тут перед смертию она и повинилась мне, что подкинула тебя к воротам княжеской усадьбы. Стала я расспрашивать, зачем это она сделала? Не смогла старуха мне больше ответить – язык у ней отнялся. Похоронила я её и пошла в Каменки; тебя, Николюшка, хотелось мне увидать. Пришла я в княжескую усадьбу, попрошайкой притворилась. На княжеский двор меня не пустили, и я сквозь садовую решётку тебя увидала. И как сейчас вижу: на тебе была кумачная рубашечка, на ножках сапоги, с другими дворовыми мальчонками ты бегал, таким весёленьким мне показался. Порадовалась я на тебя, заочно благословила и прочь отошла от садовой решётки. В ту пору обнять тебя, сынок, хотелось, расцеловать, да не посмела. В Киев пошла и там в Фроловской женской обители десять годов выжила, неся строгое монастырское послушание. Хотела в той обители до гробовой доски дожить. Да не вытерпела, в родные Каменки потянуло – на тебя ещё хоть разочек взглянуть захотелось. И послал мне Господь Бог великое утешение: с тобою встретилась. Вот и весь мой рассказ. Теперь хочешь – суди меня, сынок, хочешь – милуй.
Странница Марья замолчала; Цыганов подошёл к матери, крепко её обнял и проговорил:
– Родная, не судить тебя я буду, а любить! Матушка, ты обновила мою жизнь невесёлую; теперь я стану другим человеком. У князя Гарина в Москве есть дом, живёт в нём сын князя, с войны он вернулся. Вот я и пойду к нему.
– Зачем, сынок?
– Как зачем?! Скажу ему, кто я, ведь я по отцу-то ему родной брат Всю мою жизнь смотрели на меня как на подкидыша безродного. Теперь пусть посмотрят по-другому.
– Не ходи, Николюшка, зачем?
– Heт, родная, не останавливай, пойду Да ты не думай, матушка, денег просить я не буду. Не деньги мне дороги, а хочется мне, матушка, их княжескую гордость побороть.
– Твоя воля, сын, делай как хочешь! – проговорила Марья.
– Не выгонит меня молодой князь, по отцу я братом ему прихожусь, ведь так, матушка?
– Так, так, Николюшка.
– Теперь меня не назовут «подкидышем безродным» – у меня есть мать, отец, есть имя…
Николай Цыганов ещё раз побывал в княжеском доме. Пришёл он накануне отъезда Сергея в Каменки. На этот раз молодой князь принял своего побочного брата ласково и стал расспрашивать об его матери.
– Где живёт твоя мать?
– Со мною, – ответил Цыганов, он назвал улицу где они жили.
– В такой глуши!
– Что делать, там жизнь много дешевле.
– Найми приличное помещение, здесь на Поварской есть недорогие квартиры. Если у тебя нет денег, то скажи: мой отец и я дадим тебе.
– Благодарю вас, но денег ни от вас, ни от князя Владимира Ивановича я не приму.
– Это почему? – удивился князь.
– Я молод и могу сам своим трудом прокормить себя и свою мать, – с достоинством ответил Цыганов.
– Я не узнаю тебя, Николай Откуда такая перемена?
– На это, князь, я вам так отвечу: я нашёл свою мать, а материнские ласки и заботы хоть кого исправят.
– Радуюсь за тебя. Я завтра еду в Каменки.
– Счастливый вам путь, князь.
– Не будет ли от тебя каких поручений к моему отцу? Может, ты хочешь у него что-нибудь попросить?
Молодой князь слово «моему» подчеркнул – он ещё никак не мог примириться с тем, что у него есть брат.
– Никаких поручений и никаких просьб от меня не будет. Я отдаю на вашу волю известить князя Владимира Ивановича, что тот жалкий приёмыш, который долгие годы жил в его усадьбе наравне с прочими дворовыми, – его сын… – с горькою усмешкой проговорил Николай.
– Я никогда не возьмусь за такое поручение к отцу; сказать, что ты его сын, невозможно, – тихо промолвил Сергей Гарин.
– Почему же? – спросил Николай.
– А потому, что такие слова могут дурно повлиять на здоровье отца, и мне слишком щекотливо говорить с ним… Да и не время: ты, вероятно, слышал про свадьбу?
– Как же, слышал: княжна Софья Владимировна выходит замуж.
– За Леонида Николаевича Прозорова, – добавил князь Сергей.
– Конечно, в такое время до меня ли! – В голосе молодого прапорщика слышна была ирония.
– Ты, кажется, обиделся?
– Я не смею обижаться, ведь я незаконный сын вашего отца. Без прав, без имени. Вам, родовитому князю, стыдно назвать меня братом, даже здесь, когда мы только вдвоём, – сказал Цыганов, в его словах слышны были и упрёк, и слёзы.
