Давным-давно Лауре удалось немного ввести в какие-то рамки его экстравагантную склонность к ярким парчовым жилетам, причудливого покроя костюмам и броским драгоценностям. Эмма полностью излечила его от этого. Ну, или почти полностью. Изредка Блэки не мог устоять перед искушением купить парочку ярких шелковых галстуков и носовых платков или аскотских шарфов с цветочным рисунком. Но он взял за правило никогда не надевать их, если встречается с Эммой. Он протянул руку за темно-синим пиджаком, надел его, разгладил краешек белоснежного воротничка рубашки и удовлетворенно кивнул, глядя в зеркало. «Может быть, я уже и стал выжившим из ума стариком, но чувствую я себя сегодня вечером как молодой парень - это уж точно», - подумал Блэки и снова усмехнулся.
Волосы Блэки были белы, как снег, но черные глаза блестели по-прежнему весело и озорно, как в дни его молодости. Он был все так же высок и массивен - возраст не изменил его стати. Он отличался замечательным здоровьем. Никто не дал бы ему восьмидесяти трех лет - в крайнем случае, семьдесят. Он сохранил живой и цепкий ум и интерес ко всему на свете, и стариковские проблемы были ему совершенно незнакомы - в этом они с Эммой были очень похожи.
Остановившись посреди спальни, он задумался на несколько мгновений об одном деле, которое ему нужно обсудить с Эммой в предстоящий вечер. Он был рад, что они с Шейном решили поговорить с ней. Как только они покончат с этим делом, они с Эммой останутся одни, и он плавно поведет ее к разговору о путешествии. «Это будет не просто. Не забывай - она величайшая упрямица», - напомнил он себе. Когда он впервые познакомился с Эммой, он сразу же распознал в ней самую своевольную и упрямую девушку, какую ему приходилось встречать, и эти черты ее характера отнюдь не ослабли с годами.
В его памяти живо высветилась картинка прошлого: 1906 год. Очень холодный январский день. Эмма сидит рядом с ним в трамвае, идущем в Армли. Она невероятно красива в своем новом черном шерстяном пальто с шарфом из шотландки в черно-зеленую клетку и такой же шляпкой, которые он ей подарил к Рождеству. Зеленый цвет шотландки оттенял зеленую глубину ее глаз, черный - подчеркивал алебастровую белизну ее кожи.
Тот зимний день был памятен ему в мельчайших деталях. Ей было шестнадцать. И как же неуступчива и упряма она была! Ему пришлось употребить все свое красноречие, чтобы убедить ее сесть в этот трамвай. Она не хотела ехать в Армли. Она не хотела знакомиться с его лучшим другом - Лаурой Спенсер. Но, познакомившись, они стали близкими подругами и нежно любили друг друга до того самого дня, когда умерла бедняжка Лаура. Да, тот тяжкий груз, что лежал на плечах Эммы, стал немного полегче после того, как она перебралась в уют маленький домик Лауры. Блэки испытывал огромное облегчение оттого, что знал - теперь Лаура будет опекать Эмму, заботиться о ней. Да, в тот день ему удалось настоять на своем. И сегодня, шестьдесят три года спустя, он намерен добиться желаемого.
Выдвинув верхний ящик секретера у противоположной стены, он вынул оттуда маленькую черную кожаную коробочку для драгоценностей, задумчиво посмотрел на нее и опустил в карман. Напевая про себя, он вышел из спальни и спустился вниз.
Блэки О'Нил по-прежнему жил в величественном георгианском особняке, который он построил для себя в Хэрроугейте в 1919 году. Красивая широкая лестница, спроектированная так удачно, что она, казалось, парила в воздухе, изгибаясь, спускалась вниз, в круглый зал-фойе у парадного входа, где все было приятно глазу. Этот зал отличался удивительной соразмерностью всех частей; стены были покрашены в густой абрикосовый цвет и составляли великолепный контраст со строгим черно-белым мраморным полом. Квадратные мраморные плиты были уложены под таким углом, что они составляли ромб, и взгляд невольно следовал за ними, к нишам по обе стороны от парадной двери. В этих нишах стояли белые мраморные статуи греческих богинь Артемиды и Гекаты, освещавшиеся мягким скрытым светом. У одной из стен, под зеркалом в позолоченной георгианской раме, стоял элегантный пристенный столик в стиле Шератон, инкрустированный древесиной экзотических фруктовых деревьев. По обе стороны от столика стояли стулья в том же стиле шератон, обитые бархатом абрикосового цвета. Освещала зал огромная старинная хрустальная люстра с каркасом из позолоченной бронзы. Люстра была укреплена в центре куполообразного потолка. Все убранство комнаты создавало впечатление изысканной простоты.
