А пока и старики борозд своих не испортят. Хе-хе…
Она чуть не поперхнулась глотком кофе, только что сделанная затяжка неприятно проскользнула перед глотком прямо в желудок, встав там комом.
– Пожалуй, что рыбничек или рябчик с брусникой были уже лишними, – стыдя себя за обжорство заметила Марфа.
Чтобы подсластить таблетку «зорина», который помогал ей от вспучивания живота и мучивших её газов, она сунула в рот шоколадную конфету, – внутри была вишенка, так приятно создававшая на языке послевкусие.
Тут и раздался первый звонок.
Так Марфа узнала, что борт из Таджикистана в Подмосковье не пробыл.
Через час, который она провела в почти полуобморочном состоянии, она узнала, что борт и не прибудет. Его останки нашли аж на Украине.
Если погиб груз, – это ужасно. Но не так, как если груз похищен.
Потому что за погибший груз – один расчет от «Папы», ведущего контроль в мире за всеми поставками героина, за украденный – другой. «Папу» она никогда не видела и не слышала. Знала только, что его штаб – квартира где-то в американском штате Техас.
Если же груз хитроумно похищен, то цены на героин в Европе и Америке резко «вздрогнут». И тогда от «Папы» будет другой совсем счет.
По жирной спине Марфы обильно, в три ручья хлынули потоки пота. В этот момент и прозвучал второй звонок.
Это был международный звонок.
«Папа» говорил как всегда через секретаря-переводчика. Придурошная переводчица с легким акцентом, слегка, как всегда, заикаясь, переводила ей слова «Папы». «Наказ миссис Посаднице», – как сказала переводчица. Возможно «Папа» и не знал, как зовут его российскую подельницу «в миру». А может, его это и не сильно – интересовало. Такие люди в подробности не вникают. «Папа» передал, что она знает о пропаже груза. – сказала переводчица.
– Вот сволочь, – не сказала, но подумала Марфа. – Прошло всего-ничего, а этот старый пердун уже все знает.
При то, что и Марфа была уже далеко не молодой пердуньей, старость «Папы» придавала ему в глазах Марфы какой-то дополнительный уничижительный недостаток.
– Да… Это большое несчастье. Но передайте «Папе», что я что-нибудь придумаю. И свои долги я во всяком случае плачу во время.
Насчет долгов «Папа» предупредил, что, как это у вас русских говорят, «счетчик включен». Срок у вас две недели.
– За две недели я не успею организовать такой большой груз! – холодея спиной и животом прошелестела своим жестким голосом Марфа.
– Тогда «Папа» предлагает выполнить одно его несложное задание.
– Я все выполню. У меня много людей! В разных странах мира!
– Это хорошо. В одной такой стране и нужно будет провести одну небольшую акцию.
– Что за акция? – успокаиваясь спросила Марфа.
– Простая: надо будет похитить несколько картин из мадридского музея «Прадо».
– Каких картин? – насторожилась Марфа. Весь ужас невыполнимости задания стал наконец-то до неё доходить. «Прадо» ещё ни разу за всю его историю не обворовывали? Там охрана – лучшая в мире. Сигнализация, не доступная уму простого смертного. Да и из Испании картины потом не вывезти.
– Нужно взять несколько картин Эль Греко, в основном мужские портреты. Список и цветные слайды к Вам поступят сегодня вечером. И картины Веласкеса с карликами, – и портреты самих карликов, и фрагменты больших композиций, на которых карлики есть…
– Господи, – сказала себе давно не верящая ни в Христа, ни в Магомета Марфа. – Это ж уму не постижимо. Хорошо, что линия прочно заблокирована от прослушивания. Это ж кража века! Картины, как похищенные, так и испорченные вырезанием фрагментов, стоят, несколько миллиардов.
– Это примерная стоимость потерянного Вами груза героина, – словно услышав её мысленный вопрос заметила секретарша «Папы».
– Это все?
– Нет, чтобы подогнать стоимость потерянного Вами груза к стоимости картин, которые должны Ваши бригады похитить для «Папы», добавим сюда три картины Эль Греко из музея в Толедо, две картины Пикассо из музея в Барселоне, и картины японских графиков, которые два дня назад похитили по заказу Фритьефа Никольссена ваши люди в музее частных коллекций.
– Волк позорный, и это знает, – не сказала, но подумала Марфа.
– Но я уже получила задаток из Осло…
– Это ваши проблемы, «Папа» тоже собирает японских графиков.
– А если мне не удастся уложиться в срок? – спросила холодея Марфа.
– Тогда Ваш с «Папой» контракт, такой большой, такой выгодный, будет расторгнут… В связи со смертью одного из партнеров.
– Чтоб ты сдох, – сказал мысленно Марфа.
