Венгерская нация хочет вручить руль государственной машины в руки Имре Надя.
– Гениально! Гениально потому, что просто, как дважды два четыре.
Дьюла достал из кармана записную книжку, карандаш, посмотрел на Киша.
– Чего хочет венгерская нация? Диктуй! Пункт первый.
– Зачем все это?
– Выпустишь листовку, распространишь по всему Будапешту, поднимешь молодежь и во главе ее бурных колонн освободишь меня из тюрьмы. – Дьюла сдобрил свои вполне серьезные слова веселым смехом. – Ну, Лаци, выдвигайся в герои.
– У Петефи был боевой штаб. А у нас?
– У нас есть рычаги, способные привести в действие миллионы людей.
– Рычаги? Какие? Интересно! Где они? Дай хоть посмотреть на них.
– Я с тобой серьезно, Лаци. Читал сегодняшнюю «Иродалми Уйшаг»? – Он взял с каминной доски газету, бросил ее на колени радиотехнику. – Вот они, рычаги!
– Дьюла Хорват. Стихи. «Расцвети из нашей крови, расцвети наконец, революция!» Хорошо! – Киш свернул газету, положил ее в карман. – Надеюсь, не возражаешь? Храню все, достойное внимания ее величества истории. Когда-нибудь напишу воспоминания. Процитирую твои гневные строки. Кстати, в моем архиве есть один любопытный документ – двухподвальная статья, напечатанная однажды в «Сабад неп». Знаменитая показуха, как говорят русские. Вся Венгрия о ней трубила и, к сожалению, смеялась. Напомню ее содержание. Из большой поездки по СССР вернулась в Венгрию делегация крестьян-единоличников. Самое бойкое перо «Сабад неп» настрочило от имени делегатов отчет. Рядом с верными данными была «красивая святая ложь», так любимая Ракоши. Вот только один ее сорт. Наших крестьян принимали колхозники Воронежской области. Показывали свое хозяйство, а потом угощали завтраком. Корреспондент, ревностный служитель культа личности, на все лады расписал, что было подано гостям: «Черная и красная икра. Колбасы, домашние и магазинные. Водка и коньяк. Вино и пиво. Браги и боржом. Шампанское и молоко. Квас шипучий и газированная вода. Гуси, утки, куры на любителя: вареные, жареные, запеченные в тесте и томленные на вертеле. Грибы. Баранина и индейка. Малосольная теша и свежая паровая осетрина». В общем, не стол колхозника, а расчудесная скатерть-самобранка. Но и этого корреспонденту показалось мало. Он свидетельствует, ссылаясь на безыменных делегатов, что для колхозников СССР подобный чудо-стол обыкновенное явление. Они каждый день так обильно завтракают… Бедные колхозники, как они спасаются от заворота кишок?.. Мы не только смеялись, читая статью «Сабад неп». К чему приводил такой «святой» обман? Тысячи венгров, приезжая в СССР и сталкиваясь с действительной жизнью советских колхозников, начинали понимать, что аппарат Ракоши занимался бесстыдным очковтирательством, и переставали верить и этому аппарату и самому Ракоши.
Дьюла Хорват с интересом вглядывался в своего обычно не очень откровенного друга.
– Удивительно!
– Что тебе удивительно?
– Не ожидал от тебя, тихони, столь страстной обвинительной речи.
– Ты, брат, копни меня поглубже – такое увидишь!..
– Ловлю на слове! Скажи, Лаци, почему ты именно сегодня стал так разговорчив? Почему вдруг вспомнил и эту статью в «Сабад неп» и кое-что другое, о чем раньше упорно умалчивал?
– Все еще не догадываешься?
– Догадываюсь, но, видно, не обо всем. Пояснишь сам или мне гадать вслух?
– Поясню! – Ласло Киш покосился на дверь, ведущую на половину старого Хорвата, чуть понизил голос: – В первые годы, когда я вернулся из русского плена, я молчал, обдуманно, по плану, составленному еще там, в лагере военнопленных. Даже тебе, самому близкому своему другу, не доверял ни своих затаенных мыслей, ни наблюдений. Дружил с тобой и присматривался, изучал. Ты радовал меня своей эволюцией. А когда ты стал активным деятелем кружка Петефи, когда загремели в Будапеште твои речи, твои стихи, я был просто на седьмом небе. Обрел единомышленника!.. Но и в ту пору я еще выжидал. Да, не скрою, не вполне верил в длительность твоего ожесточения. И только сегодня решил открыться и быть с тобой рядом всегда, готовить условия для расцвета твоей… нашей революции.
Ласло Киш умолк, ждал вопроса. Но его не последовало. Дьюла побоялся дальше и глубже разрабатывать душевные тайники своего друга. На какое-то мгновение его осенило, и он почувствовал стыд и страх. Как отвратительно он говорит о том, что когда-то было для него святым, неприкосновенным! Как быстро пробежал гигантское расстояние от первой дискуссии в клубе Петефи до «революции в народной Венгрии»!
Озарение прошло, голова снова наполнилась совсем не страшными, привычными мыслями, бесследно улетучились и страх и стыд, и Дьюла сказал:
– Посеешь ветер – пожнешь бурю!
Ласло признательным взглядом, крепким клятвенным пожатием руки ответил на высокое доверие друга.
После такого сближения Дьюле уже было легко и просто открыть Кишу свою тайну.
Звонок в передней заставил обоих вздрогнуть. Ждали его каждое мгновение и все-таки были застигнуты врасплох.
Дьюла деланно засмеялся.
– Нет, Лаци, мы с тобой не из храброго десятка. Оказывается, только одна видимость ареста уже действует на наши нервы.
– Не разглагольствуй. Открывай и провозглашай: да здравствуют табачные мундиры!
– Не могу. Уйдем отсюда. Пусть забирают из моей комнаты.
И Дьюла скрылся и потащил за собой Киша. На второй, более настойчивый звонок вышел старый Хорват и открыл дверь. На лестничной площадке стоял тот, кого и ожидал увидеть Шандор. Да, это был Арпад Ковач, будущий муж Жужанны. Но он вовсе не был таким счастливым, каким положено ему быть сейчас. Глаза темные, строгие, лицо хмурое, без намека на радость и улыбку. Мрачный, черный костюм, темно-синий макинтош, широкополая, с начесом, стариковская шляпа. В руках у него не цветы, не свадебный подарок, а увесистый портфель с тремя замками.
– Здравствуйте! – отрывисто бросил Арпад и по-солдатски бесцеремонно прошагал в «Колизей».
– Здравствуй! – Шандор с недоумением вглядывался в озабоченного зятя и гадал, что могло вывести из себя этого всегда уравновешенного, завидно хладнокровного человека.
– Дома Жужа? – спросил Арпад.
– Дома, где же ей быть. Ждет не дождется. Все глаза проглядела. Подходящий денек вы облюбовали для женитьбы.
– Для женитьбы? – Арпад разделся, повесил макинтош в передней, бросил портфель на столик у камина, рядом с телефоном. – Кто вам сказал?
– А разве это не так? – насторожился старый Хорват.
– Так, Шандор бачи, так! Жужа! – позвал Арпад.
Она вихрем ворвалась в «Колизей», подбежала к Арпаду, поцеловала, обняла и не хотела размыкать рук.
– Наконец-то! Почему так долго тебя не было? Почему не позвонил?
Шандор потихоньку, незаметно вышел.
– Почему ты задержался, Арпи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87