Пройдя через зал, Блэки вошел в гостиную. Здесь весело горели дрова в камине, и лампы с шелковыми абажурами отбрасывали островки теплого света на стены, окрашенные в прохладный зеленый цвет, на диваны и стулья, обитые чуть более темным зеленым шелком. Несколько великолепных картин и произведений искусства делали комнату еще более изящной. Эта гостиная воплощала идеал Блэки в плане стиля, цвета, планировки и выбора мебели.
Он повозился немного с бутылкой шампанского в серебряном ведерке для охлаждения вин, несколько раз поменял ее положение, получше обложил ее льдом. Потом он взял из специального ящичка сигару, устроился в своем любимом кресле и приготовился ждать. Но едва он успел обрезать и зажечь сигару, как услышал шаги в зале. Он положил сигару в пепельницу и поднялся им навстречу.
- А вот и ты, дорогая моя, - воскликнул он, спеша навстречу Эмме, входящей в комнату. Его румяное лицо расплылось в широкой улыбке, и он воскликнул: - Ты так ослепительно хороша, что на тебя смотреть больно! - Он крепко прижал ее к своей широкой груди, потом немного отстранил и посмотрел сверху вниз. Он снова улыбнулся ей, в глазах его сияло восхищение. До чего же она хороша сегодня!
Эмма улыбнулась в ответ, вложив в улыбку переполнявшие ее любовь и благодарность.
- Спасибо, Блэки, голубчик. Должна сказать, что ты и сам хоть куда! И костюм на тебе замечательный. - В глазах ее зажглись озорные огоньки, она привычным жестом провела рукой по его рукаву. - М-м-да-а… Хороший материал. Похоже, что это один из лучших сортов моих шерстяных костюмных тканей.
- Так оно и есть, не сомневайся, - подтвердил Блэки, подмигивая Шейну, стоявшему за спиной у Эммы. - Разве я могу теперь носить что-нибудь другое? Но проходи, пожалуйста, дорогая моя, садись вот здесь и позволь предложить тебе бокал шампанского.
Эмма разрешила ему торжественно проводить ее через всю комнату к дивану. Она села и вопросительно подняла брови:
- Мы сегодня что-нибудь празднуем?
- Нет-нет, не совсем. Разве что решим отпраздновать то, что мы дожили до нашего преклонного возраста и пребываем в отличном здравии. - Он нежно обнял ее за плечи и добавил: - Я знаю, что всем крепким напиткам ты предпочитаешь вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Волосы Блэки были белы, как снег, но черные глаза блестели по-прежнему весело и озорно, как в дни его молодости. Он был все так же высок и массивен - возраст не изменил его стати. Он отличался замечательным здоровьем. Никто не дал бы ему восьмидесяти трех лет - в крайнем случае, семьдесят. Он сохранил живой и цепкий ум и интерес ко всему на свете, и стариковские проблемы были ему совершенно незнакомы - в этом они с Эммой были очень похожи.
Остановившись посреди спальни, он задумался на несколько мгновений об одном деле, которое ему нужно обсудить с Эммой в предстоящий вечер. Он был рад, что они с Шейном решили поговорить с ней. Как только они покончат с этим делом, они с Эммой останутся одни, и он плавно поведет ее к разговору о путешествии. «Это будет не просто. Не забывай - она величайшая упрямица», - напомнил он себе. Когда он впервые познакомился с Эммой, он сразу же распознал в ней самую своевольную и упрямую девушку, какую ему приходилось встречать, и эти черты ее характера отнюдь не ослабли с годами.
В его памяти живо высветилась картинка прошлого: 1906 год. Очень холодный январский день. Эмма сидит рядом с ним в трамвае, идущем в Армли. Она невероятно красива в своем новом черном шерстяном пальто с шарфом из шотландки в черно-зеленую клетку и такой же шляпкой, которые он ей подарил к Рождеству. Зеленый цвет шотландки оттенял зеленую глубину ее глаз, черный - подчеркивал алебастровую белизну ее кожи.