Панагия Софьи Палеолог. Расследование ведет Иван Путилин
Спал Климентьев последнюю ночь плохо. И снились ему, пока ехал от Пскова до Окуловки, тараканы. То есть самые что ни на есть настоящие прусские насекомые с усами. Он ещё подумал тогда:
– К чему бы это?
Оказалось, к полному фиаско.
– Ну-те-с, братец Вы мой, кого подсунули государственному чиновнику в качестве доверенного лица?
Пряча глаза, начальник станции робко возражал:
– Я ж предупреждал, Вас-ство, что – пьет – с, сукин сын, как сукин сын.
– Изящно выражаетесь, – невольно усмехнулся Климентьев. – Стишки писать не пробовали?… Оды, знаете ли, всякие там сонеты с сонатами?
– Нет, – с, виноват:. – с.
– Да нет, как раз хорошо, что стихов не пишете. Значит в состоянии простой прозой объяснить мне, что случилось? Где нам этого подлеца искать прикажете?
– Не могу знать, – совсем потупился застенчивый железнодорожник.
– Пристав!
– Я.
– Прикажите окружить дом, в котором живет Михайлов.
– Точно так-с. Но никак нет-с.
– То есть?
– То есть у меня столько понятых нет-с.
– А где жандарм?
– Пьет-с.
– И он пьет?
– Точно так-с. Но – на законном основании.
– То есть?
– То есть на собственной свадьбе.
– Где свадьба? – Да вон, рядышком с постоялым двором, в доме купца Коврихина.
– Позвать.
Позвали жандарма. Он, несмотря на штатский черный костюм, вытянулся «во фрунт».
– Хочешь, братец, послужить царю и Отечеству?
– Точно так-с.
– Стой у двери, как увидишь Михайловых, бери их за шиворот и зови меня. Понял?
– Как не понять. Самое простое дело. Аккурат, главное что, у меня свадьба только что наметилась. Невеста, холодец, рыбное заливное, икра паюсная…
– Это от нас не уйдет. Как поймаем Михайлова, так сразу и икорки паюсной попробуем, и невесту… В смысле – поздравим.
Только жандарм встал у ворот постоялого двора, как раз возле большой поленицы дров, заготовленных с прошлого лета, как стал делать всякие смешные знаки Климентьеву. Он подпрыгивал на одной ноге, косил голову то налево, то направо, махал несуразно руками и яростно подмигивал, стремясь скорее привлечь внимание питерского сыскаря.
Климентьев подошел к нему.
– Что у тебя? Как то ты, братец, выглядишь нескромно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Она чуть не поперхнулась глотком кофе, только что сделанная затяжка неприятно проскользнула перед глотком прямо в желудок, встав там комом.
– Пожалуй, что рыбничек или рябчик с брусникой были уже лишними, – стыдя себя за обжорство заметила Марфа.
Чтобы подсластить таблетку «зорина», который помогал ей от вспучивания живота и мучивших её газов, она сунула в рот шоколадную конфету, – внутри была вишенка, так приятно создававшая на языке послевкусие.
Тут и раздался первый звонок.
Так Марфа узнала, что борт из Таджикистана в Подмосковье не пробыл.
Через час, который она провела в почти полуобморочном состоянии, она узнала, что борт и не прибудет. Его останки нашли аж на Украине.
Если погиб груз, – это ужасно. Но не так, как если груз похищен.
Потому что за погибший груз – один расчет от «Папы», ведущего контроль в мире за всеми поставками героина, за украденный – другой. «Папу» она никогда не видела и не слышала. Знала только, что его штаб – квартира где-то в американском штате Техас.
Если же груз хитроумно похищен, то цены на героин в Европе и Америке резко «вздрогнут». И тогда от «Папы» будет другой совсем счет.
По жирной спине Марфы обильно, в три ручья хлынули потоки пота. В этот момент и прозвучал второй звонок.
Это был международный звонок.
«Папа» говорил как всегда через секретаря-переводчика. Придурошная переводчица с легким акцентом, слегка, как всегда, заикаясь, переводила ей слова «Папы». «Наказ миссис Посаднице», – как сказала переводчица. Возможно «Папа» и не знал, как зовут его российскую подельницу «в миру». А может, его это и не сильно – интересовало. Такие люди в подробности не вникают. «Папа» передал, что она знает о пропаже груза. – сказала переводчица.
– Вот сволочь, – не сказала, но подумала Марфа. – Прошло всего-ничего, а этот старый пердун уже все знает.
При то, что и Марфа была уже далеко не молодой пердуньей, старость «Папы» придавала ему в глазах Марфы какой-то дополнительный уничижительный недостаток.
– Да… Это большое несчастье. Но передайте «Папе», что я что-нибудь придумаю. И свои долги я во всяком случае плачу во время.
Насчет долгов «Папа» предупредил, что, как это у вас русских говорят, «счетчик включен». Срок у вас две недели.
