Следов оставил мало. Или работал ещё и опытный чистильщик. Или, что скорее всего, когда речь идет о шестимиллионной коллекции, и то, и другое.
Загадки начались ещё на подходах к квартире коллекционера.
Верочка сразу же осмотрела двор, часть сквера, примыкавшего к окнам квартиры Киршей.
Под окнами квартиры, коллекционера она обнаружила следы борьбы.
Верочка давно научилась читать следы не хуже знаменитого Следопыта Фенимора Купера. Она явственно «прочитала» на мягкой земле, на траве, на бетонном бордюрчике, отделявшем дерн от стены, – что здесь было совершено насилие. Следы жертвы, скомканные, сбитые в странном танце, свидетельствовали, скорее всего, что жертву душили.
Еще одну деталь обнаружила она с внешней стороны дома.
На уровне второго этажа белел облом крупной ветви. Конечно, могла быть случайность. Но вы помните, что считала Верочка относительно случайностей в делах об убийстве вообще коллекционера – миллионера, в частности. Она нашла в гуще кустарника заброшенную туда ветку. На ветке был надлом, характерных для надлома, сделанного человеком, а не ветром, ураганом, которые последнее время нередко проносились над Москвой. В московских палисадниках, скверах и парках никого сегодня не удивит сломанная ветка, вырванное с корнем дерево.
Здесь было что-то иное. И Верочка эту деталь запомнила.
И когда нашла в квартире коллекционера труп молодого человека, после двухдневных раздумий пришла к выводу, что не он сам пришел в квартиру. И не сверхсильный преступник его туда притащил, чтобы увести внимание следователя в сторону. Скорее всего, юноша был убит ещё на улице. И медэкспертиза подтвердила её предположение.
На шее юноши было две странгуляционные борозды – одна, более ранняя которая, скорее всего, и привела к его смерти, – от «струнки», и другая от веревки, которой, его, скорее всего, и втаскивали с земли на второй этаж, в квартиру через окно. Вот для чего понадобилась ветка! Ветка, похоже, эту операцию выдержала. Но несла на себе явные следы этой операции, вот почему, скорее всего, чистильщик и обломал её, забросив глубоко в кустарник, где она должна была полностью слиться с обломками после летнего московского урагана.
Вообще, преступление было хорошо организовано. В квартиру преступник проник, совершенно ясно, с помощью поддельных ключей. Следы «фомки» – лишь инсценировка. Найти золотые монеты в доске подоконника можно было, только точно зная, что где спрятано. Сейф вскрыт мастерски. Найти его за портретом Екатерины II было не так уж сложно методом «тыка». А вот знать «секрет» сейфа, с его вторым, спрятанным замком, – для этого нужен очень хороший наводчик.
Так что параллельно с телом коллекционера, скорее всего, мертвым, нужно искать ещё и тело наводчика, которого, скорее всего, тоже не оставили в живых.
И тело такое, нашлось. Верочка не закончила ещё проверку всех, так или иначе бывавших в доме коллекционера и имевших, либо возможность видеть, как Валдис Кирш открывает сейфы, либо время, чтобы разобраться во всех его секретах. Постепенно круг подозреваемых сужался. Пока не сузился до одного человека: опытнейшего мастера, ремонтировавшего в доме Кирша всю «технику» – от сейфовых замков до холодильника. Это был старый друг семьи, и Верочка долго не решалась пригласить его на беседу. Наконец, она сама поехала к нему. Но мастер умер задолго до её визита от инфаркта.
Вот такие дела: оснований для требования эксгумации не было.
Но… Верочка встретилась с врачом райполиклиники, опытнейшим доктором, до выхода на пенсию, к её счастью, работавшим судмедэкспертом. И он «под запись» рассказал ей, что инфаркт был странным.
– Я наблюдал Никодима Петроовича в течение последних трех лет. Это то время, что я работал после выхода на пенсию здесь, в райбольнице. Он жаловался на обширный остеохондроз, больше всего «доставал» его радикулит. Очень редко бывали простуды. Но это был практически здоровый человек. То есть, то, что у горожан в 70 лет сплошь и рядом – диабет, гепатит, ишемия, стенокардия, – у него напрочь не было. Все внутренние органы здоровые, как у 18-летнего. И вдруг обширный инфаркт. Да я ему кардиограмму делал так, поскольку положено в его возрасте хотя бы раз в год делать, как раз накануне смерти.
Сохранилась и кардиограмма. Верочка копию её подшила в дело.
– Так от чего же он умер?
