Тот побледнел и растерялся.
– Ты братец, считать не умеешь у тебя денег более, чем следует заплатить. Дай-ка я перечту, – сердито проговорил Пётр Петрович, стал считать и ловко и незаметно вложил свои деньги к деньгам князя.
– Как?! – удивился князь.
– Да так, ты проиграл тысячу а, у тебя их полторы. Не веришь? Пересчитай сам, – с торжествующей улыбкой проговорил ротмистр.
– Ты истинно благородный друг! – сказал с чувством Сергей, крепко пожимая руку товарища.
– Хорошо, что вчера староста деньги выслал, вот и пригодились.
Молодой князь вполне оценил благородный поступок Петра Петровича.
– Здорово, дружище! – радушно проговорил Пётр Петрович, вставая с дивана и обнимая приятеля. – Давно прибыл?
– Сегодня утром. Отдохнул немного, переоделся и прямо к тебе поспешил; ведь давно не видались.
– А ты, братец, пополнел на хороших харчах, – повёртывая молодого князя, говорил Зарницкий. – Ишь, какой бутуз стал.
– Скоро поход? – спросил у Зарницкого князь.
– Да, брат, скоро на Дунай гулять пойдём, с Бонапартом хороводы водить станем.
Ах Дунай, ты мой Дунай,
Сын Иванович Дунай! –
громко запел Пётр Петрович.
– Главнокомандующим назначен Кутузов.
– Ему и след быть нашим вождём: он хоть и сед, да хитёр. А знаешь, Сергей, я рад походу: живучи в гнилом Питере, заплесневел, обленился, лежебоком стал; видишь – рожа-то у меня даже обрюзгла от безделья; на Дунае проветримся… Слава государю нашему: не убоялся он гения, как теперь величают Бонапартами хочет проучить его по-русски.
– Дерзость Бонапарта не знает предела. Наш добрый государь вынужден на войну: несчастная участь герцога Ангиенского вопиет о возмездии.
– За что это герцога расстрелял Бонапарт? – спросил Пётр Петрович у князя.
– Ни за что, без всякой вины. Принц спокойно жил в своих баденских владениях. Наполеон приказал его схватить и расстрелять. Вся Европа возмущена поступком Наполеона.
– Да, не надо давать воли этому корсиканскому орлу! Надо обрезать ему крылья! Уж больно высоко он залетел: из прапорщиков – да в императоры! Легко сказать!
– А что ни говори, Зарницкий, нельзя от Бонапарта и отнять гениальности: он искусный, гениальный полководец!
– Эх, если бы был жив наш старик Суворов! Задал бы он феферу этому гению! Всё, братец, счастие, удача, судьба счастливая – вот тебе и гений! Кому судьба – злая мачеха, а кому – любящая мать! Удалось Бонапарту усмирить французов, кой-кого поколотить на войне – и прокричали «гений». Придёт время – и Наполеон попадётся; его побьют – в ту пору и «гений» его отлетит. На земле, брат, ничего нет вечного. Эй, Щетина, подай-ка нам чайку, да рому не забудь! – крикнул Пётр Петрович.
– Зараз, ваше благородие! – откликнулся денщик из передней.
В комнату вошёл Щетина – так прозвали старика денщика Зарницкого за его усы, которые у него торчали щетиною. Денщик поставил на стол поднос с двумя стаканами чаю и маленький графинчик с ромом.
– Щетина, на войну хочешь? – спросил у денщика Зарницкий.
– Желаю, ваше благородие!
– Желаешь? Отлично! Пойдём французов бить.
– Пойдёмте, ваше благородие!
– Рад походу?
– Оченно рад, ваше благородие!
– Не боишься Бонапарта?
– Чего бояться! Плевать хотел я на него!
– Молодец, Щетина!
– Рад стараться, ваше благородие!
– Ну, пошёл на своё место!
– Слушаю, ваше благородие! – Старик денщик скорым шагом вышел из комнаты.
– Всё величие Бонапарта заключается в пушечном мясе. Да, да! Сколько пролито им крови, сколько несчастных жён и матерей плачут от этого гения? А сколько разорено им стран и народов?! – опять с жаром заговорил Пётр Петрович.
– Это жертвы всякой войны, – попробовал возразить князь.
– Жертвы войны? Прекрасно! Но эти жертвы приносит ваш хвалёный Бонапарте, как мясник, засучив свои рукава. Со временем он сам утонет в крови. О, какая противоположность нашего императора с Наполеоном! В Александре – царственное величие, кротость, любовь; в Наполеоне – жестокость, самолюбие и коварство. Я преклоняюсь пред Александром и ненавижу Бонапарта.
– Всякий истинно русский так же любит и обожает императора и точно так же, как ты, презирает Наполеона. Но, как хочешь, Пётр Петрович, Наполеон – гениальный полководец, и этого от него никто не отнимет.
– Матушка-Русь разжалует его из гениев, и Александр смирит его гордыню! Поверь! – возразил ротмистр.
– Дай Бог! Теперь вся Европа возлагает на нашего императора свои надежды.
Приятели-гвардейцы до позднего вечера вели оживлённый разговор о предстоящей войне.
ГЛАВА VI
Прошло дня три.
В ясное сентябрьское утро 1805 года гвардия под начальством цесаревича Константина Павловича церемониальным маршем выступила из Петербурга, с распущенными знамёнами и с музыкой; шли молодцы-гвардейцы в поход на Дунай.
Множество народа со всех сторон Петербурга провожало гвардию счастливыми пожеланиями. В одном из эскадронов ехали рядом молодой князь Гарин и рядовой Николай. Командовал этим эскадроном Пётр Петрович Зарницкий. Он молодцевато сидел на статном коне, самодовольно поглядывая из стороны в сторону. Бравые солдаты были веселы, и, как только выехали за заставу, музыка сменилась ухарскою солдатскою песнью.
Русское войско спешило к Дунаю. «Бонапарт изумлял всех – и друзей, и врагов – своими победами; он твёрдою рукою взял кормила правления мятежной Франции, разрушил революцию, пресёк буйные замыслы анархистов, задушил безбожие, восстановил святые алтари, успокоил, возвеличил Францию и примирил её с европейскими монархами. В лучах чистой, ничем не запятнанной славы, как великий полководец и мудрый правитель, стоял он перед судом самых строгих современников. Но, устраняя от Европы грозу революции, он готовил ей цепь рабства».
Никому не ведомый, ничем особым не отличавшийся корсиканский офицер становится главнокомандующим. Но этим он не довольствуется: Бонапарт – могучий властитель Франции. Проходит пять лет – и он в короне, с императорскою порфирою на плечах, задумал завоевать всю Европу и предписывает ей законы. Тяжёлое ярмо наложил он на европейские народы, одним росчерком пера уничтожил независимость многих государств; покорённые государства он присоединяет к Франции, распространяя её пределы. Для достижения этих целей Наполеон ни перед чем не останавливается, для него не существует никаких прав. Его ненасытное честолюбие угрожает не только Европе, но и всему миру. Государства покорно склоняют свои головы пред завоевателем; только один император Александр Благословенный твёрдо стоит на страже не только своего народа, но и всей Европы.
Бонапарт завладел всей северной Италией, присоединил её к Франции. Не довольствуясь этим, он занял своими войсками Рим, Неаполь, Ганновер, утвердил своё владычество в Швейцарии и, вопреки всем правам народным, приказал схватить принца крови, герцога Ангиенского, и по одному неосновательному подозрению приказал его расстрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230