Молодой князь смутился и не нашёлся что ответить.
– Ты не упрекай меня – я привык смотреть на тебя как… как…
– Как на дворового, как на раба?
– Я этого не говорил.
– Да, но вы хотели сказать. Повторяю, князь, я никому не скажу, что вы мой брат Будьте вполне спокойны.
– Я знаю, ты умный и рассудительный человек.
– Прощайте, князь, – сказал Цыганов, приготовляясь уйти.
– Куда же ты?
– Домой, меня ждёт мать.
– Знаешь, Николай, мне бы хотелось взглянуть на твою мать.
– Зачем?
– Как зачем! Ну, поговорить с ней…
– Она простая женщина и разговаривать с вами не умеет.
Сергей холодно простился с Цыгановым. Его очень злила заносчивость последнего.
«Он слишком обидчив и ловит каждое слово. С ним просто невозможно разговаривать. А с одной стороны он прав. У нас с ним один отец, но разные положения. Да, судьба его не баловала! Сказать отцу, что у него есть сын и что этот сын двадцать лет жил в усадьбе, в числе других дворовых слуг, – ведь это убьёт его. Нет, я ничего не скажу, да и сам Николай не хочет своих прав». Так думал молодой князь по уходе Цыганова.
ГЛАВА XIII
За два дня до венчания княжны Софьи прибыл в Каменки князь Сергей со своим приятелем, Петром Петровичем Зарницким.
Старый князь, Лидия Михайловна и Софья очень обрадовались приезду Сергея. Княгиня, обнимая сына, несколько раз принималась плакать.
– Серёжа, голубчик, ты не сердись на меня, старуху. Я знаю, что моё упорство причинило тебе много горя… Но что делать! Ведь я так тебя люблю. Я… я… хотела, чтобы твоя жена была тебя достойна, – говорила Лидия Михайловна, нюхая спирт.
– Матушка, прошу не вспоминайте; мне это очень, очень тяжело!..
Старый князь, в свою очередь, обратился к сыну с такими словами:
– Откроюсь тебе, Сергей, глупость я сделал, большую глупость, что послушал жены и не настоял, чтобы она тебя благословила с Анной… жаль, очень жаль!..
– Но мне помнится, отец, и ты был против моего брака.
– Я что… Попроси меня хорошенько… я бы тебе не отказал. А всё княгиня…
– Серёжа, милый, какой ты печальный! Ты очень любил свою невесту? – спрашивала княжна Софья, оставшись вдвоём с братом.
– Софья, перестанем об этом говорить.
– Бедный, бедный! А как я плакала, когда услыхала, что умерла твоя невеста. Мне так было её жаль… Я молилась за умершую Анну и каждый день молюсь.
– Добрая ты, добрая, хорошая.
– И Ирен тоже жалеет твою невесту.
– Ей-то с чего жалеть? – с улыбкой спросил у сестры князь Сергей.
– Не знаю, Серёжа, с чего. А только она очень, очень жалела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230
Странница Марья замолчала; Цыганов подошёл к матери, крепко её обнял и проговорил:
– Родная, не судить тебя я буду, а любить! Матушка, ты обновила мою жизнь невесёлую; теперь я стану другим человеком. У князя Гарина в Москве есть дом, живёт в нём сын князя, с войны он вернулся. Вот я и пойду к нему.
– Зачем, сынок?
– Как зачем?! Скажу ему, кто я, ведь я по отцу-то ему родной брат Всю мою жизнь смотрели на меня как на подкидыша безродного. Теперь пусть посмотрят по-другому.
– Не ходи, Николюшка, зачем?
– Heт, родная, не останавливай, пойду Да ты не думай, матушка, денег просить я не буду. Не деньги мне дороги, а хочется мне, матушка, их княжескую гордость побороть.
– Твоя воля, сын, делай как хочешь! – проговорила Марья.
– Не выгонит меня молодой князь, по отцу я братом ему прихожусь, ведь так, матушка?
– Так, так, Николюшка.
– Теперь меня не назовут «подкидышем безродным» – у меня есть мать, отец, есть имя…
Николай Цыганов ещё раз побывал в княжеском доме. Пришёл он накануне отъезда Сергея в Каменки. На этот раз молодой князь принял своего побочного брата ласково и стал расспрашивать об его матери.
– Где живёт твоя мать?
– Со мною, – ответил Цыганов, он назвал улицу где они жили.
– В такой глуши!
– Что делать, там жизнь много дешевле.
– Найми приличное помещение, здесь на Поварской есть недорогие квартиры. Если у тебя нет денег, то скажи: мой отец и я дадим тебе.
– Благодарю вас, но денег ни от вас, ни от князя Владимира Ивановича я не приму.
– Это почему? – удивился князь.
