался, когда закроется дверь, отгораживая Евгению от него и от остального мира, и уже тогда ощутил, как ночной холод прокрался под кашемировое пальто и вовсю шурует по спине, в рукавах, поднимается к голове, сползает в дорогущие импортные дизайнерские ботинки, абсолютно бесполезные в двадцатиградусный российский мороз.
Весь следующий день прошел как в тумане. Максим отвечал на звонки, вел переговоры, обедал в Думе, принимал решения. Мысли постоянно возвращались ко вчерашнему вечеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Ну, знаешь… Женщины тоже изменяют мужьям, - промямлил он. - А причины бывают разные. Скука, неудовлетворенность, поиск новых ощущений, удачная ситуация, внезапная страсть… Человек дорожит своими отношениями с женой, детьми, но ему чего-то недостает, он не может получить это в браке и заполняет брешь романом с другой женщиной… Но и первую женщину он терять не хочет. - Максим потер виски. - Черт возьми, я не психолог, мне трудно говорить на такие темы. Это посложнее, чем большой бизнес.
- А по-моему, все просто, - гневно блестя глазами, возразила Евгения. - Любишь - или нет. Если ушли любовь, доверие, уважение - к черту такой брак. Мне тоже не все нравилось в наших отношениях, но я искала выход, а не любовника. И дети тут ни при чем. Жить под одной крышей и тихо ненавидеть друг друга - это хороший пример? Дети все чувствуют. Антон может видеться с дочерью так часто, как пожелает. - Евгения достала из сумочки дамские сигареты. Максим вытащил зажигалку.
- Куришь?
- Когда никто не видит, - призналась она. - Я имею в виду маму и Вику.
- Составлю компанию. - Максим вытащил свои.
- Прости, что заболталась, - затянувшись, сказала Евгения. - Обычно я держу свои проблемы при себе. Это все вино. - Она снова печально улыбнулась.
- Тебе так идет улыбка… - произнес Максим. - Черт возьми, я не представляю, как можно тебе изменить.
- Когда женился, наверное, тоже не представлял, как изменишь ей, - скептически отозвалась Евгения.
- Хочешь, я покажу тебе свою семью? - Максим полез во внутренний карман пиджака, вытащил портмоне, достал фотографию Ирины и детей.
- Красивые дети, - отозвалась Евгения. - Дочка похожа на тебя. А сын…
- На жену, - кивнул Максим. - Такой же рыжий, с веснушками.
Евгения подняла на Максима долгий внимательный взгляд, затем смущенно потупилась, бледные щеки порозовели. Пальцы левой руки комкали салфетку.
- Ты разбила мне сердце, - горько усмехнувшись, выговорил Максим. - По сути, мне было все равно, кто станет моей женой. Ирина была чертовски похожа на тебя… Но я надеялся, что ты счастлива… Мне жаль, что все так получилось.
- Прости, - еле слышно проговорила Евгения. - Я была виновата перед тобой.
- Нет. Никто ни в чем не виноват, - вздохнул он. - Ты полюбила другого, в чем же твоя вина?
Девушка-официантка робко приблизилась к столику и осведомилась, нравится ли им блюдо.
- Вы ничего не едите, - заметила она.
- Не волнуйтесь, все замечательно, - заверил ее Максим. - Принесите горячее. И еще бутылку вина.
Евгения затушила сигарету, бросила терзать салфетку и посмотрела в окно. Через дорогу строили новый дом. Гастарбайтеры в грязных синих куртках, напоминавших робы, ежились и приплясывали на тротуаре.
- Смена закончилась, - объяснила Евгения. - Ждут автобуса. Наши проблемы показались бы этим людям смешными.
- Не думаю, - покачал головой Максим. - Эти проблемы не зависят от толщины кошелька.
