Ты красавчик. Ты просто потрясный малый. Ну ладно, поехали.
Она притянула его к себе и тут же обнаружила, что у него не стоит.
– Эй, в чем дело? У тебя что-нибудь не так?
Она вытолкала Джорджа из комнаты и указала на Херка.
– Эй, ты, твоя очередь. – Она вгляделась в Херка. – А, тебя я помню. По крайней мере, прибор у тебя работает нормально. Не то что у этого гомика.
Джордж никогда не забыл то чувство растерянности и стыда, что пережил тогда. И хоть он вновь и вновь возвращался в Тампу, и с Терри встречался, и все у него всегда было в порядке, прогнать воспоминание о том постыдном случае, о том унижении, что он испытал, так и не удавалось. Оно время от времени напоминало о себе, хотя по окончании университета о Терри он совершенно забыл и прославился среди приятелей тем, что соблазнил всех девиц, которые того стоили.
Джордж был студентом университета Майами, а по выходным подрабатывал гидом в Мэриленде. Здесь, как и в университете, легко знакомился с девушками.
– Специализировался я на дизайне, а факультативно занимался девушками, – любил говорить Джордж, а затем, в зависимости от того, к кому обращался, иногда добавлял:
– На самом-то деле все было наоборот.
Джордж говорил чистую правду. О чем он умалчивал, так это о том, что им двигало.
Майами – это прежде всего школа социальных разграничений. Они были четко выражены в системе студенческих клубов, которая не менялась с двадцатых годов. Красавчики и красавицы, богатые отпрыски богатых родителей, всеобщие любимчики – все они входили в наиболее престижные клубы. Жизнь о них позаботилась: место в компании отца и все остальное: клубы, адреса, женитьбы и замужества, дети. Это золотая молодежь, они задавали тон в университете, они сидели за рулем дорогих автомашин и вообще имели решающий голос во всем.
Джордж, по наивности считавший, что привлекательная внешность, хорошие оценки и ведущее положение в теннисной команде служат пропуском повсюду, подал заявление в «Сигма Дельту», самый престижный клуб. Когда голосование состоялось, ему сказали, что он и близко не подошел к заветной черте. Джордж ушам своим не поверил. Впервые с тех пор, как он оплошал с проституткой в грязном захудалом квартале Тампы, он чего-то сильно захотел – и не получил. Он был так же внутренне потрясен и публично унижен, как в тот день, когда Терри вытолкала его из своей розовой спальни.
– Но почему? – спросил он Сэнди Треснора, который входил в состав жюри. Сэнди был в одной теннисной команде с Джорджем, и они нередко ходили вместе на свидания. Джордж не сомневался, что Сэнди голосовал за него. – Я что-нибудь не так сделал?
– Да ничего ты не сделал, – ответил Сэнди. У него были светлые волосы, а загар такой сильный, что даже брови выгорели. – Просто этим парням не нужен грек, у которого старик работает в столовке.
– У отца ресторан, – возразил Джордж, столь же чувствительный к социальному положению, сколь и Сэнди. – К тому же он мэр Тарпон-Спрингса.
– Большое дело, – сказал Сэнди. – Для них ты просто какой-то грек.
Джордж буквально онемел. Прежде он не сталкивался с расовыми предрассудками. В Тарпон-Спрингсе почти все были греками, и никто этого не скрывал. Наоборот, быть греком было почетно. Тысячи лет назад греки создали искусство, архитектуру, философию, мифологию, религию, не утратившие своего значения и сейчас.
– Ради всего святого, Сэнди, какое название носит этот чертов клуб? – в ярости бросил Джордж. – Это же буквы греческого алфавита!
Сэнди пожал плечами:
– Очень жаль, Джордж. Но я тут ни при чем. Я голосовал «за», однако другие тебя не захотели.
Потрясенный, Джордж понял, что сделать ничего нельзя – происхождения не изменишь. Он мог сделаться блондином, но сделаться негреком он не мог. Он чувствовал себя отвергнутым и покинутым, униженным и оскорбленным. Катитесь вы к черту со своим вшивым клубом, хотел крикнуть Джордж; вместо этого он спокойно повернулся и пошел к Лефти, в ближайшую забегаловку, решив как следует напиться. Завтра подумает, что делать.
Он заканчивал вторую кружку пива, когда появились Сэнди и его подружка Лоис Дункан.
– Привет, Джордж, – Сэнди широко улыбнулся. – Можно присесть?
Джордж кивнул.
– Слушай, – сказал Сэнди, заказывая пиво. – Ты ведь в прошлом семестре занимался американской литературой, верно?
Джордж вновь кивнул, остро ощущая присутствие Лоис. У нее были светлые волосы и голубые глаза. Она водила белый «форд». Он припомнил, что видел ее после соревнований по плаванию, когда Лоис приветствовала публику. Под светлым купальным халатом отчетливо проступала грудь. От одного взгляда на нее возникало желание.