– Я молод и могу сам своим трудом прокормить себя и свою мать, – с достоинством ответил Цыганов.
– Я не узнаю тебя, Николай Откуда такая перемена?
– На это, князь, я вам так отвечу: я нашёл свою мать, а материнские ласки и заботы хоть кого исправят.
– Радуюсь за тебя. Я завтра еду в Каменки.
– Счастливый вам путь, князь.
– Не будет ли от тебя каких поручений к моему отцу? Может, ты хочешь у него что-нибудь попросить?
Молодой князь слово «моему» подчеркнул – он ещё никак не мог примириться с тем, что у него есть брат.
– Никаких поручений и никаких просьб от меня не будет. Я отдаю на вашу волю известить князя Владимира Ивановича, что тот жалкий приёмыш, который долгие годы жил в его усадьбе наравне с прочими дворовыми, – его сын… – с горькою усмешкой проговорил Николай.
– Я никогда не возьмусь за такое поручение к отцу; сказать, что ты его сын, невозможно, – тихо промолвил Сергей Гарин.
– Почему же? – спросил Николай.
– А потому, что такие слова могут дурно повлиять на здоровье отца, и мне слишком щекотливо говорить с ним… Да и не время: ты, вероятно, слышал про свадьбу?
– Как же, слышал: княжна Софья Владимировна выходит замуж.
– За Леонида Николаевича Прозорова, – добавил князь Сергей.
– Конечно, в такое время до меня ли! – В голосе молодого прапорщика слышна была ирония.
– Ты, кажется, обиделся?
– Я не смею обижаться, ведь я незаконный сын вашего отца. Без прав, без имени. Вам, родовитому князю, стыдно назвать меня братом, даже здесь, когда мы только вдвоём, – сказал Цыганов, в его словах слышны были и упрёк, и слёзы.
Молодой князь смутился и не нашёлся что ответить.
– Ты не упрекай меня – я привык смотреть на тебя как… как…
– Как на дворового, как на раба?
– Я этого не говорил.
– Да, но вы хотели сказать. Повторяю, князь, я никому не скажу, что вы мой брат Будьте вполне спокойны.
– Я знаю, ты умный и рассудительный человек.
– Прощайте, князь, – сказал Цыганов, приготовляясь уйти.
– Куда же ты?
– Домой, меня ждёт мать.
– Знаешь, Николай, мне бы хотелось взглянуть на твою мать.
– Зачем?
– Как зачем! Ну, поговорить с ней…
– Она простая женщина и разговаривать с вами не умеет.
Сергей холодно простился с Цыгановым. Его очень злила заносчивость последнего.
«Он слишком обидчив и ловит каждое слово. С ним просто невозможно разговаривать. А с одной стороны он прав. У нас с ним один отец, но разные положения. Да, судьба его не баловала! Сказать отцу, что у него есть сын и что этот сын двадцать лет жил в усадьбе, в числе других дворовых слуг, – ведь это убьёт его. Нет, я ничего не скажу, да и сам Николай не хочет своих прав». Так думал молодой князь по уходе Цыганова.
ГЛАВА XIII
За два дня до венчания княжны Софьи прибыл в Каменки князь Сергей со своим приятелем, Петром Петровичем Зарницким.
Старый князь, Лидия Михайловна и Софья очень обрадовались приезду Сергея. Княгиня, обнимая сына, несколько раз принималась плакать.
– Серёжа, голубчик, ты не сердись на меня, старуху. Я знаю, что моё упорство причинило тебе много горя… Но что делать! Ведь я так тебя люблю. Я… я… хотела, чтобы твоя жена была тебя достойна, – говорила Лидия Михайловна, нюхая спирт.
– Матушка, прошу не вспоминайте; мне это очень, очень тяжело!..
Старый князь, в свою очередь, обратился к сыну с такими словами:
– Откроюсь тебе, Сергей, глупость я сделал, большую глупость, что послушал жены и не настоял, чтобы она тебя благословила с Анной… жаль, очень жаль!..
– Но мне помнится, отец, и ты был против моего брака.
– Я что… Попроси меня хорошенько… я бы тебе не отказал. А всё княгиня…
– Серёжа, милый, какой ты печальный! Ты очень любил свою невесту? – спрашивала княжна Софья, оставшись вдвоём с братом.
– Софья, перестанем об этом говорить.
– Бедный, бедный! А как я плакала, когда услыхала, что умерла твоя невеста. Мне так было её жаль… Я молилась за умершую Анну и каждый день молюсь.
– Добрая ты, добрая, хорошая.
– И Ирен тоже жалеет твою невесту.
– Ей-то с чего жалеть? – с улыбкой спросил у сестры князь Сергей.
– Не знаю, Серёжа, с чего. А только она очень, очень жалела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230