– А вот не знаю. Внешне – точно от инфаркта. Но при здоровом практически сердце, это странно. Странно и другое. Если бы Вы не заинтересовались этой смертью, если бы не здоровое сердце накануне инфаркта, я бы не обратил внимания. Но… На запястьях были почти незаметные следы, как бы это сказать, ремней, веревок, Вы понимаете? Пут…
– Может быть, его довели до инфаркта пытками?
– Нет… При здоровом сердце довести до инфаркта довольно сложно. Хотя насчет пыток… Я бы мог предположить, что его пытали. На мошонке следы электродов. Муки страшные, следов почти нет. Тем более, кому придет в голову рассматривать мошонку у трупа человека, умершего от инфаркта? Тут совпало, что я бывший судмедэксперт. И я невольно замечаю все, что, так сказать, не вписывается в картину.
– Что же ещё не вписывалось?
– След от укола.
– И Вы проверили, никто из медиков его в последнее время не колол, то есть ему не делались инъекции, заборы крови, и Вы проверили, не был ли покойный наркоманом…
– Разумеется…
– Ваши предположения?
– Я их отгонял… Старался об этом не думать. Иначе мне пришлось бы требовать расследования, травмировать близких, а Никодима – то не вернешь…
– Его не вернешь. Но можно наказать убийцу…
– Вы правы, конечно же, Вы правы. Я готов дать показания в суде, если потребуется.
– Может, и потребуется. Только убийцу, похоже, уже не найти в живых, – подумала Верочка. – Она вспомнила, что при осмотре трупов, найденных в озере Ловежское, были высказаны предположения об их принадлежности к местной преступной группировке. Ей что запомнилось: сотрудник районного уголовного розыска, выезжавший вместе с ней «на трупы», однозначно определил три вздувшихся от долгого лежания в воде тела:
– Это Веня Тертый. Три судимости. Специализации в банде – пытки током.
– Вы его знали?
– Я их всех знал. Второй, толстый, ну он и до воды толстый был, это Митя Керя, у него тонкая специализация, он в юности фельдшером в сельской больнице начинал. Он на уколах специализируется.
– То есть?
– Ну, если надо укольчик в вену делать, например, чтоб держатель крупного состояния был посговорчивее, или, вот ещё мода была, вводили медикаментозные средства, вызывающие адские боли, – следов почти никаких, а человек готов подписать любые документы о передаче членам банды своей квартиры, машины, да чего там, боль такая, рассказывали, что мать родную сдашь… Были у меня на него свидетельские показания, но на суде все рассыпалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Загадки начались ещё на подходах к квартире коллекционера.
Верочка сразу же осмотрела двор, часть сквера, примыкавшего к окнам квартиры Киршей.
Под окнами квартиры, коллекционера она обнаружила следы борьбы.
Верочка давно научилась читать следы не хуже знаменитого Следопыта Фенимора Купера. Она явственно «прочитала» на мягкой земле, на траве, на бетонном бордюрчике, отделявшем дерн от стены, – что здесь было совершено насилие. Следы жертвы, скомканные, сбитые в странном танце, свидетельствовали, скорее всего, что жертву душили.
Еще одну деталь обнаружила она с внешней стороны дома.
На уровне второго этажа белел облом крупной ветви. Конечно, могла быть случайность. Но вы помните, что считала Верочка относительно случайностей в делах об убийстве вообще коллекционера – миллионера, в частности. Она нашла в гуще кустарника заброшенную туда ветку. На ветке был надлом, характерных для надлома, сделанного человеком, а не ветром, ураганом, которые последнее время нередко проносились над Москвой. В московских палисадниках, скверах и парках никого сегодня не удивит сломанная ветка, вырванное с корнем дерево.
Здесь было что-то иное. И Верочка эту деталь запомнила.
И когда нашла в квартире коллекционера труп молодого человека, после двухдневных раздумий пришла к выводу, что не он сам пришел в квартиру. И не сверхсильный преступник его туда притащил, чтобы увести внимание следователя в сторону. Скорее всего, юноша был убит ещё на улице. И медэкспертиза подтвердила её предположение.
На шее юноши было две странгуляционные борозды – одна, более ранняя которая, скорее всего, и привела к его смерти, – от «струнки», и другая от веревки, которой, его, скорее всего, и втаскивали с земли на второй этаж, в квартиру через окно. Вот для чего понадобилась ветка! Ветка, похоже, эту операцию выдержала. Но несла на себе явные следы этой операции, вот почему, скорее всего, чистильщик и обломал её, забросив глубоко в кустарник, где она должна была полностью слиться с обломками после летнего московского урагана.