- Мой муж Антон неплохой человек, - вдруг сказала Евгения. - Он действительно меня любил, но у нас оказались несколько разные представления о семейном счастье. Антон считает, что жена должна сидеть дома, растить кучу детей, заботиться о муже, а свободное время посвящать походам по магазинам и салонам красоты. А мне этого мало. Я честно старалась внушить себе, что смысл жизни в доме и детях, но у меня не получилось. Я чувствовала себя растением, красивым и бесполезным. Понимаешь?
- Понимаю, - абсолютно искренне ответил Максим.
Он действительно ее понимал. Он слишком хорошо ее знал - рыжую бестию, дерзкую девчонку, полную огня, неуемной кипучей энергии, жажды познаний, страсти к переменам. Посадить ее без движения, без перспективы, в особняке, даже самом шикарном, - равносильно изощренной пытке. Ей был нужен не принц на белом «мерседесе», а обычный парень, который не пытался бы ее переделать.
Зеленая веточка сердце веселит.
Золотая клеточка умереть велит…
Когда Максим сказал об этом, ее глаза повлажнели и расширились, а губы дрогнули, приоткрылись, как лепестки пробудившегося цветка.
- Ты единственный, кто меня понял, - произнесла она с тихой горечью. - Остальные считают меня сумасбродкой… Ты всегда понимал меня лучше, чем я сама себя понимала.
- Просто я любил тебя, - усмехнувшись, сказал Максим. - Мне было все равно, чем ты захочешь заняться и сколько родишь детей, лишь бы ты была рядом.
- Ради бога, перестань, а то я сейчас зареву, - жалобно попросила Евгения.
- Реви, - разрешил Максим. - Я дам тебе платок.
- Нет, - потрясла головой Евгения, - давай уж поедим, а то перед официанткой неудобно. Здесь вкусно готовят.
- И выпьем, - с задумчивой улыбкой добавил Максим. - За взаимопонимание.
***
На улице стоял трескучий мороз. Редкие прохожие перемещались трусцой, нахлобучив шапки на глаза, кутая носы в воротники и шарфы. Бродячие собаки жались к канализационным люкам. Максим не ощущал холода. Евгения скользила на каблучках по утоптанному снегу, придерживая его за локоть, смеялась над рассказанной забавной историей. Максим смотрел, как сонные снежинки медленно тают на рыжих волосах, слышал биение собственного сердца, звучащее в такт ее легким шагам, и вновь ощущал себя безумно влюбленным мальчишкой, пылким романтиком, у которого все впереди.
- Вот мой дом, - сказала Евгения и показала на выплывшую из сумрака монолитную кирпичную башню с округленными углами и небольшими синими балконами на французский манер. - С него все и началось. Я имею в виду мой бизнес. Седьмой этаж, счастливый. Извини, зайти не приглашаю - у меня бардак.
- В другой раз, - согласился Максим. - У тебя волосы заиндевели. Можно?
Он высвободил руку из перчатки и осторожно коснулся рукой непокорных завитков, одновременно мягких, как шелковая нить, и жестких, как проволока. Медлил, перебирая упрямые локоны. Тонкие пальцы Евгении легли на его запястье, дрогнули, задержались, обжигая своим трепетным теплом, пушистые ресницы на секунду сомкнулись, скрыв укоризненный взгляд, а когда разомкнулись вновь, Максим не понял, что таилось на дне черных, как зимнее небо, расширившихся зрачков.
- До завтра, - произнесла Евгения почему-то полушепотом.
- Да завтра, - эхом повторил Максим.
Евгения сделала шаг назад, затем повернулась на каблучках и быстро, опережая стужу, нырнула в подъезд. Максим дождался, когда закроется дверь, отгораживая Евгению от него и от остального мира, и уже тогда ощутил, как ночной холод прокрался под кашемировое пальто и вовсю шурует по спине, в рукавах, поднимается к голове, сползает в дорогущие импортные дизайнерские ботинки, абсолютно бесполезные в двадцатиградусный российский мороз.
Весь следующий день прошел как в тумане. Максим отвечал на звонки, вел переговоры, обедал в Думе, принимал решения. Мысли постоянно возвращались ко вчерашнему вечеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59