Учтите это чрезвычайное благоприятное обстоятельство и действуйте смелее, шире. Хорошо бы, когда уже появятся вооруженные курсанты и голубые околыши, организовать нечто вроде братания с войсками. – Лошонци усмехнулся. – Думаю, что беспатронные блюстители порядка охотно раскроют вам свои объятия.
– Прекрасная мысль, – подхватил Дьюла. – Организуем!
– Есть еще одна важная новость! – продолжал Лошонци. – Правительство решило запретить демонстрацию. Но это решение, как вы сами понимаете, остается гласом вопиющего в пустыне. Игнорируйте его и действуйте. Мы вынудим твердолобых отменить запрет. Так или иначе, а демонстрация состоится. К вечеру весь мир должен узнать и почувствовать, что рождается новая Венгрия.
Разговор с Лошонци был весьма и весьма доверительным, секретным. Но Дьюла уже ничего не хотел скрывать от своего друга и все рассказал Ласло Кишу.
– Чудесно! – обрадовался радиотехник. – Беру на себя деликатную миссию братания с солдатами. Могу пробиться в радиоцентр и потребовать обнародования четырнадцати пунктов нашей программы.
– Пробивайся!
На том и порешили.
К двенадцати дня веселые, хмельные от того, что было сделано и что должно быть сделано в ближайшие часы, примчались в «Колизей», ставший их тайной штаб-квартирой. Позавтракали на скорую руку и в ожидании событий пили кофе, сжигали одну за другой сигареты, сражались в шахматы.
Играли без вдохновения, больше для того, чтобы хоть немного утихомирить бешеное возбуждение. Шахматные фигуры передвигали механически, почти не глядя на доску. Больше прислушивались к радиопередачам, изучали географические карты, лежащие у обоих на коленях. Третья, еще одна крупномасштабная карта Будапешта, склеенная из шести полотнищ, висела на стене, рядом с камином. Пятый район был обведен черным жирным кольцом. В некоторых местах алели крошечные флажки размером с почтовую марку.
Часто прерывали игру, вели короткие энергичные телефонные переговоры то с каким-то Тибором, то с Яношем, то с Агнессой, то с Тамашем, то с Кароем Рожей. Последний попросил профессора Хорвата принять его, дать для радио США хотя бы короткое интервью.
В радиоприемнике не умолкала музыка в граммофонной записи. Прокручивались пластинка за пластинкой вальсы Штрауса, арии из оперетт Кальмана, Легара.
Киш кивнул на полированный ящик с мигающим зеленым глазком, засмеялся:
– Хороший признак!
– Какой? О чем ты? – спросил Дьюла. Он стоял спиной к другу, у карты, втыкал в темный кружок, обозначающий Экономический институт имени Карла Маркса, булавку с флажком.
– Я говорю о радио. С утра твердит одно и то же, как попугай. Заело говорильную машину. Сказать им нечего, твердолобым. Затаили дыхание, томятся, ждут своего последнего часа.
– Скажут еще, потерпи! Совещаются, вырабатывают линию. – Дьюла вернулся к шахматной доске. – Твой ход, Лаци!
– Да, мой! Внимание! Делаю ход, который будет стоить тебе ладьи!
– Психическая атака. Блеф! Наплевать! – Дьюла передвинул коня. – Вот. Получай в морду, оккупант!
Зазвенели окна в «Колизее». Закачались на каменной доске, словно собираясь пуститься в пляс, Мефистофель и Снегурочка. Как и обычно, после этих толчков, предшествующих землетрясению, верхом на ветре появился Мартон и потряс своими звучными «веселыми каблуками» паркет «Колизея». Рядом с ним была Юлия, ее рука в его руке. Он в расстегнутой спортивной куртке, с непокрытой головой. Она в сером пушистом свитере, в узких брюках, в оранжевых туфельках. Густые, давно не стриженные волосы разбросаны по плечам и спине. Но и это сейчас Юлии к лицу – цветущему, счастливому. На ее груди большой красно-бело-зеленый бант. Такой же бант и на куртке Мартона.
– Ну? – спросил Дьюла, поднимаясь навстречу брату и его подружке.
– Баркарола! – Мартон энергично, изящно, как дирижер, взмахнул руками и застыл в таком положении.
– Гвадаррама! – воскликнула Юлия и, прижавшись к Мартону, шепнула:– Люблю!
Он не остался у нее в долгу.
– И я тоже.
– Не так! Скажи еще.
– Люблю!
– Вот, теперь хорошо!
Дьюла улыбнулся.
– Не понимаю ваших речей, голубки. Что за конгломерат? География и музыка. Пароль?
– Нет. Это мы так… Чтоб побольше звучности. Юлия, докладывай!
Девушка лукавым шепотом доложила Мартону:
– Люблю, люблю, люблю!..
Она была так опьянена своим счастьем, столько в ней было жизни, что не могла и самое серьезное дело не превратить в веселую игру. И Мартон был в таком же радостно-сумасбродном настроении. Он теперь готов был играючи пробежать вместе с Юлией по всей Венгрии, от Карпат до Баната.
Дьюла положил одну руку на плечо Юлии, а другую – на плечо брата.
– Спасибо. Все ясно и без доклада. Порядок, да?
– Да-а-а!.. – пропела Юлия. – Бурные собрания прошли в экономическом, химическом, инженерном, педагогическом. Всюду!
– И студенты и преподаватели проголосовали за все пункты клуба Петефи. – Мартон взял Юлию за руку, шепотом добавил:– Какая ты красивая!
– Ты красивый!.. Студенты рвутся на улицу. Вот-вот начнется демонстрация.
– Знамена! Флаги! Оркестры! Плакаты! Машины с радиорупорами! Цветы! Море красно-бело-зеленых флажков, кокард! Гербы Кошута!.. Юлишка, можно тебя поцеловать? Один разочек?
– Целуй! Нет, я сама. – Она встряхнула копной мягких каштановых волос, закрыла ими лицо Мартона и поцеловала его.
Дьюла растрогался при виде этой картины.
– Дети!.. Дети и революционеры!
Очередной вальс, доносившийся из радиоприемника, неожиданно оборвался, было слышно, как иголка проигрывателя царапнула пластинку. Наступила тишина, непривычная для «Колизея». Все выжидательно смотрели на ореховый ящик с ярким, как у ночного зверя, зеленым глазком.
Сдавленный, чуть хрипловатый, очень взволнованный голос радиодиктора объявил:
– Внимание, граждане! Внимание! Министерство внутренних дел Венгерской Народной Республики доводит до сведения жителей Будапешта о том, что студенческая демонстрация, назначенная на сегодня, на три часа дня, запрещена.
– Слыхали, витающие в облаках, земной голос!.. – Киш злобно усмехнулся и стукнул по приемнику кулаком.
– Глас вопиющего, в пустыне! – сказал спокойно Дьюла и обнял брата. – Садись, Марци, в машину и мчись в академию Ракоци.
– В военную академию?
– Не бойся, там тоже есть настоящие венгры. И немало. Разыщи офицера генерального штаба Пала Малетера – он сейчас должен быть там, – передай ему вот эту записку. – Дьюла вырвал из блокнота листок, что-то написал на нем и вручил Мартону. – Жду ответа. Выполняй!
– А я? – спросила Юлия.
– А ты, Юлишка, поезжай в интернат трудовых резервов. Скажи, что демонстрация должна состояться. Должна!
– А нельзя и мне в академию?
– Можно! Марци, отдай записку Юлишке и лети в трудовые резервы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87