– За две недели я не успею организовать такой большой груз! – холодея спиной и животом прошелестела своим жестким голосом Марфа.
– Тогда «Папа» предлагает выполнить одно его несложное задание.
– Я все выполню. У меня много людей! В разных странах мира!
– Это хорошо. В одной такой стране и нужно будет провести одну небольшую акцию.
– Что за акция? – успокаиваясь спросила Марфа.
– Простая: надо будет похитить несколько картин из мадридского музея «Прадо».
– Каких картин? – насторожилась Марфа. Весь ужас невыполнимости задания стал наконец-то до неё доходить. «Прадо» ещё ни разу за всю его историю не обворовывали? Там охрана – лучшая в мире. Сигнализация, не доступная уму простого смертного. Да и из Испании картины потом не вывезти.
– Нужно взять несколько картин Эль Греко, в основном мужские портреты. Список и цветные слайды к Вам поступят сегодня вечером. И картины Веласкеса с карликами, – и портреты самих карликов, и фрагменты больших композиций, на которых карлики есть…
– Господи, – сказала себе давно не верящая ни в Христа, ни в Магомета Марфа. – Это ж уму не постижимо. Хорошо, что линия прочно заблокирована от прослушивания. Это ж кража века! Картины, как похищенные, так и испорченные вырезанием фрагментов, стоят, несколько миллиардов.
– Это примерная стоимость потерянного Вами груза героина, – словно услышав её мысленный вопрос заметила секретарша «Папы».
– Это все?
– Нет, чтобы подогнать стоимость потерянного Вами груза к стоимости картин, которые должны Ваши бригады похитить для «Папы», добавим сюда три картины Эль Греко из музея в Толедо, две картины Пикассо из музея в Барселоне, и картины японских графиков, которые два дня назад похитили по заказу Фритьефа Никольссена ваши люди в музее частных коллекций.
– Волк позорный, и это знает, – не сказала, но подумала Марфа.
– Но я уже получила задаток из Осло…
– Это ваши проблемы, «Папа» тоже собирает японских графиков.
– А если мне не удастся уложиться в срок? – спросила холодея Марфа.
– Тогда Ваш с «Папой» контракт, такой большой, такой выгодный, будет расторгнут… В связи со смертью одного из партнеров.
– Чтоб ты сдох, – сказал мысленно Марфа.
Панагия Софьи Палеолог. Расследование ведет Иван Путилин
Спал Климентьев последнюю ночь плохо. И снились ему, пока ехал от Пскова до Окуловки, тараканы. То есть самые что ни на есть настоящие прусские насекомые с усами. Он ещё подумал тогда:
– К чему бы это?
Оказалось, к полному фиаско.
– Ну-те-с, братец Вы мой, кого подсунули государственному чиновнику в качестве доверенного лица?
Пряча глаза, начальник станции робко возражал:
– Я ж предупреждал, Вас-ство, что – пьет – с, сукин сын, как сукин сын.
– Изящно выражаетесь, – невольно усмехнулся Климентьев. – Стишки писать не пробовали?… Оды, знаете ли, всякие там сонеты с сонатами?
– Нет, – с, виноват:. – с.
– Да нет, как раз хорошо, что стихов не пишете. Значит в состоянии простой прозой объяснить мне, что случилось? Где нам этого подлеца искать прикажете?
– Не могу знать, – совсем потупился застенчивый железнодорожник.
– Пристав!
– Я.
– Прикажите окружить дом, в котором живет Михайлов.
– Точно так-с. Но никак нет-с.
– То есть?
– То есть у меня столько понятых нет-с.
– А где жандарм?
– Пьет-с.
– И он пьет?
– Точно так-с. Но – на законном основании.
– То есть?
– То есть на собственной свадьбе.
– Где свадьба? – Да вон, рядышком с постоялым двором, в доме купца Коврихина.
– Позвать.
Позвали жандарма. Он, несмотря на штатский черный костюм, вытянулся «во фрунт».
– Хочешь, братец, послужить царю и Отечеству?
– Точно так-с.
– Стой у двери, как увидишь Михайловых, бери их за шиворот и зови меня. Понял?
– Как не понять. Самое простое дело. Аккурат, главное что, у меня свадьба только что наметилась. Невеста, холодец, рыбное заливное, икра паюсная…
– Это от нас не уйдет. Как поймаем Михайлова, так сразу и икорки паюсной попробуем, и невесту… В смысле – поздравим.
Только жандарм встал у ворот постоялого двора, как раз возле большой поленицы дров, заготовленных с прошлого лета, как стал делать всякие смешные знаки Климентьеву. Он подпрыгивал на одной ноге, косил голову то налево, то направо, махал несуразно руками и яростно подмигивал, стремясь скорее привлечь внимание питерского сыскаря.
Климентьев подошел к нему.
– Что у тебя? Как то ты, братец, выглядишь нескромно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123