– И тебе приходилось писать на эту дурацкую тему. «Фицджеральд и богатые»? – спросил Сэнди. Тембр голоса у него был высокий, и говорил он, запинаясь и подыскивая слова. Интеллект явно не был самой сильной его стороной. Иное дело – деньги отца и социальное положение матери.
Джордж снова кивнул, подумав, что неплохо бы трахнуть Лоис. Это будет Сэнди хорошим уроком. Пусть и он почувствует себя отвергнутым. Лучше всего отодрать ее на столе прямо у Сэнди на глазах.
– Дай мне, пожалуйста, экземпляр, ладно? – продолжал тянуть Сэнди, совершенно не обращая внимания на то, что Джордж и Лоис обменялись взглядами, после чего девушка непроизвольно облизнула губы.
– А то я так замотался в последнее время, что просто не успел заняться этим. Профессор Хейлз такой старый хрыч, он не сообразил, что это старая работа. Я просто сдам ему ее под своим именем. Ну, как? – Сэнди и в голову не приходило, что Джордж под столом жмет Лоис коленку.
– А как насчет того, чтобы написать самому? – Джордж бросил на стол деньги за выпитое и повернулся к Лоис:
– Хочешь остаться здесь с этим остолопом или пойдешь со мной? Я знаю местечко на пляже, где можно потанцевать.
Джордж начал ухаживать за Лоис и отбил ее у Сэнди. А затем члены клуба «Сигма Дельта», один за другим, с изумлением стали обнаруживать, что их «избранницы» стали возвращать им клубные значки, субботние вечера им приходилось проводить в одиночку, а девушки, которые принадлежали им по праву, стали куда-то исчезать. Так Джордж сделал для себя открытие, что через женщин можно добиться своего. Высокомерные вожаки «Сигмы Дельты», которые прежде отвергали его, теперь вынуждены были с ним считаться.
Белозубый, черноглазый, с волевыми чертами лица, Джордж приобрел репутацию покорителя женских сердец. Но он не был просто безжалостным соблазнителем, в любовь он вкладывал душу. Может, потому, что у него были сестры, или потому, что от природы он был наделен добрым сердцем, или, наконец, потому, что с детства ощущал себя неудачником, но так или иначе он не просто спал со своими однокашницами, он любил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Она притянула его к себе и тут же обнаружила, что у него не стоит.
– Эй, в чем дело? У тебя что-нибудь не так?
Она вытолкала Джорджа из комнаты и указала на Херка.
– Эй, ты, твоя очередь. – Она вгляделась в Херка. – А, тебя я помню. По крайней мере, прибор у тебя работает нормально. Не то что у этого гомика.
Джордж никогда не забыл то чувство растерянности и стыда, что пережил тогда. И хоть он вновь и вновь возвращался в Тампу, и с Терри встречался, и все у него всегда было в порядке, прогнать воспоминание о том постыдном случае, о том унижении, что он испытал, так и не удавалось. Оно время от времени напоминало о себе, хотя по окончании университета о Терри он совершенно забыл и прославился среди приятелей тем, что соблазнил всех девиц, которые того стоили.
Джордж был студентом университета Майами, а по выходным подрабатывал гидом в Мэриленде. Здесь, как и в университете, легко знакомился с девушками.
– Специализировался я на дизайне, а факультативно занимался девушками, – любил говорить Джордж, а затем, в зависимости от того, к кому обращался, иногда добавлял:
– На самом-то деле все было наоборот.
Джордж говорил чистую правду. О чем он умалчивал, так это о том, что им двигало.
Майами – это прежде всего школа социальных разграничений. Они были четко выражены в системе студенческих клубов, которая не менялась с двадцатых годов. Красавчики и красавицы, богатые отпрыски богатых родителей, всеобщие любимчики – все они входили в наиболее престижные клубы. Жизнь о них позаботилась: место в компании отца и все остальное: клубы, адреса, женитьбы и замужества, дети. Это золотая молодежь, они задавали тон в университете, они сидели за рулем дорогих автомашин и вообще имели решающий голос во всем.
Джордж, по наивности считавший, что привлекательная внешность, хорошие оценки и ведущее положение в теннисной команде служат пропуском повсюду, подал заявление в «Сигма Дельту», самый престижный клуб. Когда голосование состоялось, ему сказали, что он и близко не подошел к заветной черте. Джордж ушам своим не поверил. Впервые с тех пор, как он оплошал с проституткой в грязном захудалом квартале Тампы, он чего-то сильно захотел – и не получил. Он был так же внутренне потрясен и публично унижен, как в тот день, когда Терри вытолкала его из своей розовой спальни.