Тот зимний день был памятен ему в мельчайших деталях. Ей было шестнадцать. И как же неуступчива и упряма она была! Ему пришлось употребить все свое красноречие, чтобы убедить ее сесть в этот трамвай. Она не хотела ехать в Армли. Она не хотела знакомиться с его лучшим другом - Лаурой Спенсер. Но, познакомившись, они стали близкими подругами и нежно любили друг друга до того самого дня, когда умерла бедняжка Лаура. Да, тот тяжкий груз, что лежал на плечах Эммы, стал немного полегче после того, как она перебралась в уют маленький домик Лауры. Блэки испытывал огромное облегчение оттого, что знал - теперь Лаура будет опекать Эмму, заботиться о ней. Да, в тот день ему удалось настоять на своем. И сегодня, шестьдесят три года спустя, он намерен добиться желаемого.
Выдвинув верхний ящик секретера у противоположной стены, он вынул оттуда маленькую черную кожаную коробочку для драгоценностей, задумчиво посмотрел на нее и опустил в карман. Напевая про себя, он вышел из спальни и спустился вниз.
Блэки О'Нил по-прежнему жил в величественном георгианском особняке, который он построил для себя в Хэрроугейте в 1919 году. Красивая широкая лестница, спроектированная так удачно, что она, казалось, парила в воздухе, изгибаясь, спускалась вниз, в круглый зал-фойе у парадного входа, где все было приятно глазу. Этот зал отличался удивительной соразмерностью всех частей; стены были покрашены в густой абрикосовый цвет и составляли великолепный контраст со строгим черно-белым мраморным полом. Квадратные мраморные плиты были уложены под таким углом, что они составляли ромб, и взгляд невольно следовал за ними, к нишам по обе стороны от парадной двери. В этих нишах стояли белые мраморные статуи греческих богинь Артемиды и Гекаты, освещавшиеся мягким скрытым светом. У одной из стен, под зеркалом в позолоченной георгианской раме, стоял элегантный пристенный столик в стиле Шератон, инкрустированный древесиной экзотических фруктовых деревьев. По обе стороны от столика стояли стулья в том же стиле шератон, обитые бархатом абрикосового цвета. Освещала зал огромная старинная хрустальная люстра с каркасом из позолоченной бронзы. Люстра была укреплена в центре куполообразного потолка. Все убранство комнаты создавало впечатление изысканной простоты.
Пройдя через зал, Блэки вошел в гостиную. Здесь весело горели дрова в камине, и лампы с шелковыми абажурами отбрасывали островки теплого света на стены, окрашенные в прохладный зеленый цвет, на диваны и стулья, обитые чуть более темным зеленым шелком. Несколько великолепных картин и произведений искусства делали комнату еще более изящной. Эта гостиная воплощала идеал Блэки в плане стиля, цвета, планировки и выбора мебели.
Он повозился немного с бутылкой шампанского в серебряном ведерке для охлаждения вин, несколько раз поменял ее положение, получше обложил ее льдом. Потом он взял из специального ящичка сигару, устроился в своем любимом кресле и приготовился ждать. Но едва он успел обрезать и зажечь сигару, как услышал шаги в зале. Он положил сигару в пепельницу и поднялся им навстречу.
- А вот и ты, дорогая моя, - воскликнул он, спеша навстречу Эмме, входящей в комнату. Его румяное лицо расплылось в широкой улыбке, и он воскликнул: - Ты так ослепительно хороша, что на тебя смотреть больно! - Он крепко прижал ее к своей широкой груди, потом немного отстранил и посмотрел сверху вниз. Он снова улыбнулся ей, в глазах его сияло восхищение. До чего же она хороша сегодня!
Эмма улыбнулась в ответ, вложив в улыбку переполнявшие ее любовь и благодарность.
- Спасибо, Блэки, голубчик. Должна сказать, что ты и сам хоть куда! И костюм на тебе замечательный. - В глазах ее зажглись озорные огоньки, она привычным жестом провела рукой по его рукаву. - М-м-да-а… Хороший материал. Похоже, что это один из лучших сортов моих шерстяных костюмных тканей.
- Так оно и есть, не сомневайся, - подтвердил Блэки, подмигивая Шейну, стоявшему за спиной у Эммы. - Разве я могу теперь носить что-нибудь другое? Но проходи, пожалуйста, дорогая моя, садись вот здесь и позволь предложить тебе бокал шампанского.
Эмма разрешила ему торжественно проводить ее через всю комнату к дивану. Она села и вопросительно подняла брови:
- Мы сегодня что-нибудь празднуем?
- Нет-нет, не совсем. Разве что решим отпраздновать то, что мы дожили до нашего преклонного возраста и пребываем в отличном здравии. - Он нежно обнял ее за плечи и добавил: - Я знаю, что всем крепким напиткам ты предпочитаешь вино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94