Вообще, преступление было хорошо организовано. В квартиру преступник проник, совершенно ясно, с помощью поддельных ключей. Следы «фомки» – лишь инсценировка. Найти золотые монеты в доске подоконника можно было, только точно зная, что где спрятано. Сейф вскрыт мастерски. Найти его за портретом Екатерины II было не так уж сложно методом «тыка». А вот знать «секрет» сейфа, с его вторым, спрятанным замком, – для этого нужен очень хороший наводчик.
Так что параллельно с телом коллекционера, скорее всего, мертвым, нужно искать ещё и тело наводчика, которого, скорее всего, тоже не оставили в живых.
И тело такое, нашлось. Верочка не закончила ещё проверку всех, так или иначе бывавших в доме коллекционера и имевших, либо возможность видеть, как Валдис Кирш открывает сейфы, либо время, чтобы разобраться во всех его секретах. Постепенно круг подозреваемых сужался. Пока не сузился до одного человека: опытнейшего мастера, ремонтировавшего в доме Кирша всю «технику» – от сейфовых замков до холодильника. Это был старый друг семьи, и Верочка долго не решалась пригласить его на беседу. Наконец, она сама поехала к нему. Но мастер умер задолго до её визита от инфаркта.
Вот такие дела: оснований для требования эксгумации не было.
Но… Верочка встретилась с врачом райполиклиники, опытнейшим доктором, до выхода на пенсию, к её счастью, работавшим судмедэкспертом. И он «под запись» рассказал ей, что инфаркт был странным.
– Я наблюдал Никодима Петроовича в течение последних трех лет. Это то время, что я работал после выхода на пенсию здесь, в райбольнице. Он жаловался на обширный остеохондроз, больше всего «доставал» его радикулит. Очень редко бывали простуды. Но это был практически здоровый человек. То есть, то, что у горожан в 70 лет сплошь и рядом – диабет, гепатит, ишемия, стенокардия, – у него напрочь не было. Все внутренние органы здоровые, как у 18-летнего. И вдруг обширный инфаркт. Да я ему кардиограмму делал так, поскольку положено в его возрасте хотя бы раз в год делать, как раз накануне смерти.
Сохранилась и кардиограмма. Верочка копию её подшила в дело.
– Так от чего же он умер?
– А вот не знаю. Внешне – точно от инфаркта. Но при здоровом практически сердце, это странно. Странно и другое. Если бы Вы не заинтересовались этой смертью, если бы не здоровое сердце накануне инфаркта, я бы не обратил внимания. Но… На запястьях были почти незаметные следы, как бы это сказать, ремней, веревок, Вы понимаете? Пут…
– Может быть, его довели до инфаркта пытками?
– Нет… При здоровом сердце довести до инфаркта довольно сложно. Хотя насчет пыток… Я бы мог предположить, что его пытали. На мошонке следы электродов. Муки страшные, следов почти нет. Тем более, кому придет в голову рассматривать мошонку у трупа человека, умершего от инфаркта? Тут совпало, что я бывший судмедэксперт. И я невольно замечаю все, что, так сказать, не вписывается в картину.
– Что же ещё не вписывалось?
– След от укола.
– И Вы проверили, никто из медиков его в последнее время не колол, то есть ему не делались инъекции, заборы крови, и Вы проверили, не был ли покойный наркоманом…
– Разумеется…
– Ваши предположения?
– Я их отгонял… Старался об этом не думать. Иначе мне пришлось бы требовать расследования, травмировать близких, а Никодима – то не вернешь…
– Его не вернешь. Но можно наказать убийцу…
– Вы правы, конечно же, Вы правы. Я готов дать показания в суде, если потребуется.
– Может, и потребуется. Только убийцу, похоже, уже не найти в живых, – подумала Верочка. – Она вспомнила, что при осмотре трупов, найденных в озере Ловежское, были высказаны предположения об их принадлежности к местной преступной группировке. Ей что запомнилось: сотрудник районного уголовного розыска, выезжавший вместе с ней «на трупы», однозначно определил три вздувшихся от долгого лежания в воде тела:
– Это Веня Тертый. Три судимости. Специализации в банде – пытки током.
– Вы его знали?
– Я их всех знал. Второй, толстый, ну он и до воды толстый был, это Митя Керя, у него тонкая специализация, он в юности фельдшером в сельской больнице начинал. Он на уколах специализируется.
– То есть?
– Ну, если надо укольчик в вену делать, например, чтоб держатель крупного состояния был посговорчивее, или, вот ещё мода была, вводили медикаментозные средства, вызывающие адские боли, – следов почти никаких, а человек готов подписать любые документы о передаче членам банды своей квартиры, машины, да чего там, боль такая, рассказывали, что мать родную сдашь… Были у меня на него свидетельские показания, но на суде все рассыпалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123