– Но почему? – спросил он Сэнди Треснора, который входил в состав жюри. Сэнди был в одной теннисной команде с Джорджем, и они нередко ходили вместе на свидания. Джордж не сомневался, что Сэнди голосовал за него. – Я что-нибудь не так сделал?
– Да ничего ты не сделал, – ответил Сэнди. У него были светлые волосы, а загар такой сильный, что даже брови выгорели. – Просто этим парням не нужен грек, у которого старик работает в столовке.
– У отца ресторан, – возразил Джордж, столь же чувствительный к социальному положению, сколь и Сэнди. – К тому же он мэр Тарпон-Спрингса.
– Большое дело, – сказал Сэнди. – Для них ты просто какой-то грек.
Джордж буквально онемел. Прежде он не сталкивался с расовыми предрассудками. В Тарпон-Спрингсе почти все были греками, и никто этого не скрывал. Наоборот, быть греком было почетно. Тысячи лет назад греки создали искусство, архитектуру, философию, мифологию, религию, не утратившие своего значения и сейчас.
– Ради всего святого, Сэнди, какое название носит этот чертов клуб? – в ярости бросил Джордж. – Это же буквы греческого алфавита!
Сэнди пожал плечами:
– Очень жаль, Джордж. Но я тут ни при чем. Я голосовал «за», однако другие тебя не захотели.
Потрясенный, Джордж понял, что сделать ничего нельзя – происхождения не изменишь. Он мог сделаться блондином, но сделаться негреком он не мог. Он чувствовал себя отвергнутым и покинутым, униженным и оскорбленным. Катитесь вы к черту со своим вшивым клубом, хотел крикнуть Джордж; вместо этого он спокойно повернулся и пошел к Лефти, в ближайшую забегаловку, решив как следует напиться. Завтра подумает, что делать.
Он заканчивал вторую кружку пива, когда появились Сэнди и его подружка Лоис Дункан.
– Привет, Джордж, – Сэнди широко улыбнулся. – Можно присесть?
Джордж кивнул.
– Слушай, – сказал Сэнди, заказывая пиво. – Ты ведь в прошлом семестре занимался американской литературой, верно?
Джордж вновь кивнул, остро ощущая присутствие Лоис. У нее были светлые волосы и голубые глаза. Она водила белый «форд». Он припомнил, что видел ее после соревнований по плаванию, когда Лоис приветствовала публику. Под светлым купальным халатом отчетливо проступала грудь. От одного взгляда на нее возникало желание.
– И тебе приходилось писать на эту дурацкую тему. «Фицджеральд и богатые»? – спросил Сэнди. Тембр голоса у него был высокий, и говорил он, запинаясь и подыскивая слова. Интеллект явно не был самой сильной его стороной. Иное дело – деньги отца и социальное положение матери.
Джордж снова кивнул, подумав, что неплохо бы трахнуть Лоис. Это будет Сэнди хорошим уроком. Пусть и он почувствует себя отвергнутым. Лучше всего отодрать ее на столе прямо у Сэнди на глазах.
– Дай мне, пожалуйста, экземпляр, ладно? – продолжал тянуть Сэнди, совершенно не обращая внимания на то, что Джордж и Лоис обменялись взглядами, после чего девушка непроизвольно облизнула губы.
– А то я так замотался в последнее время, что просто не успел заняться этим. Профессор Хейлз такой старый хрыч, он не сообразил, что это старая работа. Я просто сдам ему ее под своим именем. Ну, как? – Сэнди и в голову не приходило, что Джордж под столом жмет Лоис коленку.
– А как насчет того, чтобы написать самому? – Джордж бросил на стол деньги за выпитое и повернулся к Лоис:
– Хочешь остаться здесь с этим остолопом или пойдешь со мной? Я знаю местечко на пляже, где можно потанцевать.
Джордж начал ухаживать за Лоис и отбил ее у Сэнди. А затем члены клуба «Сигма Дельта», один за другим, с изумлением стали обнаруживать, что их «избранницы» стали возвращать им клубные значки, субботние вечера им приходилось проводить в одиночку, а девушки, которые принадлежали им по праву, стали куда-то исчезать. Так Джордж сделал для себя открытие, что через женщин можно добиться своего. Высокомерные вожаки «Сигмы Дельты», которые прежде отвергали его, теперь вынуждены были с ним считаться.
Белозубый, черноглазый, с волевыми чертами лица, Джордж приобрел репутацию покорителя женских сердец. Но он не был просто безжалостным соблазнителем, в любовь он вкладывал душу. Может, потому, что у него были сестры, или потому, что от природы он был наделен добрым сердцем, или, наконец, потому, что с детства ощущал себя неудачником, но так или иначе он не просто спал со своими однокашницами, он любил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133